«…у меня сейчас такая полоса, очень не хватает друга.
Поэтому прости? если я где-то слишком многословен,
не по делу, и отнял этим время…»
(из старого письма)
Голубизна неба чужой планеты отливала перламутрово-изумрудными оттенками. Особенности спектра местного светила, или поляризация атмосферы? Зелень травы и деревьев от этого становилась еще плотнее, насыщенней. Ветра почти не было, кончики трав легко покачивались, словно передавая друг другу разноголосое жужжание насекомых. На лужайке, рядом с временной исследовательской станцией, резвился рыжий щенок. Бесстрашно носился среди причудливых растений. Иногда на миг застывал, что-то нюхал в корнях, фыркал, тряс головой. Уши еще не стояли и смешно мотались при каждом движении. Прыгнул влево, прополз немного. Теперь виден был только хвост, он мелко подрагивал.
— Что же ты там нашел? — негромко прозвучало из кустов неподалеку. Выглянула стриженая голова мальчишки с выгоревшими от солнца волосами, появилось загорелое, исцарапанное плечо, кисти рук измазаны чернилами, у глаз тетрадь по математике — свернута по краям в две трубки, словно бинокль. Макушка переместилась вправо и вытянула шею, если бы у этой личности был хвост, он обязательно задрожал от возбуждения. Еще бы, такое увидеть! Боясь спугнуть удачу, он вытянулся в струну и наконец, оглядел все в целом.
На плоском, ноздреватом камне сидела бабочка! Размером с голову собаки!!! Словно живое доказательство, рядом, лежал мордой на лапах щенок месяцев пяти от роду. Ноздри усиленно раздувались. Бабочку это не пугало, она меланхолично грелась на солнцепеке.
— У-ух!! — вздохнули рядом с ребенком. Мальчик вздрогнул, повернулся на звук. Позади стоял механик ПКДР (поискового корабля дальней разведки). Он увидел открытый взгляд одиннадцатилетнего пацана, улыбнулся.
Все на станции любили Мишку. У каждого дома остались близкие, у некоторых дети. Валерий Михайлович — отец Мишки, тридцатилетний биолог поисково-исследовательской группы, на прошлой неделе разругался с женой. Женщина проявила характер — уехала в «командировку». Все бы хорошо, отец с сыном знали, чем им заняться в отсутствие мамы, но… Звонок коммуникатора спутал все планы. «Ты знаешь, что к Бете Проциона готовится очередная экспедиция? — голос начальника был напряжен, — так, вот, не хватает квалифицированного биолога, пойдешь в группе Самойлова… и не возражай, я вам за два года уже полтора десятка полетов туда оформил! А результаты где, результаты?!»
Вопрос с ребенком решился сам собой. Опасных животных или вирусов на Бете так и не обнаружили. Все давно относились к экспедиции как командировке. На общем сборе недолго думали — решили взять ребенка с собой. Так на восьмой исследовательской станции планеты Беты Проциона, появился свой ребенок — «сын полка».
Механик козырьком ладони прикрыл от солнца глаза:
— Какая красивая бабочка! И собаке, похоже, нравится.
— Я за этим мохнатым уже полчаса наблюдаю! — Мишка щербато улыбнулся, — бабочки играют с щенком. Только он подойдет близко к одной из них, как тут же появляется другая бабочка, садится рядом и отвлекает на себя внимание. Так бесконечно… а он, дуралей, не понимает — ловится!
Пес застыл в охотничьем азарте. Только хвост двигался с боку на бок, да ухо поднялось.
— Охотится… — объяснил Мишка.
Механик неожиданно рассмеялся.
— Сергей Юрьевич… пожалуйста, Вы сейчас всю сказку спугнете!
— Прости…, ты знаешь, почему щенка назвали «Стрелок»?
— Знаю.
— Зрение хорошее?.. — попытался догадаться механик.
— Нет, котлеты с камбуза таскал, — рассмеялся Мишка, — ну, со стола на кухне значит.
— Я понял, — улыбнулся механик, — воспитывали?
— Да, куда денешься…
— Ты завтракал? — механик коснулся указательным пальцем носа Мишки.
Ребенок задумчиво кивнул, посмотрел на мысок ботинка.
— А это правда, что завтра, улетаем?
Сергей Юрьевич присел, взлохматил Мишкины волосы:
— Исследования закончены. Тебе не хватило двух недель?
