Но никто не падал, дети парили в воздухе, покачивались, как шары, переворачивались вниз головой. Одни взлетали повыше, другие опускались пониже, но все надежно держались в воздухе.
Кто-то из детей догадался бросить вниз желтые листья, и все стали бросать их в озеро. Листья падали по-разному — одни планировали, как самолетики, другие кувыркались, третьи летели по спирали и садились в воду, как гидропланы. Бросать листья сверху было очень интересно.
Ветерок нес детей вместе с шаром, собакой и воспитательницей к другому берегу.
Воспитательница была уже в самой середине группы. Она успела освоиться с полетом и теперь вертела головой., беспокоясь, чтобы кто-то не отстал, не улетел в сторону, не взмыл вдруг или не опустился слишком близко к воде. Она даже вскрикивала негромко:
— Вова, хватит тебе лететь вверх ногами! Андрей, оставь Марину в покое! Лена, поднимись сейчас же повыше!
Интересно, что собака тоже освоилась с полетом и помогала воспитательнице сбивать ребят в кучу.
Все люди, что были в этот час у озера, глядя на на летящих детей, превратились в статуи с открытым ртом. Но кое-кто уже показывал на них пальцем тому, кто и без него видел это чудо.
А дети успели научиться, махая руками, как крыльями, взлетать повыше, лететь быстрее, останавливать полет и смотреть, болтая ногами, вниз, на покрывшееся рябью озеро. Как жаль, что берег приближается!
Когда малыши оказались над песком, воспитательница скомандовала:
— А теперь, дети, опускаемся к земле! Как парашютисты — три-четыре!
Группа послушалась, и через минуту-две малышовый десант очутился на песке. Одни встали на ноги, другие приземлились на четвереньки. Никто не ушибся.
Только шар, не умеющий слушаться, полетел дальше — к спортивным площадкам и тополям за ними. Все провожали его глазами, а кто-то, прощаясь, даже помахал шару рукой. Ведь, может быть, благодаря ему они сегодня и полетели.
А собака, приземлившись, тут же убежала — должно быть потому, что к детям со всех ног спешили взрослые, которые видели их над озером.
Они подбежали, окружили детей и разом заговорили:
— Все целы?
— Никто не ушибся?
— Боже, я чуть не умерла, когда это увидела!
— Ведь они могли упасть и утонуть!
— Дети, почему вы взлетели?!
— КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?!
Дети ответили, но почему-то на странном языке:
— Це-це бокие!
— Коки ма потреска!
— Огон-гон! Бо цо ма дохнул ток то-то озруло!
— Тип ко-рак оу фьюить!
— Р-ра то-то клю-плю-кла-фле!
— ЧТО-ЧТО-ЧТО? — снова испугались взрослые. — ДА ВЕДЬ ОНИ ТРОНУЛИСЬ УМОМ!
Дети опомнились и стали говорить как обычно. Но никто из них не мог толком объяснить, почему все они оказались в воздухе, над озером. Захотели и полетели! — говорило большинство.
А воспитательница, на которую взрослые смотрели, разумеется, с подозрением — она ведь летела вместе с детьми, может, это ее рук дело! — ничего-ничего не могла сказать в свое оправдание.
И вообще после полета она начала заикаться!
Один мужчина, подошедший вместе со всеми, был в снежно-белом костюме, в темных непрозрачных очках, серебряно-седой и смуглый. Он ни о чем детей не спрашивал, только внимательно слушал — и вопросы взрослых, и ответы счастливой ребятни.
Какой-то мальчик все же попытался растолковать чудо, происшедшее с ними. Он сказал:
— Просто, когда шар взлетел, мы сильно-сильно захотели его поймать — и поднялись в воздух! Летать, — добавил он, чуть подумав, — интереснее, чем ходить.
Но его слов взрослым показалось мало. Они заспорили, спорили долго, даже ссорились, и сошлись наконец на таком объяснении: случившееся — ИГРА ПРИРОДЫ. После этого, после произнесения этих магических для взрослых слов, группа детишек, окруженная десятком дядь и теть была препровождена в садик (чтобы, не дай Бог, не улетели куда-нибудь по дороге) и там вручена заведующей, Анне Сергеевне. Ей было дано сто двадцать пять советов, как обезопасить детей от повторения полета, КОТОРЫЙ НЕИЗВЕСТНО ЧЕМ МОЖЕТ КОНЧИТЬСЯ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ!
Уф!
Детей отвели в игровую комнату, усадили на стульчики. С ними были Анна Сергеевна, все воспитатели, врач, даже повариха, тетя Аня в незастегивающемся на груди и животе белом халате.
Дети спрашивали у своей воспитательницы (которая еще на озере начала заикаться):
— А вчера мы опять полетим?
