— Сходи сам, я хочу дослушать историю, — ответила Светлана Борисовна.
— Я не могу, — сказал Алексей Александрович. — Как только я уйду, опять придет этот милиционер, сядет на мое место и выпьет мой чай. Алеша, будь добр, принеси.
— Ну па-ап, — заныл Алеша. — Мне тоже интересно…
— Вот лентяй! — вставая, возмущенно проговорил Алексей Александрович. — Я ему робота чиню, а ему даже за наждачной бумагой лень сходить. — С этими словами Алешин папа удалился на веранду, и пока он копался в шкафчике с инструментами, в гостиную действительно вошел Иван Бурбицкий. Сержант милиции вежливо поздоровался со всеми, уверенно уселся на место Алексея Александровича и отпил из его чашки.
Когда в гостиной вновь появился Алексей Александрович, вся компания сидела красной от едва сдерживаемого хохота. А Алеша с Фуго даже сползли под стол. И только Иван Бурбицкий невозмутимо накладывал себе варенье и иногда удивленно поглядывал на своих соседей.
— Варенье у вас классное, — похвалил сержант. — А что, сегодня Цицерон не будет читать свой роман?
— Не будет, — мрачно ответил Алексей Александрович и забрал из-под носа у милиционера распотрошенную голову робота.
— Папа чистит ему мозги, — ответил из-под стола Алеша.
— Хорошее дело, — пробуя варенье, сказал Бурбицкий и рассмеялся. — Я бы тоже себе почистил.
— Да, вам не помешало бы, — устраиваясь на другом конце стола, пробормотал Алексей Александрович.
Под утро Алеша увидел сон, будто он один оказался на планете Анибур, и за ним гоняется целый отряд вооруженных анибурцев. Спасаясь от дикарей, Алеша забрался на самую верхушку высокого дерева, но тонкая ветка под ним обломилась, и Алеша кувырком полетел вниз. Когда до земли оставалось каких-нибудь пару метров, в его сон вторгся знакомый металлический голос:
— Доброе утро, Алеша. Хватит дрыхнуть, пора вставать.
Алеша испуганно открыл глаза, взглянул на письменный стол и моментально проснулся.
— Цицерон, — заулыбавшись, проговорил он. — Это ты.
— Я, — подтвердил робот. — Уже девять часов. Вчера Алексей Александрович попросил разбудить тебя к завтраку.
— А мы тебя искали целых два дня, — сказал Алеша. — Перепугались все…
— Да, — ответил Цицерон. — Мне тоже это купание не доставило удовольствия. Большая к тебе просьба, Алеша: не закидывай меня больше в воду.
— Не буду, — пообещал он и соскочил с постели.
Когда Алеша с Цицероном в руках спустился вниз, Светлана Борисовна уже накрыла на веранде стол для завтрака. Даринда помогала ей у плиты, Алексей Александрович сидел в кресле и читал газету, а Фуго плескался в ванной. На веранде слышно было его довольное фырканье и повизгивание.
— Доброе утро, — сказал Алеша и поставил Цицерона на шкафчик.
— Доброе, очень доброе, — ответила мама. — Погода, как на заказ. Последние дни лета, а тепло и ясно, словно май на дворе.
Фуго выбрался из ванной, когда все уже сидели за столом. Поприветствовав Алешу, он занял свое место, взялся за вилку, но заметил Цицерона с горящими фотоэлементами и воскликнул:
— О! Живой! Привет, Цицерон.
— Здравствуй, Фуго, — ответил бывший грузовой робот.
— Ты больше так подолгу в реке не купайся, — назидательно сказал Фуго, и всем показалось, что он сейчас погрозит Цицерону пальцем. — А то взял моду все время исчезать. То в лесу заблудится*, то в воду сиганет, а мы здесь волнуйся. Прямо не робот, а Красная Шапочка какая-то.
— Почему Красная Шапочка? — удивился Цицерон. — Она же никогда в реке не тонула.
— Откуда ты знаешь? — принимаясь за овсяную кашу, спросил мимикр.
— Я знаю эту сказку, — ответил Цицерон.
— Мало ли, что ты знаешь, — спокойно проговорил Фуго. — К твоему сведению, на следующий год, после того как охотники спасли её и бабушку от волков, Красная Шапочка упала в реку и чуть не погибла. Правда, в сказке этого нет.
Услышав эти слова, Светлана Борисовна замерла с ложкой в руке, Алексей Александрович посмотрел на мимикра поверх газеты, а Алеша сказал:
— Ну ты даешь!
— Уберите меня отсюда, — неожиданно попросил Цицерон. — Этот врун сочиняет такие глупости, что у меня контакты начинают окисляться.
— Подумаешь, — обиделся Фуго. — Спасаешь его, спасаешь и никакой благодарности.
Не успели они позавтракать, как зазвонил телефон. Алеша снял трубку и услышал уже знакомый голос Виталия Орлова с телевидения.