Две недели
Это только кажется, что можно многое успеть за пятнадцать дней. Тебе говорят: «Пятнадцать дней — это же куча времени — целых две недели, и даже больше. Верно? скучно тебе станет, приходи, мультики тебе поставим или еще что придумаем…»
Какие там «мультики», кому они нужны? Вокруг столько всего! Вон бабочка взлетела — с футбольный мяч. Зависла, голову связиста телом закрыла. О-о! А если прищурить глаза и представить, что это единое целое! Ха, получается человек— мотылек! Только не совсем обычный — на картинках у человека-мотылька всегда крылья вместо рук, а здесь вместо ушей! Хи-хи, тоже ничего! Вечером обязательно по памяти нарисую, надпишу, что это портрет связиста Николая, сделанный мной — Михаилом Валерьевичем Сошкиным! Любуйтесь и завидуйте! Точно, надо нарисовать, и повешу даже знаю где… вот, в кают-компании! Как говорит дядя Боря: «Страна должна знать своих героев!»
И нарисовал! Только вечера, правда? не дождался. Повесил на самом видном месте. Всем понравилось, очень радовались и смеялись. Только Коля не оценил, он позже всех подошел.
— Х — художник! — сказал Коля и посмотрел в блестящие радостью Мишкины глаза. Что-то там он увидел, настроение связиста изменилось. Он широко улыбнулся и взлохматил Мишке волосы:
— Молодец, тонко подметил!
На следующий день был торт по случаю дня рождения Татьяны Павловны — планетолога экспедиции и по совместительству метеоролога. Надо сказать, что Татьяна Павловна была неплохим кулинаром и от услуг киберповара отказалась. Что было и к лучшему — торт они с Лизонькой приготовили изумительный. Три этажа бисквитно-коньячного чуда стояли в середине стола. Украшенный шоколадом, розочками из суфле, и кремом — торт издалека притягивал к себе взгляд. Механик Сергей Юрьевич раздобыл разноцветные свечи. Кают-компания ожила естественными отблесками, первобытного света. В полумраке все стало таинственным. Живое пламя отбрасывало разноцветные блики на лица. Все на миг затаили дыхание, и вот оно! Свечи гаснут под радостным натиском. Веселый гвалт двух десятков голосов рвет тишину криками: «По-здра-вля-ем!!! У-р-ра—а-а!!!!!» Потом шампанское, пляски, песни под гитару. Николай с губной гармошкой «зажигает», и, одновременно отплясывает в такт.
После дня рождения отсыпались до обеда — начальник экспедиции дал указание никого раньше одиннадцати не будить. Мишка проснулся рано. Он вообще всегда был «жаворонок». Умылся, оделся в шорты и сандалеты и пошел искать Стрелка. С начала полета Стрелок все время влипал в разные ситуации. Заиграется, ухватится клыками за слишком большой для него предмет (ботинок штурмана). И не может потом разжать зубы, чтобы освободиться — челюсть-то свело судорогой. Так и бежит за помощью к людям — с ботинком наперевес, а обувь у Алексея Михайловича тяжелая — подкованная, да еще с намагниченными вставками. Перевешивает, однако, обувь-то! Стрелок кувыркается с ней, но не сдается. Тянет ее, нехорошую. А что делать? До помощи ведь надо добраться, не до вечера же с ботинком в зубах ходить. И кушать уже хо-о-чется! Мишка так живо это вспомнил, что даже у самого в животе заурчало.
В самодельной будке щенка не оказалось. Мишка в досаде плюнул. Оглянулся — не видел ли кто — и быстро затер подошвой мокрое пятно на пластиковом тротуаре. На поляне бабочек тоже Стрелка не оказалось. Мишка вспомнил, как однажды щенок гонялся по каюте за солнечным зайчиком, отраженным от хрустальной подвески. Мишка привез подвеску с Земли. Хрустальный осколок был подарком Ромки. Мишка наотрез отказался оставить «эту бесполезную стекляшку» дома. Он любил смотреть через нее на все вокруг. Подвешенная на тонкой нити «бесполезная стекляшка» (она же подарок лучшего друга) вращалась от сквозняка и разбрасывала множество тонких как нити солнечных зайчиков. Мишка с азартом смотрел за собачьей охотой — на «зайцев». Подбадривал щенка репликами. Потом он сходил на камбуз и пришел с котлетой для Стрелка. Не успел. Последнее, что видел — щенка, прыгнувшего за ярким пятном на спинку углового дивана. В следующую секунду щенок исчез, как будто его и не было.
На Мишкину возню и жалобный скулеж собаки сбежалась половина экипажа. Стали сообща решать — как достать из-за привинченного наглухо углового дивана бедового щенка.
— Да рукой его! Просто дотянись, и достань! — предлагал связист.
— Пробовали, не дотянуться! — это говорил старпом, — даже Гриша пробовал, с его-то ручищами…
— А Вы бы его за шиворот подцепили, — развертывал свою мысль Николай, — подцепили и вытянули!
Сразу вскинулся Мишка:
— Тебя бы «за шиворот», «подцепили и вытянули»! В детстве не таскали, ремнем не вытягивали?.. Жаль!
