Тинка боролась с собой. Всего охотнее она бы прошла мимо Лисси, вздернув подбородок и сделав вид, что не замечает сестру.
Но когда она увидела Лисси на полу, с опущенными плечами, с невыразимо печальным взглядом, она не смогла и дальше разыгрывать холодную красавицу, которую время от времени охотно из себя строила. Неожиданно для нее самой с языка сорвалась фраза: «Я сожалею».
То же самое сказала Лисси.
— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись? — быстро и радостно добавила она.
— Ладно уж, — согласилась Тинка, которая вообще-то находила утомительным подолгу на кого-то злиться»
Они уселись на полу рядышком, и Тинка рассказала Лисси о котятах.
— «Волшебная уборка»? Я тоже что-то такое видела, — сказала Лисси, горя желанием помочь, и стала быстро перекладывать книги из одной стопки в другую.
Книжка, в которой они так нуждались, была белоснежной и называлась просто и коротко — «ЧИСТОТА». Когда девочки нашли в ней подходящее заклинание и вернулись в кухню, они встретились там лицом к лицу с голубоглазой сиамской кошкой. Кошка сидела на подоконнике и вылизывала свои лапы.
— Спорим, это и есть кошачья мама, — шепнула Лисси. — Мне кажется, что у нее нет ни малейшей охоты возиться с малышами, поэтому бедный Казимир так безумно устал.
Тинка кивнула.
Когда сиамская кошка закончила прихорашиваться, она грациозно спрыгнула с подоконника и неслышно, на мягких подушечках, пошла к котятам .
Те тотчас устремились к ней и запищали тонкими голодными голосами. Кошка улеглась в сторонке, приняв самую изящную позу и ни на секунду не выпуская девочек из своего поля зрения. Малыши, напирая друг на дружку, старались подобраться поближе к маминому животу, и белые полоски вскоре образовали на нем беспорядочный узор из клеточек и ромбиков. Кухня заполнилась довольным чмоканьем семи маленьких ртов.
Тинка и Лисси использовали небольшую паузу, чтобы навести образцовую чистоту в кладовой и кухне. Нужные для этого заклинания были очень просты, и после каждого колдовского хлопка все вокруг менялось в лучшую сторону, как того желали девочки.
Они довольно оглядели сводчатое помещение, где все — от посуды до стен — блестело и сверкало и где каждая вещь была на своем месте, а в воздухе ощущался приятный запах лимона.
На каменной плите, в которую была вмонтирована мойка, все еще лежало второе письмо шантажиста, о котором Тинка совсем забыла. Лисси быстро пробежала глазами наклеенные строчки.
— Если я поймаю типа, который за всем этим скрывается, я буду плеваться похуже, чем лама!
В ответ Тинка закатила глаза:
— Ручаюсь, это произведет на него ужасное впечатление. Он уже сейчас дрожит, как цуцик!
Лисси стала размахивать в воздухе руками, словно ловила невидимую муху.
— Но мы должны... мы обязаны... что-то делать!
Будь ее воля, Лисси, как обычно, не теряя ни минуты, помчалась бы куда-нибудь в бурном желании что-то предпринять: искать помощь, преследовать невидимого врага. Но как? Куда? К кому? Бездействие сводило ее с ума.
Тинка выбежала из кухни и через прихожую вошла в гостиную. Здесь она начала ходить как заведенная вокруг табуретки, напряженно размышляя и вполголоса проговаривая для себя самой собственные мысли.
— Наша проблема состоит из нескольких частей, — так начала Тинка свой монолог.
Вошедшая вслед за ней Лисси уже собралась прервать сестру и объявить все сплошной ерундой, но предпочла заткнуться и плюхнулась на софу. Кто знает, возможно, Тинкины рассуждения на что-нибудь да сгодятся.
— Проблема состоит из нескольких частей, — повторила Тинка. — Во-первых, мы должны вернуть учителя; во-вторых, выяснить, кто нас шантажирует. Если нам удастся вернуть господина Ваннэ, то неизвестный больше не сможет забрасывать нас анонимными письмами, хотя в таком случае мы так и не узнаем, кто он, и, вполне вероятно, при других обстоятельствах он или она попытается повторить свою подлую попытку.
На Лисси эта складная речь произвела впечатление, и она захлопала в ладоши:
— Браво, госпожа комиссар! Ты рассуждаешь даже лучше, чем полицейские ищейки в детективных телесериалах.
В том, что это действительно комплимент, Тинка была не вполне уверена, но сейчас это не имело никакого значения, потому что предстояло прояснить нечто более существенное.
— Самое главное, проблема номер один — возвращение Ваннэ!
