– Ты что, еще не привык к ней? Она же у вас живет? – удивился Гарри.
– В принципе, привык, – сказал Рон, – но когда она так неожиданно набрасывается…
– Просто позор! – гневно воскликнула Гермиона, отошла от Рона как можно дальше и, только уперевшись в противоположную стену, снова повернулась к нему со скрещенными на груди руками.
– Ты что, хочешь, чтобы она жила здесь всегда? – Джинни вытаращила глаза на брата. Рон неопределенно пожал плечами. Джинни сказала: – Ну и пожалуйста! Мама все равно постарается это прекратить.
– Каким образом? – заинтересовался Гарри.
– Она все зазывает на ужин Бомс. Чтобы Билл переключился на нее. Я бы и сама ее предпочла.
– Разбежались! – саркастически бросил Рон. – Да ни один нормальный парень не обратит внимания на Бомс, если рядом Флер. Нет, Бомс, конечно, ничего себе, когда не издевается над своими волосами и носом, но…
– Она гораздо приятнее Хлорки, – заявила Джинни.
– И гораздо умнее, она же аврор! – поддержала Гермиона.
– Флер тоже не дура, она участвовала в Тремудром Турнире, – сказал Гарри.
– И этот туда же! – отчаянно всплеснула руками Гермиона.
– Тебе нравится, как она говорит: «Харри», да? – съязвила Джинни.
– Нет, – принялся оправдываться Гарри, давно пожалев о том, что вмешался, – я всего-навсего имел в виду, что Хлорка… то есть, Флер…
– В общем, я бы предпочла Бомс, – перебила Джинни. – С ней, по крайней мере, весело.
– В последнее время не очень, – возразил Рон. – Сколько ее ни вижу, она точь-в-точь как Меланхольная Миртл.
– Это несправедливо, – одернула Гермиона. – Она еще не пришла в себя после… сам понимаешь… он был ее двоюродным братом!
У Гарри оборвалось сердце. Вот и до Сириуса добрались. Гарри схватил вилку и принялся сосредоточенно набивать рот омлетом, рассчитывая таким образом избежать участия в разговоре.
– Бомс и Сириус были едва знакомы! – закричал Рон. – Сириус почти всю ее жизнь просидел в Азкабане, а до этого их семьи даже не встречались…
– Неважно, – отрезала Гермиона. – Она считает, что он погиб по ее вине!
– Откуда она это взяла? – против собственной воли спросил Гарри.
– Она дралась с Беллатрикс Лестранг, помнишь? И, наверное, думает, что если бы эту гадину удалось прикончить, Беллатрикс не убила бы Сириуса.
– Глупости, – сказал Рон.
– Тех, кто выжил, всегда терзает чувство вины, – изрекла Гермиона. – Я знаю, Люпин пытался с ней разговаривать, но она по-прежнему очень подавлена. У нее даже начались проблемы с метаморфизмом!
– С чем?
– Она больше не может менять внешность, как раньше, – объяснила Гермиона. – Наверное, из-за шока.
– Я и не знал, что такое бывает, – удивился Гарри.
– Я тоже, – кивнула Гермиона, – но, видимо, при настоящей депрессии…
Дверь снова открылась. Миссис Уэсли просунула голову в комнату.
– Джинни, – прошептала она, – иди скорее вниз и помоги мне с обедом.
– Я же разговариваю! – возмутилась Джинни.
– Быстро! – прикрикнула миссис Уэсли и скрылась.
– Лишь бы не оставаться наедине с Хлоркой! – проворчала Джинни, откинула за спину длинные рыжие волосы, по-балетному развела руки в стороны и, удачно подражая Флер, горделиво уплыла из комнаты.
– А вы, красавцы, тоже не задерживайтесь, – сказала она уже на выходе.
Гарри решил воспользоваться наступившей тишиной, чтобы доесть завтрак. Гермиона рассматривала картонные ящики, но украдкой поглядывала на Гарри. Рон взял с подноса тост и принялся жевать, не отрывая меланхолического взора от двери.
– Что это? – спросила через некоторое время Гермиона, взяв в руки нечто напоминающее миниатюрный телескоп.
– Не знаю, – пожал плечами Рон, – но раз Фред с Джорджем это не взяли, то оно, наверное, недоделано, так что поосторожнее.
– Твоя мама говорила, что у них все хорошо, – вспомнил Гарри. – Что у них деловая хватка.
– Это еще слабо сказано, – заявил Рон. – Они прямо купаются в галлеонах! Мне так хочется посмотреть на их магазин, дождаться не могу! Мы еще не были на Диагон-аллее: мама считает, что для дополнительной защиты нужен папа, а он очень занят на работе. Поскорее бы.
– А что Перси? – полюбопытствовал Гарри. Третий по старшинству брат Уэсли не общался с семьей. – Помирился с родителями?
– Не-а, – мотнул головой Рон.
