— Не волнуйся, уже все в порядке. Я ввел мальчику сыворотку из молотых кррунсов, теперь он в безопасности. Проснется к вечеру. Но еще день-два пусть полежит, никаких прогулок.
Значит, тех скорпионов зовут кррунсы. Вполне подходящее прозвище, похоже на крысу.
Мужчина обернулся ко мне... Белый медведь с умными глазами...
— Очень приятно познакомиться. Тебя зовут Ильмар? Мы давно наблюдаем за вами обоими. До сего момента вы неплохо справлялись. А меня называй Грруумар.
Я промолчал, только кивнул ему. Слишком устал...
Он продолжил:
— Теперь, по всем правилам, мы должны прервать годовое Испытание для Оррчи. Но нет правил без исключений. Поэтому, если ты согласишься провести с ним эти дни, до полного выздоровления, то Оррчи даже не будет знать, что я здесь был. Для него возвращение обратно в Школу будет равносильно трагедии.
— Я согласен. Но и вы помогите мне, пожалуйста! У меня пропал друг и я непременно должен его разыскать!
— Странно, об этом нам ничего не известно, — нахмурился медведь, имени которого я еще не знал. — Расскажи подробней.
Я начал рассказывать, кто мы такие, откуда прилетели и зачем. Странное чувство — я не испытывал ни малейшей тревоги от общения со взрослым медведем, жителем Галукса. Он выглядел таким же добродушным, как и Оррчи.
— Значит, ты хочешь найти крракха. Это не так просто сделать, особенно теперь, когда буран замел все следы. Наверняка крракхи отлеживаются в своих норах. Придется задействовать наземное поисковое крыло первой категории. Они обследуют все ближние гнездовья крракхов. Никуда твой друг не денется, найдем. Все, мне пора. Прощай!
С этими словами незнакомец подошел к постели медвежонка, склонился над ним. Поправил одеяло. Какой у него взгляд... Наполненный такой нежностью и любовью, что я даже позавидовал. Так может смотреть только отец...
Он глубоко вздохнул, отошел к стене, что-то произнес в свой пеле-транслятор. В открывшийся проем снизу въехал лифт, освещенный матовыми фонариками. Медведь шагнул в него и скрылся из виду, словно и не бывало.
Оррчи пошевелился на своем ложе и я подскочил к нему, забыв на время об этом визите.
— Как ты себя чувствуешь?
Оррчи посмотрел вокруг мутными полуживыми глазками.
— Где я?.. А... Что случилось?..
— Не волнуйся, уже все в порядке. Ты скоро поправишься.
— Я ничего не помню... — через силу проговорил он. — Почему я заболел?
— Ничего страшного, просто тебя укусил скорпион.
— Кто?
— Ну, этот ваш... Как там... Кррунс.
У Оррчи глаза стали размером с абрикос.
— Ты не ошибся? Но я ведь должен тогда умереть! Если ужалит кррунс, то жить остается не больше часа!
— Ну да... Мне пришлось позвать на помощь... — виновато сказал я.
— Здесь кто-то был? — беспокойно приподнялся на подушке медвежонок. — Значит, теперь меня отправят обратно...
— Никто тебя не отправит. Мы договорились, что Испытание будет продолжаться, как будто и не случилось ничего. Ты ведь не виноват, что попался к этому гаду в клешни. Так что ни о чем не думай, лечись. Давай я тебе поесть приготовлю?
— Мы вроде ходили ловушки проверять, я не помню. Поймали хоть что-то?
— Да, два мелких шуррумчика. Что с ними делать, поджарить?
— Нет. Надо их вынести на мороз, положить в сугроб и присыпать снегом. Они заледенеют, потом просто нарезать на кусочки и можно есть.
— Сырыми?! — удивился я.
— Ну да, что тут такого. Очень вкусно. А еще надо воду нагреть, чтобы заварить листья капрри.
— А это еще что такое? Местный чай?
— Это такая трава, растет глубоко под снегом. До нее метров пять надо добираться. Вон там лежит, в люке.
— Да, я знаю.
Я наклонился к полу, откинул крышку люка. Чего там только не было! И мотки веревки, и какие-то коробки всевозможных размеров, кульки, бочонки... Такое впечатление, что здесь живет не один медвежонок, а по меньшей мере, десяток.
— И где тут твой чай?
— Синяя коробочка...
— Ага, вижу.
Я открыл небольшую коробку — листья как листья. Как будто я ожидал увидеть что-то другое.
Растопив снег, я заварил местный чай, дал выпить Оррчи.
А своих шуррумов он есть не стал, не хотелось.
Через час я заметил, что его начал бить озноб. Лапы подрагивали, глаза закрылись... Что в таких случаях делать, я не знал.
Просто сел рядом, в ногах, и стал с тревогой ждать улучшения.
