Леонид Сапожников - Кольцо из клуба "Архимед"

– Ты почему дрожишь, как заячий хвост? Снова Лаптева встретил?

Саша хотел молча прошмыгнуть мимо старшей сестры, но она, подбоченившись, перегородила собой прихожую.

– Да, между прочим, где велосипед? Отняли, конечно. Я так и знала! Это не мальчишка, а какая-то размазня!

Саша не выдержал и зарыдал с такой силой, что слезы брызнули к потолку.

На шум высыпали родители: мама с ножом и картофелиной, папа с газетой.

– Я же говорила: не покупайте ему дорогую вещь!- гневно кричала Элеонора.- Сто рублей на ветер! Пусть бы ездил на трехколесном, раз он такое ничтожество!

Саша юркнул в темную кладовку, заперся на крючок и зажал уши ладонями. Ладони тряслись, и некоторые слова из прихожей вскакивали то в одно ухо, то в другое.

– …Норочка, успокойся, пожалуйста!

– …жалкий трус!..

– …заявить в милицию…

– …в кого он такой?!

Наконец, слова перестали скакать. В дверь кладовки постучали.

– Александр, выходи! – позвал папин голос.

Молчание.

– Александр, не валяй дурака! Выйди, расскажи все, как было.

Саша не шелохнулся. Он стоял, прижавшись носом к лыжам. Лыжи пахли смолой, и Саше представилось, будто он в лесу. Тишина, только над ухом стучит дятел и повторяет папиным голосом: "Ты меня слышишь?"

Сначала Саша был сосной, которая покачивается на пригорке и что-то шепчет, глядя в синюю и зеленую даль. Потом стал пограничником. Вот он едет по лесу на складном велосипеде, а рядом бежит верный пес Пират. Внезапно из кустов выходит Лаптев, хулиган и нарушитель границы. "Руки вверх!" – хочет крикнуть Саша и вспоминает, что забыл оружие. Вся надежда теперь на Пирата, но он вдруг превращается в хомячка…

– Эй, Заец, ко мне! – командует Лапоть. Умчаться бы, позвать на помощь, но мешают ноги, которые сделались как из пластилина.

– Классный велик,- говорит Лапоть.-Слазь, дай покататься.

Пластилиновые ноги спускаются на землю. Они почему-то слушаются Лаптева, а не Сашу.

– Ну, Заец, погоди! – рычит Лапоть и, надвинув Саше кепку на нос, исчезает вместе с велосипедом…

Эх, разделаться бы с этим Лаптем. Как в мультике! Он всегда пристает, Волка из себя строит… Но Волк – тот хоть ногами не дрался, а Лапоть вечно пинком наградит.

– Ты трус! – любит повторять Элеонора.-Дай ему сдачи, не убьет же он тебя!

И гордо рассказывает, как в Сашином возрасте отлупила портфелем сразу двух нахалов.

А Саша так не может. Этот Лаптев его, наверно, гипнотизирует. Да и вообще, трудно быть храбрецом, если фамилия у тебя – Заец…

– Александр, выходи, последний раз говорю! Иначе сломаю дверь!

Саша вздохнул, вытер глаза кулаком и вышел из кладовки.

Начался допрос. Саша отвечал путано, бубнил, но семейный суд быстро вытянул из него всю правду.

– Дал покататься! – насмешливо повторил папа.-А ты догадывался, что он тебе не вернет?

"Еще как догадывался! – подумал Саша.-Лапоть – он вернет!.. Когда щука запоет…"

– Дело не в велосипеде,- подала голос мама.-Не в нем счастье. Но как же ты, Сашуля, будешь жить на свете, если любой, кто захочет, может тебе на голову сесть?

Она тихонько заплакала в носовой платок, и Саша почувствовал себя совсем несчастным.

– Довел мамочку до слез! – встала со стула Элеонора, целясь в брата указательным пальцем, будто собиралась стрелять.-И это будущий мужчина! Разве я была такая? Помните, как я отлупила двух нахалов? Только не вздумайте покупать ему новый велосипед!

– Вообще-то он хотел, как лучше,- попробовала заступиться мама.-Он ездил на этом злосчастном велосипеде в аптеку, чтобы купить мне пирамидон.

– Дорогой получился пирамидончик! – съехидничала Элеонора.-Сторублевый! Лучше бы мне джинсы купили на эти деньги!

И пошла, и пошла… Саша представил, что она артистка в телевизоре, и выключил звук. В голове сразу сделалось тихо.

Элеонора на самом деле чуть не стала актрисой, но у нее что-то не вышло, и теперь ее учат в театральном институте критиковать актеров и актрис. Папа с мамой ее немного боятся. Как не бояться, если она их все время критикует!

– Ну и фамилией же вы меня наградили! – часто говорит она.-Выйду замуж – возьму себе приличную, человеческую.

