Но и так было ясно, что тут кормят. Кстати, сквозь газ доносилась ещё и музыка, напоминавшая музыку индийских фильмов. Олег коснулся кармана куртки — раздумчиво. Золото везде золото, но вдруг тут приказано принимать только свои монеты, а за чужие — моментом хватать, крутить руки, бить палками по почкам и вешать на площади? Не хотелось бы…
Но и сухомяткой мучиться не хотелось, и Олег протянул руку к занавеси. Однако, его немедленно остановили — на плечо легла рука и, обернувшись, парень с холодком увидел патруль.
Точнее, одного из патрульных — двое других торчали неподалёку и сюда даже не смотрели. А этот — немолодой, старый даже, морщинистый, седой, но весь какой-то сухой, жилистый и совершенно не дряхлый — убрав руку, заговорил. Олег похолодел — не понимал ни словечка, хотя на слух язык неожиданно показался похож на английский, который Олег знал хорошо, и не по-школьному хорошо. Но слова звучали то отрывистей, то длинней, то как-то гортанно, скорей уж по-немецки, и Олег покачал головой, соображая, что же теперь делать.
Однако, делать ничего не пришлось. Седой поморщился, потёр сгибом узловатого длинного пальца (на нём было кольцо, мощный такой братковский перстак-печатка со свернувшимся в клубок драконом, Олег разглядел хорошо) и вдруг сказал — старательно, как говорят люди на чужом языке:
— Ты гость в этом городе? Ты из Венейи? Сюда, — он указал на вход, куда как раз вваливалась компания в чалмах, позванивая монетами, — тебе не стоит идти. Обберут, а то и убьют. Если ты хочешь есть — иди прямо и направо, там будет «Серый хорт», это корчма… — он улыбнулся, показав отличные белые зубы, и сказал: — Я выучил ваш язык двадцать лет назад. В вашем плену. Но это были хорошие времена, уже потому, что я был молодым… — он отдал честь, приложив правую ладонь к левому плечи и повторил: — «Серый хорт».
И пошёл, махнув своим товарищам.
— Ё-моё… — прошептал Олег. Язык был абсолютно русский. Ну что ж, тем легче… Мальчишка покусал губу и скорым шагом направился в указанную сторону — окружающее начало ему казаться ещё подозрительней и опасней.
«Серый хорт» и в самом деле был недалеко. У подъезда стояли несколько машин — легких открытых автомобилей на широких больших колёсах, явно военных, с какими-то значками и надписями, в полутьме не разобрать. Вход — с высокой лестницей — в приподнятое на мощных столбах ярко освещённое здание был призывно открыт. Изнутри слышались смех, отдельные выкрики и слаженная песня, которую ревели не меньше десятка мужских глоток:
— Зу гезит маршинн,
Зу гезит маршинн,
Кум зей вирт алле маршинн,
форварт!
— и так без конца, как поют сильно выпившие люди. Олег замялся — он никогда не боялся пьяных и, может быть, по этой причине не любил на них смотреть. Но почему-то ни этот тоже незнакомый язык, ни разухабистая песня не рождали того чувства опасности, которое возникало неподалёку отсюда — и Олег поднялся по лестнице. Теперь он заметил над входом свисающий флаг — свет из двери переместился и осветил алое полотнище всё с тем же рисунком: роющий землю рогами бык. Ниже на вывеске пласталась в беге большая поджарая собака.
А к мальчишке уже спешил из-за низкой широкой стойки слева от входа человек — невысокий рыжий крепыш, борода которого была раздвоена и заплетена в длинные косы. Оглядев Олега совершенно без удивления, но предупредительно, он что-то спросил. Олег пожал плечами и честно ответил:
— Извините, я не понимаю по-вашему…
— А, Венейя? — без удивления спросил кособородый (или бородокосый?). — Гость? Вечер добро. Я мало знаю ваш разговор, только с виду. Мало, — он засмеялся, показывая пальцами щепотку. Смех был искренним. Очевидно, хозяин тоже был неплохим психологом, потому что немного понизил голос: — Молодой гость не сомниться. Это, — он кивнул головой в сторону шума, — маленькая гульба. С пустыни вобратились, сидят… — он покивал. — Не помешают, у нас строго. Но оружие, — он указал на пояс Олега, — следует отдать, — и сделал широкий жест в сторону шкафов за стойкой.
Олег понял, что от него требуют сдать оружие. Взялся за пояс, но потом просто достал нож и револьвер, передал хозяину. Тот уважительно кивнул, и Олег осмелился наконец спросить:
— Извините… вы принимаете золото?