Не знаю, почему — вдруг вспомнилось, как делал массаж Денису. Давно это было, кажется, что прошла целая вечность..
Я разогрел ладони. Ну, думаю, что хуже не будет.
Легонько прикоснулся к пушистым щекам Оррчи, подержал немного, согревая. Начал поглаживать узкую вытянутую мордочку, лоб, веки, сухую пуговку носа...
Смотрю, он уже не так тяжело дышит. Через несколько минут приоткрыл глаза, удивленно посмотрел на меня.
— Как замечательно... — послышалось из пеле-транслятора. — Мне еще никто так не делал...
— Тебе получше?
— Да. Я даже чувствую, что силы прибавляются.
— Вот и хорошо. Скорей поправляйся, а то кто мне поможет моего Дениса искать.
Оррчи благодарно кивнул.
— Ты только не оставляй меня, ладно?
— Перестань! Пока не вылечишься, я буду рядом.
Когда Оррчи уснул, я подошел к двери и выглянул наружу. А метель-то закончилась! Вовсю сияло солнце; лоскутки белоснежного пуха — остатки грозовых туч, плавно скользили по голубому покрывалу неба. Снег слепил глаза мириадами блестящих снежинок.
Я воспрял духом — жизнь, оказывается, превосходная штука! Особенно, когда отступает смерть...
Прошло три дня.
И с каждым новым днем действие яда слабело. Оррчи постепенно выкарабкивался из жестких объятий болезни. Он уже мог сам подниматься с кровати, иногда выходил на улицу подышать воздухом.
А я как мог заботился о нем. Даже пару раз ходил ставить ловушки на местных снежных сусликов-шуррумов.
И вот, на четвертый день нашей зимовки, утром, едва рассвело, дверь отворилась и в нее шумно вошел уже знакомый мне медведь в сером комбинезоне с оранжевым воротником.
Он улыбался во весь свой огромный рот, сверкая страшноватыми на вид зубами.
— Ну, как вы тут? Не надоело еще с болячками возиться?
Оррчи, как увидал нашего гостя, так просто подлетел на постели, сбив на пол одеяло. Он рванулся что было сил навстречу медведю, взлетел к нему на руки и что-то принялся нежно порыкивать прямо в ухо. Пеле-транслятор не переводил — наверное, это не предназначалось для моих ушей. Однако смысл я прекрасно понял: отец и сын встретились после слишком долгой разлуки.
Вдоволь наобнимавшись, они наконец вспомнили про меня:
— Илмаар, ты не обижайся! Познакомься, это мой папа!
— Здравствуйте, — церемонно склонил я голову, — очень приятно.
Большой медведь ничем не подал вид, что мы уже встречались, просто добродушно кивнул мне в ответ.
— Вот что, ребятишки. Чувствую, что вам уже этот домик в печенках сидит. Не хотите ли прогуляться? Тем более, что есть повод — пришла пора отправляться на поиски нашего инопланетного путешественника. Как там его зовут?
— Денис, — напомнил я.
— Да, именно так. Одевайтесь и выходите на улицу. Я подожду там.
Оррчи быстро натянул комбинезончик, а я и вовсе уже давно готов. Мы выскочили за дверь.
Медвежонок прищурился от яркого дневного света. Все же его слегка покачнуло, но он быстро оправился.
А я во все глаза смотрел на странного вида транспортное средство, что замерло почти у самого порога и гостеприимно приоткрыло дверцу.
Если бы не сидящий внутри папа Оррчи, эту машину можно было бы и вовсе не заметить. Она была совершенно прозрачной! То есть, сквозь нее просвечивали снежные барханы, как сквозь чистейший горный хрусталь.
Мы забрались внутрь и машина тронулась в путь. Было весьма занятно лететь в воздухе на высоте двух метров. И при этом разглядывать окружающие ландшафты. Впрочем, скоро это мне наскучило — тянулась и тянулась однообразная белая пустошь, не на чем зацепиться глазу. Ни единой темной точки, ни единого зеленого пятнышка.
У меня сложилось впечатление, что отец Оррчи знает, куда едет. Может, он уже нашел наш корабль, а теперь просто туда добирается?
— А куда мы едем? — Оррчи опередил меня и задал вопрос, чуть не сорвавшийся с моих губ.
— Всему свое время, — не отвлекаясь от дороги, сказал его отец, — осталось не так много, потерпите.
Вскоре ландшафт изменился. Но не цвет. Все вокруг по прежнему оставалось белым-бело. А вот пустыня превращалась в гористую местность. Дорога уже принялась петлять, мы ныряли вниз, потом взлетали высоко наверх. Горы росли буквально на глазах и вздымались ввысь, сверкая сахарными шапками.
Мы мчались по серпантину и, замирая от сладкого восторга, глядели вперед. Потому что смотреть по сторонам было страшно до ужаса — там тянулись глубокие пропасти, уходящие в синюю бездну...