А Саша до самой смерти так и останется Заецом. Ну и пусть! Ему эта фамилия все равно нравится, потому что она папина и мамина…

Вот, наконец, Элеонора выпустила из указательного пальца все пули. Села. Саша снова включил в голове звук, чтобы послушать родителей. Папа свернул газету в трубку и похлопывает себя по левой руке – значит, примет сейчас важное решение.

– Норочка,- сказал папа,- ты во многом права. Надо срочно воспитывать в Александре мужской характер. Я позвоню в клуб "Геркулес" и запишу его в секцию дзюдо.

– Может, лучше в какую-нибудь другую? – робко спросила мама.-Туда, где не дерутся?

– Только в дзюдо! – воскликнул папа и воинственно взмахнул газетой.-Я все продумал! Он освоит приемы и сам, без милиции, заберет у Лаптя велосипед!…

Папа Сергей Борисович – человек слова. Он немедленно позвонил в клуб, узнал, что дзюдоисты занимаются завтра, в воскресенье, и повел Сашу в магазин "Спартак" покупать кимоно.

– Выше нос, Александр! – бодро говорил он, обходя осенние лужи.-Станешь разрядником, настоящим мужчиной, будешь давать хулиганам отпор!

– А ты давал, когда был маленький?

– Видишь ли, я совсем другое дело. В твоем возрасте я уже носил очки, а в очках драться невозможно.

– А велосипед у тебя отнимали?

– Никогда! У меня его просто не было.

И папа стал рассказывать о своем трудном детстве. По его словам выходило, что у Саши детство легкое, как перышко: есть своя комната, игрушки, книжки, а главное, прекрасные родители, которые ежедневно о нем заботятся.

– Ну, чего тебе не хватает для счастья?

"Храбрости,- подумал Саша.-И щенка". Но вслух ничего не ответил. А папа больше не спрашивал, потому что в следующий миг по луже промчался и обдал его брызгами усатый дядя в кожаном пальто.

– Эй, вы! Где вас воспитывали? – крикнул вслед ему папа Заец. Потом подумал и добавил: – Бегемот усатый!

Но дядя не услышал этого замечательного ругательства. Он прорвался, как трактор, сквозь кусты между домами и скрылся в неизвестном направлении.

– Придется нести в химчистку,- сказал папа, осмотрев заляпанные грязью плащ и брюки.-Но, главное, я не ударил в грязь лицом: дал отпор этому нахальному типу.

В длинном узком зале магазина "Спартак" стоял шум и гам. Саша с папой едва протиснулись сквозь очередь за лыжами.

– Товарищи, лыжи кончаются! – объявил продавец.-Касса, не выбивайте чеки!

– А вы продавайте по одной! – крикнул какой-то шутник.

Над продавцом на стене висел плакат со стихами:

Кимоно продавались в одном отделе с интереснейшими вещами: секундомерами, силомерами, шагомерами. Особенно прекрасен был автоматический двухцветный фонарь, который мог мигать. Саша давно ходил сюда на него смотреть. Просто так, без всякой надежды. Он знал, что родители никогда его не купят, потому что это, по-ихнему, бесполезная вещь.

Эх, что они понимают! От щенка, по-ихнему, тоже никакой пользы. Когда Андрей из соседней квартиры уходил в армию, он хотел подарить Саше своего Пирата: "Воспитаешь его – будешь пограничником!" А Элеонора с родителями отказались. Мол, до армии еще ого-го, а со щенком забот не оберешься. "В виде исключения я согласна на хомячка",- сказала мама. А что за пограничник с хомячком?..

– О чем ты размечтался, Александр? Стой ровно!

Папа приложил к нему кимоно.

– По-моему, в самый раз. Это наш тебе подарок на день рождения. Где же твое "спасибо"?

– Спасибо, папочка,- пробормотал Саша.

– Пойду в сквер за грибами,- сказал Сергей Борисович.

Сын другого папы не поверил бы своим ушам: какие грибы в сквере, да еще когда зима на носу? Но Саша не удивился. Его папа – макромиколог, а по-русски – грибовед. Он работает в Институте ботаники и знает про грибы больше, чем про все на свете. Летом папа собирает на газонах навозники, на которые с непривычки и смотреть-то страшно, а сейчас, наверно, будет искать на сухих деревьях грибы с красивым названием "фламулина".

– Иду за фламулиной,- подтвердил его догадку Сергей Борисович.

Он ждал, что сын спросит, как обычно: "Можно мне с тобой?" Но Саша промолчал. Ему было не до грибов. Под мышкой у него торчал сверток с белым кимоно и отравлял настроение.

– Странный ты сегодня. Какой-то безучастный,- обиделся папа.-Ладно, ступай домой, я скоро вернусь.