Генри немного подождал. И так как Фрэнк больше ничего не говорил, он решил помочь.
— И в чем дело? — спросил он.
— Ну, в общем вчера один человек позвонил поздно ночью. Он как-то связан с правительством, так вот он сказал, что твои родители живы. Им там поступило требование выкупа или что-то вроде того.
— О-о, — произнес Генри. — И это все?
— Ага. Твоя тетя подумала, что ничего необычного тут нет и что невежливо было так поздно звонить и поднимать нас с кроватей, только чтобы констатировать очевидное. Что касается меня, то меня это удивило. Меня бы не сильно удивило, если бы они двинули Урсуле по голове. Я поразился, что они так долго ее продержали и она еще жива. — Фрэнк потер подбородок, который он еще не выбрил. — Я считаю, все это крутится вокруг денег. Сколько уже прошло? Месяц?
— Около того. Мне сообщили об этом за пару недель до того, как закончились занятия в школе.
— Гмм, — произнес Фрэнк, но ничего не сделал.
— Дядя Фрэнк? — позвал Генри.
— А, да?
— А они на самом деле мои родители?
— Нет, — ответил Фрэнк, продолжая смотреть в окно.
— Да… — произнес Генри.
— Ты что, намочил постель? — ни с того ни с сего спросил Фрэнк.
— Нет, — Генри покраснел и спустил ноги на пол.
— Странно, — сказал Фрэнк. — Кажется, подо мной влажно.
— А, там воду пролили.
— Ну, как бы то ни было… — Фрэнк хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Думал, тебе надо знать. Твоя тетя и я направляемся в город. Пенни и Анастасия едут с нами. Вернемся, скажем так, к позднему ужину. Уверен, тебе будет чем заняться. Ты когда-нибудь пользовался компьютером? Если что, на моем есть пасьянс. И не говори девочкам, что я тебе разрешил.
— Вы нас оставляете тут одних?
— Да, тебя и Генриетту, — сказал Фрэнк. — Она сама захотела остаться и сказала, что ты тоже захочешь. А ты не хочешь поехать?
— Нет, все нормально. Это ничего, что вы так нас оставляете без присмотра? У вас не будет неприятностей?
— Кто сказал, что без присмотра? Твоя тетя уже положила в холодильник сэндвичей на вас обоих и оставила инструкцию, как разогреть еду в кастрюле, на случай, если мы припозднимся.
Фрэнк вышел из комнаты, но в дверях оглянулся на обклеенную плакатами стену.
— Будьте тут поаккуратнее, — сказал он и направился к лестнице.
Генри попытался улыбнуться, а затем снова улегся в кровать. Пару минут спустя он услышал, как взревел пикап и застучал разбрасываемый им гравий, когда тот выезжал со двора.
Генри не хотелось вставать, и он остался лежать. Довольно скоро он услышал, что вверх по лестнице бежит Генриетта.
— Подъем! — сказала она, прыгнув на постель. Ее распущенные кудри, казалось, заполнили всю комнату. — Все уехали.
— Выйди, — сказал Генри. — Мне надо одеться.
Она вышла, однако продолжила говорить из-за двери.
— Мама с папой собирались и нас с собой взять, но я сказала, что не хочу и что ты вроде бы собирался пойти к Зику Джонсону. Так что они поехали без нас. Теперь мы можем заняться этими дверьми, и можно даже не бояться шума.
— Ночью я открыл почтовый ящик.
— Что? — Генриетта вернулась в комнату, когда Генри пытался просунуть голову в рукав рубашки. — И что же там?
— Какие-то письма. Я их еще не смотрел. — Он расправил рубашку и наконец надел.
— Письма? — спросила Генриетта. — Что там делали письма? — Она подняла смятое одеяло.
— Это же почтовый ящик, — сказал Генри.
Генриетта его проигнорировала.
— Где они?
— Генриетта, погоди, — сказал Генри. — Ночь была действительно странной.
Она бросила одеяло и посмотрела на него. Оба сели на кровать, и Генри рассказал ей все: о желтой комнате, и неизвестном лице, и как он вытолкнул обратно конверт, и как он просунул руки в шкафы и не смог их свести по другую сторону.
— Эта рука все еще в грязи, — закончил он и вытянул вперед ладонь.
Генриетта была впечатлена.
— Ты видел его лицо?
— Да.
— И у него были усы?
— Ага.
— И ты видел там желтую комнату?
— Ага.
— А он тебя видел?
— Не думаю. Он смотрел прямо на меня, но, кажется, не заметил.
— И это тебе не приснилось?
— Нет, сны были потом.
Генриетта присвистнула, а затем потянулась и провела рукой по прикрытой плакатами стене со шкафами.
