Греют солдаты спины, греют солдаты руки, шинели, развесив, сушат.
Сварили солдаты щи, приготовили кашу. Достали ложки, уселись есть.
А в это время в той же округе блуждали по лесу, сбившись с дороги, остатки какой-то французской промерзшей голодной роты.
Огонь приманил французов. Вышли они к поляне. Застыли при виде костра и каши. Желудки готовы прыгнуть наружу.
Не удержался какой-то солдат. Бросился к русским. Миску схватил у крайнего и кинулся снова в лес. Однако увяз в сугробе. Схватили его солдаты, притащили к огню.
Француз тощий. Кожа да кости. Лишь глаза, как у зверя, огнем горят.
— Тьфу, басурман, лишь кашу мою испортил! — ругнулся тот, что лишился миски.
— Ладно, Куняев, в Париже отдаст, — шуткой ответил кто-то.
То ли больно жалкий вид у голодного, то ли от огня размякли сердца солдатские, то ли чуют — конец войне, только не тронули наши француза.
Усадили его к костру, дали миску и ложку.
— На, наедайся.
— Откуда ты взялся?
— Как леший тебя не съел?
Уплетает солдатскую кашу француз, как удав, не жуя, глотает. А сам в сторону леса рукою тычет.
Смотрят туда солдаты. Не видно им ничего — от огня в темноту. А из леса французам видно. Видят они, что русские пленного не обижают. Смелый опять нашелся. За ним третий, четвертый, пятый… Потянулись «французы к костру.
Разглядели их русские. Батюшки светы! Не люди идут, а тени. А одежонка!.. Один, как священник, в поповской рясе. Другой по-бабьи в платок укутан. У третьего ноги, что куль, в рогожах. Четвертый, как конь, — в попоне.
Поднялись солдаты. Что им с такими делать?
— Ладно, садись к огню!
— У, да вас тут человек пятнадцать!
— Может, и сам император из леса за вами выйдет?! — снова шутку роняет кто-то.
Накормили врагов солдаты. Что-то лопочут французы. Что не поймешь. Небось говорят спасибо.
Утром солдаты стали решать, что им с пришельцами делать. Как их считать? Казалось — за пленных. Да они же по собственной воле. Взять таких — какое же тут геройство.
Решали солдаты, решали.
— А ну их — пускай-ка себе идут!
Сообщают они французам.
Не уходят французы. Не верят.
— Да ступайте, ступайте!.. Лежачего русский не бьет!
— Куа? Куа?[31] — лопочут французы. Не верят в такое чудо.
Поднялся тогда Куняев, тот, чью кашу француз похитил:
— Да катитесь, мусью проклятые! Не стойте. Не злите солдатскую кровь, — и ругнулся. Да так, что французы сразу все поняли.
Подхватили они попоны свои и рясы.
— Мерси, гран мерси…[32] — И подальше от этого места.
Уходят остатки французской, чудом уцелевшей в России роты.
— Да, — переглянулись солдаты. — Выходит, и вправду близок конец войне.
НОВЫЙ ПОХОД
1812 год. Декабрь. Неман. Граница России. Тот же мост, что летом полгода тому назад.
Идут по мосту солдаты. Только не в эту — в обратную сторону. Не чеканят больше солдатский шаг. Не бьют барабаны. Не пыжатся дудки. Знамен не колышется строй. Горстка измученных, крупица оборванных — чудом еще в живых, покидают французы российский берег. Жалкий остаток великой силы. Доказательство силы иной.
Вышли русские к Неману, остановились. Вот он, конец похода.
— Выходит, жива Россия!
— Жива, — произнес седоусый капрал.
Смотрят солдаты — капрал знакомый.
— Ба, да не ты ли нам сказку тогда рассказывал?
— Я, — отвечает капрал.
— Значит, вырос телок в сохатого, — смеются солдаты. — Копытом злодея насмерть!
— Выходит, что так.
Легко на душе солдата — исполнен солдатский долг.
Стоят солдаты над обрывом реки, вспоминают былое время. Витебский бой, бои под Смоленском, жуткий день Бородинской сечи, пожар Москвы… Да, нелегок стал путь к победе. Будут ли помнить дела потомки… Немало пролито русской крови. Многих не счесть в живых.
Взгрустнулось чуть-чуть солдатам. Поминают своих товарищей. И радостен день, и печален.
В это время сюда же, к реке, подъехал со свитой Кутузов.
— Ура-а! — закричали солдаты.
— Спасителю отечества слава!
— Фельдмаршалу слава!
— У-у-ура!
Поклонился Кутузов солдатам:
— Героям отечества слава! Солдату русскому слава!
Потом подъехал поближе к солдатам:
— Устали?
— Устали, — признались солдаты. — Да ведь оно же конец похода.
— Нет, — говорит Кутузов. — Вам новый еще поход.
Смутились солдаты. К чему тут фельдмаршал клонит? А сами:
— Рады стараться! — Так армейский устав велит.
Отъехал Кутузов на видное место. Обвел он глазами войска. И голосом зычным (куда стариковская хрипь девалась!):
— Герои Витебска, герои Смоленска, соколы Тарутина и Ярославца, Бородинского поля орлы — незабвенные дети России! — Кутузов приподнялся в седле. — Живые, мертвые — стройся! Героям новый поход — в века!
Посадить в воду — вид казни: человека сажали в мешок и бросали в реку.
Тараруй — враль, лжец, болтун.
Их бин (нем.) — я есть.
Вас? (нем.) — Что?
Гельд (нем.) — деньги.
Виктория (франц.) — победа.
Гут, зер гут! (нем.) — Хорошо, очень хорошо!
Майн фройнд! (нем.) — Мой друг!
О майн гот! (нем.) — О боже!
Генерал-аншеф — чин, предшествующий званию фельдмаршала.
Гут (нем.) — хорошо.
О русише швайн (нем.) — русская свинья.
Их бин золдат (нем.) — я солдат.
Топал-паша — хромой начальник. У Суворова в это время болела нога, и он прихрамывал.
Аман — сдаюсь, пощади.
Пардон (франц.) — извините, простите.
Драгуны — кавалерийские части.
Сикурс — помощь.
Месяц — луна.
Во фрунт — то есть стал по стойке «смирно».
Провиантмейстер — офицер, ведающий снабжением войск, провизией.
Каптенармус — унтер-офицер, ведающий обмундированием солдат.
Ретирада — отступление.
Рекрут — молодой солдат.
Покров, рождество, пасха — церковные праздники.
В Австрии под городом Аустерлицем Наполеон одержал одну из наиболее значительных своих побед.
В 1709 году русские войска под командованием Петра I у города Полтавы разбили прославленную армию шведского короля Карла XII.
Мюрат и Даву — прославленные французские маршалы.
Санкт-Петербургская губерния до 1710 года называлась Ингерманландской. Полк и сто лет спустя, в 1812 году, сохранил свое старое наименование.
Мсье, пардон, бонжур, плезир (франц.) — господин, простите, здравствуйте, удовольствие.
Куа? (франц.) — Что?
Мерси, гран мерси (франц.) — спасибо, большое спасибо.
