Ознакомительная версия.
В этом доме был современный лифт с голубыми самозакрывающимися дверями. Между створками была щель, настолько широкая, что можно было увидеть ярко освещенную белую стену кабины и современный плафон под потолком. Но влезть в щель было нельзя. Не только Полянову, но и мне, хотя я в два раза тоньше.
– Какой этаж? – спросил Полянов.
– Десятый, Николай Николаевич, – сказал я.
– А другой лифт есть?
– Нет другого. Может, я поднимусь, а вы постепенно ко мне присоединитесь?
– Как так постепенно? – спросил Ник-Ник. – Тебе одному нельзя. Он с тобой и разговаривать не будет.
Ник-Ник тяжело вздохнул и почему-то расстегнул пиджак.
Я бы отлично управился без него, но когда из лаборатории принесли глянцевые, тринадцать на восемнадцать, отпечатки, то принесли их не мне, а прямо к нему в кабинет, он меня тут же вызвал, и я впервые увидел их живописно разбросанными по столу Ник-Ника.
– Ты заказывал пленку печатать? – спросил он, изображая строгость.
– Заказывал.
– А что там, знаешь?
– Нет. Мне Грисман пленки прислал, я думал, может, что срочное, вот и отдал в лабораторию. Ведь по нашему отделу.
– Значит, не видел, говоришь?
– Не видел.
Я старался краем глаза разглядеть, чего там Грисман наснимал такого, что лаборант притащил прямо к Ник-Нику в кабинет. Может, запечатлел местных девчат на память и сейчас произойдет неприятный для меня разговор?
– Где письмо? – спросил Ник-Ник.
– Какое письмо?
– С пленками письмо от Грисмана было?
– Не было никакого письма, Николай Николаевич, – ответил я.
– Что же это такое? Присылает фотокорреспондент пленки – и к ним ни письма, ничего? Может, он и не хотел, чтобы их проявляли? Может, он хотел, чтобы их прямо в таком виде в музей отдали? Он где?
– Вы же знаете, на Саянах, в Парыкских болотах, там скелеты ящеров нашли. Сами же ему командировку подписывали.
– Что он должен быть в Парыкских, это я знаю, а вот где он в самом деле, не знаю.
Полянов сгреб фотографии в кучу.
Я воспользовался передышкой, чтобы убийственно посмотреть на лаборанта Леву. Чего-чего, а такого предательства я от него не ожидал.
У Левы были обалдевшие глаза, и он, по-моему, даже не понял, что я смотрю на него убийственно. Из-под широких ладоней редактора выглядывали уголки фотографий, и по уголкам ни о чем догадаться было нельзя.
– Пленки где? – спросил Полянов у Левы.
– В лаборатории остались.
– Быстро принеси, одна нога здесь, другая там. Как ты мог их оставить?
Дело серьезное, понял я.
Полянов постучал ладонью по отпечаткам, потом поправил массивные очки.
– Так, – сказал он ехидно, – когда вымерли динозавры?
– Что?
– Когда, спрашиваю, динозавры вымерли? Давно? Отвечай, ты же отдел науки.
– В меловом периоде, – сказал я.
– Вот-вот, и я так думаю, – сказал Ник-Ник. – А вот твой Грисман так не думает. Что же теперь делать?
– Знаете что, объясните мне, пожалуйста, – сказал я. – Ведь поймите мое положение…
– А я разве не рассказал? Я-то думал, что вы это на пару с Грисманом придумали, меня, старика, разыграть хотели.
Полянов провел ладонью по столу, и фотографии, прижатые к его поверхности, подъехали ко мне.
– Ты садись, – сказал мне редактор, – в ногах правды нет.
Я правильно сделал, что послушался Ник-Ника и сел раньше, чем взглянул на фотографии. Потому что фотографии были хорошие, качественные, некоторые на контражуре, с достаточной глубиной. Хоть тут же, без ретуши, ставь в номер. Но в номер их поставить было нельзя. Ни один уважающий себя редактор не сделал бы этого. На фотографиях были изображены динозавры. Динозавры в болоте, динозавры на фоне далеких гор, динозавры, лежащие на берегу. Самые обычные динозавры из учебника палеонтологии или из популярного труда «Прошлое Земли».
Я перебирал отпечатки, раскидывал их веером, как колоду карт, даже переворачивал на другую сторону в тщетной надежде увидеть объяснительные подписи на обороте.
– Трюк? – донесся до меня издалека голос Полянова. В голосе звучало искреннее сочувствие. Видно, мое изумление было достаточно очевидным.
– Что трюк? – спросил я. – Это? Это не трюк. Ведь, чтобы снять динозавра, надо иметь динозавра. Хотя бы искусственного, чучело, муляж. А откуда у него в лесу, в болоте чучело динозавра?
– Вот и я думаю, – согласился Полянов.
В дверь ворвался Лева, неся, как ядовитую змею за хвост, развевающуюся пленку.