— Нет, — возразила Лисси, — проблема номер один — это ухо!
Сбитая с толку, Тинка посмотрела на нее непонимающим взглядом:
— Нашего учителя математики зовут Ваннэ. Ты что, забыла?
Лисси отрицательно покачала головой:
Нет, я не забыла. Я имею в виду ухо фарфоровой головы на бачке в туалете. Мы должны его склеить. Или восстановить с помощью колдовства. Иначе нам не связаться с госпожой Шикетанц.
А ведь верно, я все поняла, — медленно кивнула Тинка. — Сможешь взять это на себя? Ая продолжу поиски заклинания, которое вернет Ваннэ.
Лисси согласилась.
На часах было уже половина одиннадцатого, когда обе они, устав до изнеможения, без сил свалились в постель. На сливном бачке снова красовались два целых уха, а у Лисси на лице появились два круглых синяка, и ходила она не прямо, а немного согнувшись. Дело в том, что при колдовском склеивании она стояла на деревянной табуретке и прижимала фарфоровое ухо собственной физиономией. Когда склеивание счастливо завершилось и Лисси хотела слезть с табуретки, клокочущее «Merci, Cherie»[5], которым огорошил ее сливной бачок, стало причиной внезапного падения девочки на пол.
Я больше не буду ходить в туалет, — мрачно сказала Лисси, потирая ушибленное мягкое место, на которое она опустилась со всего размаха. — Я чувствую себя там под постоянным * наблюдением.
Посмей только написать где-нибудь в уголочке, — шутливо предостерегла ее Тинка.
Девочки несколько секунд похихикали, но вскоре вновь посерьезнели. Сегодня они до изнеможения искали в каждой попадавшейся им на глаза книге какое-нибудь заклинание, пригодное для возвращения учителя. Но ничего не нашли. Создавалось впечатление, что кто-то намеренно его прячет.
Теперь Тинка и Лисси с нетерпением ожидали, когда в ответ на их просьбу с ними свяжется госпожа Шикетанц. Пока что она никак не давала о себе знать.
Зеркало в гостиной продолжало оставаться обыкновенным зеркалом, отражавшим лишь того, кто стоял перед ним.
Вскоре девочки задремали, но в эту ночь обе спали беспокойно: часто просыпались и подолгу ворочались, стараясь найти удобную позу. При этом в Лиссиной голове мысли сразу начинали прыгалъ и скакать, как мячики для пинг-понга, а в Тинкиной — крутиться и вертеться, как волчки.
Неожиданно в их широкой кровати стало тесно. На один короткий, но ужасный миг Тинке показалось, что огромный вишневый торт каким-то образом оказался в спальне и улегся на ее бедро. Открыв глаза, она обнаружила истинную причину тесноты. Кот Казимир, обожаемая им сиамская кошка и семеро их отпрысков после непродолжительной экскурсии по дому оценили, насколько удобна и мягка кровать наверху, и по-хозяйски на ней расположились.
На следующее утро девочки опять проснулись непривычно рано. Было всего несколько минут седьмого, но, поскольку сон их окончательно покинул, они встали и оделись.
— В нашем доме нет никаких ключей, поэтому мы ничего не можем оставить шантажисту, — осенило вдруг Тинку.
Лисси пожала плечами, словно не придала этому никакого значения. Для нее главным было не дать никому заметить ее страх и растерянность, ведь не исключено, что шантажист и вправду обратится в полицию.
Что будем делать? — громко спросила Тинка.
После школы мы должны обязательно вернуться домой, — напомнила Лисси. — Твоя мама прожужжала тебе все уши, чтобы ты не забыла рассортировать и расставить цветы. Свадебный шатер, наверное, уже в саду. — Она бросила испытующий взгляд на небо, которое было ярко-синим. — Дождь маловероятен, и ничто не указывает на то, что участникам завтрашней свадебной церемонии предстоит купание. Скорее будет жарко, как в сауне.
А если шантажисты уже сейчас пытаются проникнуть в наш дом? — озабоченно сказала Тинка.
Тем лучше, потому что тогда мы узнаем, кто они такие! — пробормотала Лисси, Она кивнула головой в сторону садовых ворот. — Не думаю, что кто-то сумеет сюда войти, но даже если и так, деревья его не пропустят.
Тинка подбежала к своему школьному рюкзаку, вытащила тетрадь по биологии и шариковую ручку. Из середины тетради вырвала чистый двойной лист, уселась на пол и крупными буквами написала на верхней линейке: ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ. Затем устремила пристальный взгляд в пространство, словно там можно было что-то прочитать,
