Олег расслабленно откинулся на бревно, как бы невзначай положив руку на ремень рядом с кобурой револьвера. Расстегнул её, но брать оружие не стал, только коснулся пальцами рифлёной рукоятки.
Посмотрим, кто это.
Стали отчётливыми шаги — кто-то шёл по рельсам. Не кто-то — человек, и то хорошо. Один. Олег улыбнулся. Тот, кто подходил, его уже видит, почему не улыбнуться? Сейчас всё станет ясно…
Неизвестный остановился на грани света и темноты (Олег различил напружинившуюся — тоже опасается! — фигуру) и сказал:
— Можем начать палить друг в друга. У меня два пистолета. Но надо ли? Не в комп гоняем.
Голос был мальчишеский, грубовато-звонкий, говоривший по-русски. А фигура расплывалась — камуфляж…
— Я не стреляю в людей, — отозвался Олег. — Ты русский? — но руку с револьвера не убирал.
— Русский, — послышался ответ. Неизвестный вспрыгнул на платформу и подошёл ближе, мягко ступая высокими кроссовками. На вид ему было лет 14-15 — рослый, тонкий, но крепкий, плечистый, одетый в камуфляж, на поясе — фляга, финка, большая поясная сумка, две пустых кобуры. Пистолеты — большие «вальтеры» — в опущенных руках. Русые коротко стриженные волосы, серые внимательные глаза — настороженные. «Новичок,» — подумал Олег и отпустил рукоять револьвера. Незнакомец пожал плечами, без колебаний убрал пистолеты. Глядя на него снизу вверх, Олег сказал:
— Это может и не помочь. Не здесь, а вообще… — и покрутил рукой.
— Смотря какие пули, — мальчишка с явной усталостью присел на бревно. — Не пойму, что это за место?
— Место, — неопределённо сказал Олег. Подумал: «Точно новичок.» Парень ему понравился навскидку, а первое впечатление бывает чаще всего самым правильным, как ни крути. Что-то в нём такое было… целеустремлённое, что ли? Подумав так, Олег спросил:
— Есть хочешь?
— Пить, — парень отстегнул флягу с пояса. Задумчиво посмотрел на неё. Это была полная фляга, старая, алюминиевая. В такой вода быстро греется и приобретает противный привкус. Олег понял, о чём думает незнакомец и засмеялся:
— Пей, тут есть настоящая вода… Вон там, за развалинами — родник.
Тот благодарно кивнул и начал жадно глотать воду, пока не опустошил фляжку. Отдышался и спросил:
— Тебя как зовут?
— В смысле — как меня зовут, или как моё имя? — уточнил Олег, слегка насторожившись опять. Парень хмыкнул иронично:
— Ладно. Знаем мы эти фокусы… Я не колдун и не чародей.
— А ты в них веришь? — дотянувшись до рюкзака, Олег открыл его и начал раскладывать на бревне сухари, банку консервов, шоколад. Ночной пришелец тоже полез в сумку — появилась солёная рыба, тоже шоколад, хлеб в упаковке, паштет… Признался:
— Раньше не верил. Теперь верю.
— Олег, — Олег протянул руку.
— Женька, — парень пожал её без колебаний, сильно. — Ты тоже из России? Или… откуда?
— Из России… — протянул Олег, доставая «оборотень». Поинтересовался — просто так: — У вас кто президент?
— Путин, — явно удивился Женька.
— А Великая Отечественная была?
— Была… Я из Александровска.
— А я из Марфинки, это деревня такая в Фирсановском районе на Тамбовщине…
— А, Фирсанов я знаю, там авиагражданка, — ответил Женька и почему-то поморщился, как от боли.
— Точно, — Олег взял у Женьки банку с паштетом, внимательно осмотрел. Паштет был «Пражский», липецкого производства. — Да, мы, похоже, из одной России… Ты ни разу не был в таких местах?
— Нет, — Женька ловко вогнал финку в протянутую ему банку каши — гречки с говядиной. — Есть одни люди… в общем, им надо помочь. Они из города Любичи. Ну я и вызвался.
— Слышал что-то… или читал… — Олег нахмурился и вспомнил: — Где-то на белорусской границе.
— Угу, — Женька поднялся. — Схожу за водой. Твою залить?
— Пошли вместе, — Олег тоже встал, взял свою фляжку — Тут вообще безопасно, но… — и пожал плечами.
Они молча дошли до родника. Женька с явным удовольствием напился, сунул лицо под струю. Олег предупредил (сам не представляя, откуда пришло это знание!):
— Это последний родник в этих местах… хотя — смотря куда ты идёшь.
— Кто его знает? — Женька поднял голову — высоко в небе плыли огоньки. — Это самолёт?!
— Где? — Олег тоже задрал голову. — А, да. Да ты не удивляйся, тут всякое можно увидеть… — пояснил он. — Утром проснёмся, например, а тут не степь, а лес. Место такое, я ж говорил.