– Она, – сказал он, – цела и невредима, а то вы сказали, и я заволновался.
За Левой в кабинет вошли Куликов и Галя, наша секретарша. Они встали за моей спиной, и ясно было, что не уйдут, пока тайна не разрешится.
– Ты на меня не того, – шепнул мне Лева, – я не мог, такое дело.
– Ладно, потом поговорим, – сказал я, не в силах оторвать глаз от блестящих глянцевых шей динозавров.
– Ты что же думаешь? – продолжал между тем Полянов, не глядя на нас. – Ты думаешь, я сейчас вот так и скажу: в номер? Нет, я этого не скажу.
Полянов аккуратно смотал пленку и, оторвав листок перекидного календаря, завернул ее в бумагу. Потом положил во внутренний карман пиджака.
– Николай Николаевич, – сказал я. – Голову даю на отсечение, это настоящие снимки. Посмотрите на задний план, и дымка, и все тут…
– Что советуешь? – спросил Полянов. И сам ответил: – Нужен специалист.
В кабинет между тем вошли еще человек пять из редакции. Сенсации быстро распространяются в журналистском мире.
– Мошкину позвонить надо, – сказал Сергеев из отдела литературы.
– Только не Мошкину, – ответил я. – Мошкин у Еремина в экспедиции ведал кадрами и хозяйством, а потом брошюру написал. А сам ничего не знает. Лучше самому Еремину. Хотя его сейчас нет в городе. У меня есть домашний телефон Ганковского. Если он здоров, это самый подходящий человек.
– Звони, – сказал Ник-Ник, пододвигая ко мне телефон.
Фотографии Грисмана летали по комнате из рук в руки, и кабинет был наполнен шепотом и шуршанием.
Доцент Ганковский согласился принять нас. Он любезно сообщил свой адрес и предупредил, что лифт может быть испорчен. И вот мы стоим в подъезде дома, где живут ученые из университета, и Полянов расстегнул пиджак, чтобы легче было дышать, когда будет подниматься на десятый этаж.
Мы поднимались быстро.
К десятому этажу сердце мое уже так затолкало легкие, что нечем было дышать. А Полянов шагал и шагал, будто забыл, что в нем сто три килограмма и у него гипертония.
Доцент сам открыл дверь. Видно, ему не было чуждо любопытство.
– Ну что ж… – сказал он, посадив нас в настоящие академические черные кожаные кресла.
Доцент был сух, опален ветрами пустынь и гор. Стены кабинета были заставлены стеллажами, а в промежутках между ними висели таблицы, изображающие белемниты в натуральную величину. На столе под коренным зубом мамонта лежали стопкой исписанные быстрым почерком листы.
– Мы бы вас не беспокоили, товарищ Ганковский, – сказал Ник-Ник. – Мы понимаем вашу загруженность, мы и сами загружены. Ответьте нам, когда вымерли динозавры?
– В конце мелового периода, другими словами, очень давно, – сказал доцент, и я подумал, что ему раз сто в жизни приходилось отвечать на этот вопрос.
– А сейчас динозавры есть? – спросил Ник-Ник.
Доцент посмотрел на Полянова укоризненно. Он ведь не знал, что у меня в конверте.
– К сожалению, это исключено, – сказал доцент. – Хотя наука от этого много потеряла.
– Еще не все потеряно, – сказал Полянов. – А вот еще один вопрос: почему вы, товарищ Ганковский, так уверены, что динозавры вымерли?
Доцент был человеком терпеливым. Хоть он и усомнился, что Ник-Нику можно доверить журнал, он виду почти не подал.
– Разрешите, я тогда не ограничусь простым ответом «да» или «нет». Во избежание дальнейших вопросов я в двух словах поведаю вам, кто такие динозавры и почему я так уверен, что они вымерли. Вы курите? А вы, молодой человек? Тогда курите, не стесняйтесь. Да, значит, динозавры. Английский ученый Ричард Оуэн в прошлом веке восстановил облик одного из этих ископаемых чудовищ и дал ему название динозавр, что значит – чудовищный ящер. Динозавры были очень многообразны. Среди них встречались и хищники, вооруженные громадными зубами, были и живые танки, закованные в тяжелый панцирь. Были среди динозавров и крупнейшие обитатели земной суши. Бронтозавры, диплодоки превышали в длину двадцать метров. Весь меловой период был эрой господства динозавров. До сих пор мы не можем с уверенностью сказать, сколько видов динозавров существовало тогда на Земле. Почти каждый год ученые открывают новых и новых ящеров – плавающих, летающих, прыгающих… Я, надеюсь, рассказываю достаточно популярно?
В любом другом случае, я уверен, Полянов бы смертельно обиделся, услышав такой вопрос, но сейчас он в отличие от доцента видел юмор во всей этой ситуации. Ведь он мог просто показать фотографии, и дело с концом. Но он с наслаждением оттягивал этот торжественный момент.
Ознакомительная версия.
