Ознакомительная версия.
Беззубик гонялся за Зигзаггерастиком, как кошка за мышкой.
— Беззубик, стой!!! — завопил Иккинг. — Нельзя есть этого дракона, он наша единственная надежда на спасение!
Но Беззубику уже целых две недели не доводилось поохотиться. Он носился за визжащим Зигзаггерастиком по всей комнате, наконец загнал его в угол на потолке и схватил беззубыми челюстями.
После этого Беззубик завис под самым потолком. Одна щека у него раздулась, изо рта свисал и яростно дергался хвост Зигзаггерастика.
— ПЛЮНЬ! ПЛЮНЬ СЕЙЧАС ЖЕ! — орал Иккинг, подпрыгивая и пытаясь схватить Беззубика за хвост. — Я серьезно, Беззубик, это не игра! От этого микродракона зависит наша жизнь!
Но Беззубик лишь бросил на него озорной взгляд и упорхнул в другой конец комнаты.
В погоню вступили остальные. Они скакали за Беззубиком, а тот порхал под потолком, вереща от восторга.
Наконец Камикадза взобралась Рыбьеногу на плечи, а Иккинг вскарабкался на стул и, вооружившись метлой, погнал Беззубика на них.
К несчастью, Иккинг промахнулся, и метла угодила в Камикадзу и Рыбьенога. Падая, они сшибли стул, на котором стоял Иккинг, и вся троица грудой повалилась на пол.
Беззубик, сам не свой от восторга, кувыркался под исполком и так хохотал, что едва не выронил Зигзаггерастика. Давненько он так не веселился.
— Ладно же, — сказал Иккинг вполголоса. — Попробуем другую тактику…
— Хватит терять время на ерунду, — громко заявил он. — Не обращайте внимания на Беззубика, идите сюда. Я расскажу вам свой план…
— Ага, понял, — хмыкнул Рыбьеног. Рыбьеног и Камикадза сгрудились вокруг Иккинга.
Беззубик болтался под потолком и возмущенно фыркал.
Никто не обращал на него внимания.
Наконец любопытство пересилило: Беззубик спустился послушать, о чём идет речь. Тут-то его и схватила Камикадза.
— АГА! — победоносно воскликнул Иккинг и сурово глянул на вырывающегося дракончика. — А теперь, Беззубик, плюй.
Беззубик скосил глаза к носу и громко сглотнул…
— АААААААААААААААА! — заорал Иккинг.
Беззубик выплюнул Зигзаггерастика на пол.
— П-п-просто пошутил, — ухмыльнулся он.
Зигзаггерастик же РВАЛ И МЕТАЛ. Иккинг осторожно посадил его на стол, и минут пять тот не произносил ни слова, только стряхивал с крылышек капельки Беззубиковых слюней.
— Прошу прощения за Беззубика, ваше высочество, — сказал Иккинг, решив подпустить немножечко лести.
Голос Зигзаггерастика был холоден как лед.
— Если, бы я не был у тебя в долгу, о Мальчишка-с-Ногами-как-у-Цапли, от этого дракона давно остались бы рожки да ножки…
Беззубик презрительно расхохотался;
— И что бы ты с-с-сделал, ка-ка-качок? 3-з-защекотал бы Б-б-беззубикa д-д-дo смерти?
— Заткнись, Беззубик, — шикнул на него Иккинг. — Зигзаггерастик, спасибо, что прилетел. Разреши сказать, ты очень, ОЧЕНЬ красив… У тебя такие царственные лапы…
Зигзаггерастик сменил гнев на милость и окинул одобрительным взглядом свои монаршьи коленки.
— А крылышки-то! Никогда в жизни не видел таких красивых крылышек! Сейчас объясню, чего я хочу от вашего высочества…
Иккинг изложил микродракону свой Хитроумный, но Рискованный План.
С минуту микродракон молчал.
— Очень Рискованный План, — молвил он наконец.
— Я же т-т-тебе говорил, — поддакнул Беззубик. — Планы Иккинга всегда уж-ж-жасно р-р-рискованные…
— Но ведь ты еще жив, — напомнил ему Иккинг.
— Кроме того, — продолжил микродракон, — здесь от меня требуются две услуги, а я обещал только одну…
— Только представь себе, как разозлится Толстый Консул, — подначил его Иккинг.
Микродракон подумал еще минуту, потом встряхнул черно-красными крылышками, и Иккингу померещилось подобие улыбки, расцветшей на его крохотной мордочке.