Мальчишки пошли обратно, покачивая фляжками и косясь друг на друга. Женька вдруг спросил:
— А ты тут что делаешь?
— Примерно то же, что и ты, — отозвался Олег. — Сейчас поедим, расскажем друг другу свои истории? Это вообще-то принято, если вот так… встречаются.
— А что, тут и ещё кто-то есть? — уточнил Женька явно удивлённо.
— Есть, а как же, — и Олег в третий раз повторил: — Место такое… Только ты про это не спрашивай, я сам не очень понимаю. Знаю, как на кнопки давить, вот и всё.
— На какие кнопки? — удивился Женька. Олег засмеялся:
— Ну как на пульте… Давишь, а что там внутри происходит — кто его знает…
Они ещё наломали досок, подкинули в костёр, уселись возле него и довольно долго молча ели, не разбирая, где чьё. Потом Женька покосился на револьвер Олега, и тот понял: хочет посмотреть. Кивнул. Женька достал «гном» из кобуры, повертел в руках. Пока он рассматривал оружие, Олег откинулся на бревно, вытянул ноги и заговорил:
— В общем, мы с моей девчонкой были на экскурсии в Тамбове…
... — Ну и ну, — молча и удивлённо слушавший Женька вздохнул и покачал головой. Стемнело окончательно, над степью выкатилась всё та же огромная, со странной синевой, луна, ковыль переливался серебром. Олег прикрыл глаза ещё когда говорил. Женька неуверенно спросил: — А меня слушать будешь?
— Конечно, — Олег сел, влез в майку, обхватил руками колени.
— Так получилось. Я был кадетом в корпусе ВВС…[9]
Олег не двигался, пока Женька не закончил рассказ.
— Мда, — оценил он. — Про такое я и не слышал… Спятить можно… — и он коротко хлопнул по бетону: — Эх, если честно — бросил бы я всё и пошёл с тобой! Просто ради интереса! Но… — и он развёл руками. Сейчас он в самом деле был готов свернуть и отправиться с этим парнем. Он же новичок, ему будет трудно! Но… вот именно — но, но, но…
— Да ладно, — поспешил тот, — у каждого своя дорога… Мне бы только знать — куда по ней идти и как не заблудиться.
— Не заблудишься, — заверил Олег с улыбкой. — Вот что, — он решил, и от этого решения стало легче. Утром возьмёшь обе фляги — и мою, в смысле. Я-то скоро приду туда, где воды достаточно. А вот ты, похоже, попадёшь в сушь. Так что экономь.
— Спасибо, — явно искренне поблагодарил Женька. — Мне тоже жаль, что ты не можешь со мной пойти… или я с тобой. Может, как-нибудь встретимся там — ну, в нашем мире?
— А, всё может быть, — беззаботно согласился Олег. — Давай-ка спать. Подстели себе куртку, да вон ковыля побольше надёргай, а так тут холодно не бывает.
— Всё-таки странно, — сказал Женька, спрыгивая с платформы. — Честное слово, даже подумать сложно, что где-то люди живут и ничего обо всём этом и не знают. Даже учёные не знают!
— Или делают вид, что не знают, — подал Олег голос сверху. — В принципе, пути сюда очень лёгкие. Но тут всё намешано — пространства, времена… Вот тебе нужно другое время, а мне — другое пространство. И в то же время — у вас угроза из другого пространства, а у меня — из другого времени, пожалуй… Слушал «Наутилус»? «Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…» Мне иногда кажется знаешь что? Что многие певцы, писатели, художники здесь бывают. А чтобы их сумасшедшими не сочли — выдают это за фантастику…
Женька притащил охапку жёсткого, пахнущего всё той же пылью ковыля. Разбросал его покучнее, постелил куртку, почти упал сверху и спросил:
— А какая это песня? Я не слышал…
— А вот слушай… — Олег провёл рукой по воздуху, поймав невидимую, но ощутимую струнку, дёрнул её — и мальчишки услышали — не очень громко, но отчётливо!!! — как поёт Бутусов:
— Я знаю тех, кто дождётся, и тех, кто, не дождавшись, умрёт...
Но и с теми и с другими одинаково скучно идти.
Я люблю тебя за то, что твоё ожидание ждёт
Того, что никогда не сможет произойти...
Пальцы Полины — словно свечи в канделябрах ночей.
Слёзы Полины превратились в бесконечный ручей.
В комнате Полины на пороге нерешительно мнётся свет.
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет...
...Олег проснулся, когда солнце ещё не встало.
Сперва он не понял, что с ним и где он. На востоке (если он тут есть) горело алое зарево. Лёгкая прохлада кралась по ковылю неслышными шагами. Стояла над степью во весь рост, касаясь головой всё ещё звёздного, чёрного, глубокого неба — абсолютная тишина.