— Они точно волшебные. А поначалу я тоже не верила. Интересно, как нам в них пролезть.
— Пролезть?
— Ну да. Вся штука волшебных дверей в том, чтобы попытаться пройти через них в какое-то другое место.
— Так они же маловаты будут.
— А где письма? — спросила Генриетта. — Давай их прочтем. Хочешь позавтракать?
— Да, хочу. Письма были на кровати, — ответил Генри. — Они могли с нее свалиться.
Генриетта нашла письма, а Генри натянул носки, и оба двинулись на кухню. Генри достал хлопья, а Генриетта схватила молоко и осмотрела первое письмо, пока Генри жевал. Это была открытка. На ней была отпечатана черно-белая фотография какого-то озера, по которому плыл корабль. Судно было странным. Люди стояли вокруг трех дымящих труб на второй палубе. К одному концу корабля было приделано огромное гребное колесо, только в отличие от старых американских речных теплоходов колесо этого было пристроено под носом корабля, который выглядел так, словно прежде был частью ладьи викингов.
Генриетта показала картинку Генри, а затем перевернула открытку. На другой стороне было что-то написано высоким и узким почерком. Генриетта медленно зачитала:
Сола, 16
Саймон,
Дети больны, оба, а ветер такой, что едва не ломает мои слабые кости. Электрического сома отдам тебе в следующий раз, как приедешь. Приезжай скорее.
С любовью с озера Тинсил,
Герти
Генри с Генриеттой посмотрели друг на друга.
— Вау, — произнесла Генриетта.
— И что это значит? — спросил Генри.
— Не знаю. Это письмо. Наверное, дедушкино. Его звали Саймон, — она покосилась на письмо. — Фотография, кажется, старая.
— Там еще что-то внизу напечатано, — Генри перегнулся через сестру. — «Гордый Валькр в родных водах». Это корабль так называется, Валькр?
— Видимо, — сказала Генриетта. — Какое прочитаем следующим?
Перед ней на столе лежали два конверта. Генри узнал тот длинный, что он вытолкнул из ящика прошлой ночью. Другой же был почти квадратным.
— Но там было только два, — сказал он.
— Да, я знаю, — ответила Генриетта. — Ты какое хочешь прочитать первым?
— Нет, — прервал ее Генри, — ты не понимаешь. Были только открытка и длинный конверт. — Он схватил со стола оба конверта. — А этот ты где взяла? — сказал он, показывая ей квадратный конверт.
Генриетта пожала плечами.
— Там же, где и эти. Они все лежали между матрацем и стеной.
Квадратный конверт был белый, как снег, и запечатан каплей чего-то похожего на зеленый воск. Длинный конверт был цвета топленого молока, на обороте была подпись, выполненная плотным и наклонным, почти каллиграфическим почерком. Генри прочитал ее вслух: «Владыке семьдесят седьмого ящика. Седьмой Ряд Львицы, Бизантамум».
— Не думаю, что это настоящий адрес. У вас какой? — спросил он.
— Одиннадцать, Грандж Роуд, — сказала Генриетта. — Оно доставлено в твой ящик — просто открой и все.
Генри легко надорвал конверт и вытащил жесткий сложенный листок с текстом, написанным тем же почерком.
В день летнего солнцестояния составлено
Сэр,
В ходе наших современных обрядов мы пришли к пониманию того, что некоторые из потерянных путей вновь оказались открыты и пришли в движение. Нам нет нужды разъяснять пути нашей проницательности, ибо Вы должны быть не чужды нашим ученым знаниям и, несомненно, были извещены, раз Вы уведомили нас о своем присутствии столь зрелым образом, как Вы то совершили.
Прежний или новый, владыка ящика — Вы. Вашим перстам повинуются компасы, и Вы должны принять наши стремления. Пробудите старую дочь второго государя. Мы не готовы жить ради меньшего. Свершите это и почувствуйте дыхание своей свободы. Потерпите неудачу, и наш порядок все же пребудет в силе.
Узрите, кровавый орел не курице ровня.
Дариус,
Первый среди Младших магов,
В.П. из Бизантамума
Генри отложил письмо и посмотрел на Генриетту.
— Кажется, ты неправильно его прочитал, — сказала она. — Дай-ка сюда.
Генри вручил ей письмо и в ожидании, когда она пробежит его глазами, ковырял ложкой в тарелке с вязкой кашей.
— Это бессмыслица какая-то, — сказала наконец Генриетта. — Тот, кто это написал, должно быть, просто чокнутый.
— Думаешь, это не о нас? — спросил Генри. — Ведь это меня могли назвать «Владыкой ящика». Он же в моей комнате.
Генриетта посмотрела на него с удивлением.
