Сьюзен Коллинз - Грегор и код когтя

Лежа на полу и чувствуя спиной холод камня, Грегор упирался взглядом в буквы на потолке. Глаза у него все еще слезились от вулканического пепла, который к тому же глубоко въелся в кожу. Легкие тоже были забиты этой дрянью, и сердце билось слишком быстро — трудно было дышать.

Чтобы хоть немножко успокоиться, он положил ладони на рукоять своего вновь обретенного меча.

Грегор забрал меч из музея — и сразу отправился сюда, в эту комнату. Каждый дюйм поверхности — на полу, стенах и потолке — был испещрен пророчествами, которые касались Подземья, этого мрачного и опасного мира, спрятавшегося глубоко под Нью-Йорком с давних времен. Бартоломью Сандвич — основатель города Регалии — составил эти пророчества сотни лет назад. Большинство из них касались регалианцев и их жизни, но были среди них и такие, в которых упоминались другие существа, населявшие Подземье: летучие мыши, тараканы, пауки, морские чудовища, обычные мыши, но чаще всего — крысы.

И еще в них упоминался он, Грегор. Во всяком случае в нескольких из них. Только в пророчествах он именовался Воином.

Грегор не взял с собой никого — он хотел быть один в тот момент, когда впервые прочтет пророчество. Все так упорно скрывали и замалчивали его содержание в течение нескольких месяцев, что он давно догадался: ничего хорошего там не написано. И потому хотел иметь возможность не скрывать ни от кого своей реакции: плакать, если захочется плакать, или кричать, если вдруг вздумается кричать.

Но все получилось иначе — удивительно, но он почти ничего не почувствовал.

— Ты должен это понять. Ты должен понять истинный смысл, — сказал он самому себе, упорно глядя на вырезанные в камне буквы.

Он снова и снова перечитывал пророчество — и словно бы слышал, как тикают, отсчитывая время, часы.

Ну да, все верно, это ведь было «Пророчество Времени».

Тиканье стихло, едва он закончил читать.

Грегор уперся взглядом в строчку, которая теперь стучала у него в голове, словно кувалда:

Когда Воин… умрет…

Вот оно. То, о чем никто не хотел ему говорить.

Даже Живоглот — просто удивительно: после стольких лет вражды между крысами и людьми этот крыс пытался пощадить его, Грегора, чувства.

Когда Воин… умрет…

И Люкса. Ей двенадцать, но она кажется гораздо старше, ведь она королева, у нее умерли родители, и много чего еще произошло. Что она такое говорила на краю утеса несколько часов назад? «Если решишь вернуться домой, когда прочтешь пророчество, я не буду тебя удерживать и осуждать»?

«Неужели это правда, Люкса?! — подумал Грегор. — Ты не станешь меня удерживать? Не станешь… и это означает, что ты никогда меня не простишь!»

Когда Воин… умрет…

Грегор, конечно, мог отправиться домой. Собрать вещички, взять трехлетнюю сестренку, забрать маму из больницы, где она восстанавливалась после чумы, и попросить Ареса, свою летучую мышь, отнести всех в прачечную в подвале дома в Нью-Йорке. Ареса, побратима Грегора, который столько раз спасал ему жизнь и в жизни которого с момента встречи с Грегором все пошло кувырком.

Грегор вообразил себе эту сцену: «Ну что ж, Арес, все было здорово, но теперь я отправляюсь домой. Конечно, я понимаю, что своим уходом обрекаю на гибель всех, кто мне тут, внизу, помогал, но я не в силах и дальше участвовать в этих бесконечных военных кампаниях. Так что — высокого тебе полета, знаешь ли…»

Даже представить себе такое невозможно.

Когда Воин… умрет…

Все это казалось каким-то странным. Нереальным. Может потому, что Грегор уж очень устал — он не спал несколько дней, просто не мог спать. С того самого момента, как стал свидетелем массового убийства мышей — хладнокровного, расчетливого убийства, совершенного крысами в колодце у подножия вулкана в Огненной земле. Правда, он некоторое время провалялся без сознания, надышавшись ядовитых испарений от проснувшегося вулкана и упав с летучей мыши на камни. Или это следует считать сном? Может быть. Хотя — не так уж долго он пробыл без сознания, а когда пришел в себя, поплелся, почти ничего не различая в чаду и вулканической пыли, искать своих друзей. И не успел даже толком обрадоваться, когда наконец нашел их, узнав, что Талия, такая славная и такая юная летучая мышь, которая отправилась с ними в эту опасную экспедицию скорее по ошибке… — что Талия смертельно отравилась вулканическим газом, когда пыталась облететь вулкан. Газард, семилетний кузен Люксы, собирался породниться с Талией, и весть о ее смерти вызвала у него такую глубокую скорбь, что им пришлось дать ему успокоительное. Потом, когда они уже выбрались на свежий воздух и сделали привал на высоком утесе недалеко от джунглей, Грегор вызвался дежурить, пока остальные пытались спать. И по пути домой, лежа на спине Ареса, между спящими Босоножкой и Газардом, их другом тараканом Темпом и тяжело раненным зубастиком Картиком, он опять не мог спать.

Поэтому, наверное, он был сейчас как замороженный.

Когда Воин… умрет…

И не мог испытывать совсем никаких эмоций.

«Да что со мной такое?! — подумал он. — Может, я тупой? Или урод?»

Конечно, он не был ни тупым, ни уродом. Но после всего, что уже произошло, он не в силах был впустить в себя эту мысль — мысль о собственной смерти, скорой и неизбежной.

«Наверно, я почувствую что-нибудь позже. Возможно, через несколько дней. Если, конечно, доживу…»

Каким бы ужасным ни было пророчество, согласно ему, по крайней мере, мама и Босоножка должны были выбраться из Подземья живыми. Хотя Босоножке, которую называли принцессой ее друзья гигантские тараканы, отводилась в разгадке Кода Когтя заглавная роль, но зато в пророчестве не говорилось, что она или кто-то еще тоже должен умереть. Кто-то еще, кроме Грегора.

Хотя… стоп! — вообще-то говорилось.

Когда фонтаном кровь монстра забьет.

После всего, что он увидел за последние несколько дней, Грегор не сомневался, что монстр — это Мортос. Маленький белый крысеныш, которого Грегор спас от смерти, вырос и превратился в жестокого диктатора, исполненного ненависти ко всему и вся и совершенно обезумевшего от этой ненависти. Теперь уже не имело значения, каким милым и беспомощным он казался в детстве, — сегодня он без колебаний приказал отравить газом зубастиков, и уже никто не мог бы сказать, на что еще он способен. Его нужно остановить, во что бы то ни стало. В Наземье таких судят и приговаривают к пожизненному заключению или что-то вроде того. Однако здесь, в Подземье, это не принято. Здесь может быть одно-единственное решение: он должен умереть.

«Ну что ж, надо с чего-то начать, — подумал Грегор. — Как минимум — хотя бы подкрепиться».

Вскоре здесь будет армия крыс — они с Аресом пролетали над ними по пути в Регалию. И Грегор хотел быть готовым к встрече. Он знал, что придется драться. Но почему-то не мог сдвинуться с места и все лежал на каменном полу, словно врос в этот камень и стал его частью. Он вдруг вспомнил, как в Нью-Йорке ходил на экскурсию в монастырь, где располагался теперь музей Средневековья. Там среди всего прочего были каменные надгробия с изображениями усопших, выполненными в полный рост. На одном из таких надгробий был мужчина — видимо, рыцарь, который обеими руками крепко держал рукоять меча. Тот человек лежал там, на своем надгробии, в той же самой позе, как сейчас Грегор.