— А вы снова будете с нами летать над озером?
— А еще выше можно будет подняться? Над деревьями?
Воспитательница, Елена Андреевна, оглядываясь на Анну Сергеевну, отвечала:
— Н-ник-куда и ник-к-когда вы б-б-больше н-не п-п-п-п… — Слово "полетите" она выговорить так и не смогла.
Детей оставили на врача и повариху, а воспитательницу заведующая повела в свой кабинет. Там ей был учинен допрос с пристрастием:
— Как вы допустили, что дети у вас полетели?
— Я н-не…
— Почему у других воспитательниц дети не летают, а у вас вдруг полетели?
— Я н-не…
— Они что, опять у вас полетят? Нет, вы скажите прямо!
Тут заикание у воспитательницы прошло, и она ответила, всплескивая руками:
— Ну откуда я что-то могу знать! — Из ее глаз прямо-таки брызнули слезы. — Что я — волшебница? Или фея? Или Мэри Поппинс? Я просто Лена Гудкова!
— Поппинс не Поппинс, а должны знать…
Здесь наконец-то Лена Гудкова, и так пережившая необъяснимый и страшный полет, расплакалась и плакала так долго, что Анне Сергеевне пришлось ее успокаивать.
После этого заведующая собрала всех сотрудников детсада в кабинете и объявила:
— Никакого полета не было! Ни-ка-ко-го! Вот еще! Дойдет до начальства — нам покажут полеты! Дети дома, конечно, будут рассказывать про сегодняшнее — будем говорить, что это их фантазия. Понятно?
— Понятно, — не очень дружно ответили все.
— Еще раз повторяю: всё, что касается этого дурацкого полета, — скрыть, скрыть, скрыть!
Несмотря на строгий приказ Анны Сергеевны, весть о полете детсадика распространилась по району. О нем говорили и спорили в утренней очереди у газетного киоска — да так увлекались, споря, что газетные новости казались ерундой по сравнению с полетом детворы.
О событии было множество мнений, но в конце концов все спорщики сходились на одном: просто-напросто это был невидимый СМЕРЧ, который поднял детей и перенес их через озеро. Смерчи на нашей планете всё чащ. Других объяснений полету нет и не должно быть. Ежели кто заикался о том, что могут быть и другие силы, поднявшие группу детсадика в воздух, все над ним смеялись.
Наши охотники за пришельцами тоже услыхали о событии, переглянулись, узнав, и решили поговорить с одним из летунов, он жил в одном подъезде с Шахом.
Мальца звали Вовой, ему было "скоро пять". Охотники допрашивали Вову во дворе, в субботу, через два дня после события. Разговор мы приводим полностью.
Мальчик только-только вышел погулять и раздумывал, во что бы поиграть, когда к нему подошли Шах и Беляш. Все трое сели на скамейку у подъезда.
— Вова, конфету хочешь? — был к нему предусмотрительный вопрос Жутика.
— Хочу, — был ответ.
— А ты расскажешь, как вы летали?
— Сначала дай конфету.
— На. Рассказывай.
Тот развернул обертку и целиком сунул конфету в рот.
— Нам Анна Сергеевна не разрешает об этом разговаривать.
— Ага, значит, вы не летали.
— Летали, летали!
— Как может человек летать без крыльев?
— А как воздушный шар летает?
— Вас надули, что ли?
— Никто нас не надувал. Мы просто сделались легкие и полетели. Как воздушный шар, легкие.
— Вас, наверно, в этот день не кормили.
— Кормили, кормили. Мы все завтракали и молоко пили.
— Так вы точно летали?
— А ты никому не расскажешь?
— Честное слово, никому.
— Мы ТОЧНО летали. Через всё-все озеро. А потом на берегу приземлились. И Елена Андреевна с нами летала, воспитательница. Она тоже завтракала. И собака с нами летала. Вот такая, — Вова показал рукой собаку маленького росточка. (На эту информацию охотники не обратили внимания: вранья и так было слишком много).
— У тебя еще конфета есть? — спросил летун у Жутика.
— Есть. На.
Малыш засунул в рот и эту конфету.
— Мы еще, наверно, полетим, — важно сказал он.
— Когда?
— Елена Андреевна пообещала, что когда будем хорошо себя вести.
— Значит, никогда, — обронил Никита. — О чем же еще тебя спросить? Ты всё-всё рассказал?
— Всё.
— А-а… что вы чувствовали, когда летели? — спросил Шах.
— Нам было страшно, — без запинки ответил малыш. — И… — он задумался.
— И что еще?
— И еще нам было весело, — ответил Вова, — Так весело, что мы даже начали смеяться. Только не все. Одни смеялись, а другие плакали.