– Он же теперь знает, что твой отец был прав насчет Вольдеморта…
– Думбльдор говорит, что люди легче прощают ошибки, чем правоту, – сказала Гермиона. – Я слышала, Рон, как он говорил это твоей маме.
– Заумная фразочка, вполне в стиле Думбльдора, – отреагировал Рон.
– Он хочет заниматься со мной индивидуально, – кстати упомянул Гарри.
Рон поперхнулся, а Гермиона ахнула.
– И ты молчал! – воскликнул Рон.
– Я только что вспомнил, – честно признался Гарри. – Он сказал об этом вчера ночью в вашем сарае для метел.
– Ух ты!… Занятия с Думбльдором, – потрясенно пролепетал Рон. – Интересно, а почему он…?
Рон осекся. Гарри заметил, что они с Гермионой переглянулись. Гарри отложил нож и вилку. Он всего-навсего сидел в постели, но сердце колотилось как бешеное. Думбльдор советовал им рассказать… так почему бы не сейчас? Гарри уставился на вилку, ярко блестевшую на солнце, и заговорил:
– Не знаю точно, чему он собирается меня учить, но думаю, что это из-за пророчества.
Его друзья молчали. Гарри даже показалось, что они окаменели, но он продолжил, по-прежнему обращаясь к вилке:
– Которое пытались выкрасть из министерства.
– Никто же не знает, о чем оно, – поспешно вставила Гермиона. – Оно разбилось.
– В «Прорицательской» писали… – начал было Рон, но Гермиона сразу на него шикнула.
– В «Прорицательской» все правда, – сказал Гарри и усилием воли заставил себя поднять глаза: Гермиона смотрела испуганно, Рон – с любопытством. – Разбитый стеклянный шар – не единственная запись пророчества. Я услышал его полностью от Думбльдора, оно было сделано ему, и он мне все рассказал. Судя по его словам, – Гарри сделал глубокий вдох, – я и есть тот человек, который должен прикончить Вольдеморта… во всяком случае, там говорится, что выжить предстоит лишь одному из нас.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом раздался жуткий грохот, и Гермиона исчезла в клубах дыма.
– Гермиона! – закричали Гарри и Рон; поднос с завтраком с шумом упал на пол.
Гермиона, кашляя, появилась снова – с телескопом в руках и багровым синяком под глазом.
– Я сдавила его, а он… меня стукнул! – хрипло вскричала она.
Действительно, из телескопа выскочила длинная пружинка, на которой болтался крохотный кулачок.
– Не волнуйся, – сказал Рон, прилагая все силы, чтобы не расхохотаться, – мама все вылечит, она прекрасно справляется с мелкими травмами…
– Ладно, ладно, сейчас это неважно! – нетерпеливо перебила Гермиона. – Гарри, господи, Гарри…
Она вновь опустилась на край его кровати.
– После случая в министерстве мы думали… конечно, тебе говорить не хотели, но… Люциус Малфой обмолвился, что пророчество про тебя и Вольдеморта, вот мы и думали что-то подобное… Гарри, Гарри… – Она долго смотрела на него, а потом прошептала: – Тебе страшно?
– Не так, как раньше, – ответил Гарри. – Когда я только узнал, то да… а сейчас такое впечатление, будто я всегда знал, что в конце нам предстоит сразиться лицом к лицу…
– Когда Думбльдор собрался тебя провожать, мы решили, что он хочет рассказать о пророчестве, или, может, что-то показать, – с энтузиазмом сообщил Рон. – И, в общем-то, оказались правы, да? Он бы не стал давать тебе уроки, если б считал, что ты уже покойник, не захотел бы тратить время… Значит, ему кажется, что у тебя есть шанс!
– Верно, – произнесла Гермиона. – Интересно, чему он будет тебя учить? Наверное, высшей защитной магии… самым сильным контрзаклятиям… антипорче…
Гарри почти не слушал. По его телу разлилось тепло, и совсем не от солнца; тугой узел в груди потихоньку развязывался. Он знал, что Рон и Гермиона напуганы много больше, чем хотят показать, но они все равно оставались рядом и старались ободрить, а не шарахались, как от зачумленного или сумасшедшего. И это дорогого стоило.
– …а главное, ускользающим уверткам, – закончила Гермиона. – Теперь ты знаешь хотя бы что-то, чем будешь заниматься в этом году, то есть, на один предмет больше, чем мы с Роном. Интересно, когда придут результаты экзаменов?
– Наверное, скоро, месяц уже прошел, – сказал Рон.
– Подождите-ка, – Гарри внезапно вспомнил еще кое-что из вчерашнего разговора с директором школы. – Кажется, Думбльдор говорил, что результаты придут сегодня!
– Сегодня? – взвизгнула Гермиона. – Сегодня? Но почему ты… господи… надо было сказать…
Она вскочила.
– Пойду посмотрю, не было ли почты…