— Доброе утро, — поприветствовал его Орлов и тут же спросил: — Ну что, похоронили обезьянку?
— Какую обезьянку? — не понял Алеша.
— Я имею в виду собачку, — поправился Орлов.
— Собачку? — удивился Алеша.
— Ну попугайчика или морскую свинку. У вас же вчера кто-то утонул.
— А-а-а, — наконец сообразил Алеша и рассмеялся. — Это наш Цицерон тонул. Но теперь все в порядке. Папа почистил ему контакты, и он стал как новенький.
— Так Цицерон — это что, утюг? — спросил Орлов.
— Нет, это грузовой писатель, от которого осталась одна голова, ответил Алеша. — Но скоро мы подберем ему и тело.
На другом конце провода замолчали, очевидно Орлов пытался понять смысл сказанного. Затем он осторожно спросил:
— Так мы можем встретиться сегодня с инопланетянами?
— Можете, — ответил Алеша. — Речь они уже приготовили, так что приезжайте.
Фуго при этих словах сделал большие глаза, торопливо проглотил ложку каши и почти выкрикнул:
— Что, прямо сейчас?
— Нет, — положив трубку, ответил Алеша. — Пока они позавтракают, пока доедут, ты десять раз успеешь порепетировать.
В этот момент в дом вошла молочница тетя Зоя. Она пожелала всем приятного аппетита, отказалась от чая и села на краешек дивана.
— Я ваше объявление прочитала, — обратилась она к Фуго. — Лишней мебели у меня нет, а вот мешок картошечки могу подарить. Своей-то вы пока не обзавелись. Так что, заходите и забирайте.
— Вот спасибо, — обрадовался Фуго. — Вы настоящий друг. Жаль только, что у вас не растут апельсины и ананасы.
— Не растут, — согласилась тетя Зоя. — Зато в этом году кабачки на славу уродились. Так много, прямо девать некуда.
— Почему же некуда? — радостно спросил Фуго. — У нас с тетушкой такой большой дом, что поместится хоть тысяча кабачков, и ещё место останется.
— Тысячу я, конечно, дать не могу, но с десяток забирайте, — сказала молочница.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарил мимикр. — Вот сейчас позавтракаем и обязательно заберем. Эх, жаль, от Цицерона одна голова осталась. Вот бы где его сила пригодилась.
— А кто это Цицерон? — спросила тетя Зоя, которая не принимала участия в спасении робота, потому что все свое время отдавала домашнему хозяйству.
— Это наш друг — робот, — ответил Алеша. — Вон он на шкафчике стоит.
Молочница подошла к Цицерону и осторожно потрогала его пальцем.
— Добрый день, — поздоровался робот.
— Так это радио, — сказала тетя Зоя.
— Нет, уважаемая, я не радио, — ответил Цицерон. — Я бывший грузовой робот, а теперь вот говорящая железная коробка. Но коробка мыслящая, а значит живая и разумная.
— Тогда хочешь молочка? — предложила тетя Зоя, которая почти всю свою жизнь поила молоком всех разумных и не очень разумных дачников и жителей Игнатьева.
— Нет, спасибо, — отказался Цицерон. — Я не пью.
— Какой удобный у вас друг, — сказала молочница. — Не пьет, не хулиганит. Я бы себе тоже такого друга завела.
Когда молочница ушла, Фуго быстро доел кашу, выскочил из-за стола и начал торопить Алешу:
— Пойдем за картошкой, пока она не передумала.
— Тетя Зоя не передумает, — ответил Алеша.
— Прямо сейчас и отвезем, а то мало ли что… — сказал Фуго.
— А что "мало ли что"? — спросил Алеша.
— Ну, вдруг мы потом забудем про нее, или она возьмет и испортится, ответил Фуго. — Картошка вообще овощ нежный. Ее следует сразу в дом увозить.
Алеша с родителями понимающе улыбнулись, и Алексей Александрович сказал:
— А уж кабачки какие нежные. Чуть что, у них сразу колеса отрастают, и потом лови их по всей деревне.
Везти грязный мешок с картошкой в своем маленьком элегантном автомобильчике Светлана Борисовна наотрез отказалась.
— Ничего, картошка — не мебель, с Алешей на своей новой тележке отвезете, — сказала она. — Вам, как будущим мужчинам, надо побольше заниматься физическим трудом. А то вы всю ночь валяетесь на диванах, а потом весь день — на пляже. Хорошо хоть ещё ходить не разучились.
— Так ведь эта тележка — тело Цицерона, — сказал Алеша.
— Тем более Цицерон должен радоваться, что его снова используют как грузового робота, — не отрываясь от газеты, проговорил Алексей Александрович. — Я бы, наверное, тоже так согласился: голова на тумбочке стоит и книгу читает, а тело в магазин за хлебом ходит. Так очень много можно успеть сделать в жизни.