Хозяин чуть наморщил лоб, но не от неудовольствия, а пытаясь разобраться — Олег про себя отметил, что ему повезло с языком… А ведь «венейя» и сейчас кое-где на севере Земли называют славян… Чтобы проиллюстрировать свой вопрос, Олег достал золотую коллекционную пятирублёвку Банка России. На Земле такая монетка стоила две с половиной тысячи рублей. Хозяин принял её, придерживая другой рукой на стойке оружие, пробормотал что-то, внимательно рассматривая, прикинул на ладони, как на весах, потом спросил:
— Неходовая? Ваши рубли не такие.
— Это… ну, памятная, — пояснил Олег. Хозяин пожал плечами:
— Золото есть золото… — он опустил монету в карман на груди, из другого достал пачку банкнот — белых, без ярких рисунков, только с чёрными надписями, даже без цифр. Олег так и не понял, не обсчитали ли его, но оказался владельцем десяти таких бумаг, больших, в две ладони. Очевидно хозяин увидел его сомнение, потому что улыбнулся и сказал совсем по-доброму: — Хороший ужин — тридцать скеата, — он тронул край одной бумажки, другой, третьей. — Роскошный ужин — полста скеата. — Песняры к ужину — семьдесят скеата. Ночлег — ещё двадцать скеата. Как будем?
Олег засмеялся. Каким-то чутьём он окончательно понял, что это мужик — хороший человек, на самом деле хороший. Он подал хозяину три бумажки и добавил:
— Я, может, позже и ночевать приду. А сейчас просто поесть.
В небольшом чистом зале (под потолком горели электрические лампы) было почти пусто. Гуляли, оказывается, где-то за дверями, а тут сидели несколько человек, ели, кто-то разговаривал, на небольшом возвышении скучали какие-то музыканты с необычными инструментами, висели картины — красивые пейзажи, совсем не здешние: озеро в лесу, река, просто лес, высокий замок на обрыве… Хозяин усадил Олега за стол, сам немедленно исчез. Странные у них порядки, подумал Олег, устраиваясь удобнее. По улицам ходят патрули, меня за иностранца приняли, а даже документов не спросили — вот был бы фокус… Он посмотрел одну бумажку-деньгу. Буквы, хотя и витые, быстрые, совершенно определённо напоминали руны. На миг что-то такое мелькнуло… Олег, догадавшись, посмотрел бумагу на свет, и поразился — перед глазами вспыхнуло многоцветье картины: девушка в броне, в крылатом шлеме, верхом на коне, с копьём в занесённой руке, мчалась на фоне то ли восхода, то ли заката прямо над бурным морем. Металл так и отливал металлом, краски солнца, казалось, светятся. Олег повернул бумажку — картина исчезла. Да, а они тут не такие уж простачки — технология!
Неслышно и очень красиво — без пошлого повиливанья бёдрами и низких наклонов поближе к клиенту — подошла очень красивая девушка, на пару лет старше Олега, в буром с золотым расшивом лёгком платье. Без улыбки склонила голову, с которой на спину тяжело свисала мощная золотистая коса, и начала быстро и ловко расставлять с чеканного подноса еду. Поймала взгляд Олега, чуть улыбнулась углами губ и что-то сказала. Наверное, пожелала приятного аппетита.
Олег невольно проводил её взглядом. Вздохнул и начал исследовать, что ему принесли.
Центральное место занимала большая тарелка, на которой лежал здоровенный кусок мяса — в поджаристой корочке, горячий — в окружении обычнейших отварных картофелин и каких-то коричневых мокрых стеблей. К тарелке приткнулись нож и двузубая вилка. На отдельной тарелочке лежала плоская сероватая лепёшка — хлеб; Олег потыкал пальцем — странный, но мягкий, и то хорошо. В глубокой миске болталось нечто, очень похожее на грибы. На маленьком блюдце — два разрезанных пополам крутых яйца с зеленью; яйца было больше обычных чуть ли не вдвое и желток имел красноватый отсвет. И наконец — большая металлическая кружка, холодная на ощупь и запотевшая, накрытая квадратной синеватой салфеткой. Олег снял салфетку, пригубил — в кружке было пиво, тягучее, сладковатое. Ну что ж…
Следующие минут десять мальчишка ел — сосредоточенно, ни о чём особо не думая. Веселье в соседнем зальчике то поднималось, то стихало — волнами. В какой-то момент даже взбурлило, но через несколько секунд двое вывели под руки третьего. Все были в форме, но без оружия и шлемов. Этот третий болтался между товарищами и что-то орал — судя по тону и отдельным полупонятным словам требовал возвращения Германии Силезии, Судетов, Эльзаса, Лотарингии и Шлезвиг-Гольштейна немедленно и с выплатой военных издержек за 1914-1918 и 1939-1945 годы. Олег напрягся, но хозяин не обманул — скандал никто затеять не пытался.
О, лёгок на помине…