— Ладно уж, — согласился Зигзаггерастик. — Сделаю. Но если не выгорит, я не виноват… Кстати, о Мальчишка-с-Носом-как-Картофелина, твои друзья еще безобразнее тебя! И где ты только нашел таких уродов? Никогда не видел, чтобы человек был так порож на камбалу… — Кончиком крылышка он презрительно указал на Рыбьенога.
С этими словами микродракон самодовольно повел хвостом и выпорхнул из окна.
— Так он согласился на твой план или нет? — поинтересовалась Камикадза.
Иккинг кивнул, изо всех сил стараясь, чтобы это получилось как можно увереннее.
— Дело в том, — сказал он, — что я не знаю, станут ли они вообще проводить завтрашние Игры в такой ливень. Из окна я видел арену — там воды по колено, земля вся намокла. В такой слякоти нельзя устраивать гладиаторские бои. Если повезет, Римляне отменят свою затею…
И вот наступила Сатурнова Суббота. Впервые за всю неделю ветер стих, небо очистилось от туч и засияло ослепительной голубизной, дождя как не бывало. Короче говоря, самый подходящий день для праздника. Часов в десять утра стадион начали готовить к представлению. Подняли Римские стяги, над Консульской Трибуной раскинули навес, разложили подушки. Внутреннюю часть амфитеатра отгородили металлической сеткой, такую же сетку натянули сверху, чтобы драконы не разлетелись с арены и не напали на публику.
Ближе к полудню трибуны начали заполняться зрителями, предвкушающими интересное зрелище. Большей частью это были солдаты, повара и плотники — по случаю государственного праздника им был предоставлен выходной. В амфитеатре они могли купить еды и вина, чтобы скоротать часы ожидания, так что к середине дня, когда началось представление, атмосфера стала весьма оживленной — зрители распевали песни и даже пускались в пляс на скамейках.
Ровно в два часа из Консульского Павильона, разукрашенного Римскими флагами и Имперскими штандартами, показались трубачи. Они затрубили в фанфары, публика встала и почтительным молчанием приветствовала Толстого Консула и его свиту. Первым на трибуну взошел Толстый Консул собственной персоной. Два раба поддерживали его под руки, третий тащил свисающий живот. Через каждые пару шагов Толстый Консул останавливался перевести дыхание.
Выглядел он неважно. С головы до ног Толстый Консул был покрыт безобразной сыпью и красными пятнами экземы. Усадив хозяина, рабы принялись чесать его специальными инструментами, похожими на большие вилки, что, казалось, приносило Консулу некоторое облегчение. Однако, судя по тому, как он непрестанно ерзал и корчился, несчастному всё же приходилось несладко.
Между делом Консул немного подкрепился: скушал двойной раптобургер с томатно-сусликовым соусом и жареными микродраконами на гарнир.
Рядом с Консулом в Павильоне восседал Элвин Вероломный. Когда фанфары протрубили во второй раз, двое рабов внесли Церемониальный Щит Легиона, украшенный золотым орлом, сжимающим в когтях рыбку. Элвин Вероломный поднялся и трижды ударил в Церемониальный Щит своим крюком.
— Официально объявляю Субботние Сатурновы Игры открытыми! — провозгласил он. — Друзья! Сограждане! Римляне! Приходите к нам в Цирк и восхититесь величием Римской Империи! Наше сегодняшнее представление называется «Естественный отбор»!
Публика зааплодировала. На арену выпустили триста белых голубей, раскрашенных во все цвета радуги. Голуби, оглушительно воркуя, запорхали по стадиону.
В следующее мгновение раздвинулись зарешеченные ворота, и воркование голубей сменилось испуганными криками. Под восторженные вопли зрителей на арену выползли пятьдесят небольших драконов — Подветренников. Их склизкие тела извивались в пыли, сливово-синие глаза горели кровожадным пламенем.
Подветренники были сравнительно невелики, зато прекрасно охотились стаей. К тому же они умели менять окраску, как хамелеоны. Например, в эту самую минуту каждый из них сливался по цвету с сероватой пылью арены.
Несчастные голуби в смятении бились о металлическую сетку над амфитеатром, но вырваться не могли. Подветренники взмыли в воздух, будто стая кошек, собравшихся поохотиться на воробьев. Поднимаясь, они постепенно меняли окраску на бледно-голубую — под цвет неба. Наконец вожак Подветренников подал сигнал к атаке.
В считанные секунды воздух наполнился кровью и разноцветными перьями. Ни одной птице не суждено было остаться в живых.
В честь победы каждый Подветренник окрасился в цвет сожранного им голубя. Торжествующая разноцветная стая с громкими криками кувыркалась в воздухе, распевая хвастливые песенки и вознося благодарности за сытный обед.
Ознакомительная версия.
