На сей раз тачка, рыкнув тормозами, остановилась прямо рядом с ним. Трое чуваков с мясистыми затылками и одинаково бритыми головами глянули на него из-за опущенных стекол, и у Клыка заныло под ложечкой.
«Не делай глупостей», — слышит он внутренний голос. Но невозможно разобрать, который из них его предостерегает, его собственный голос разума или тот, другой, недавний Голос.
— Тебя подвезти, кореш? — Водила перекрикивает несущийся из колонок грохот ударников.
Клык глянул на пустую дорогу:
— А вы куда? B западном направлении?
— В западном, в западном.
Клык вздохнул. До ближайшего города миль двадцать. Или ему здесь еще незнамо сколько торчать, или придется рискнуть.
— Раз в западном, то спасибо. — И он залезает на заднее сиденье.
Он еще даже дверь закрыть не успел, а водила уже газанул на пятой скорости. Клыка отбросило назад, и он всем телом впилился в больное крыло.
— Эй, потише нельзя? — вспылил он, но водиле хоть бы хны: скривил плотно сжатые губы и продолжает себе жать на газ.
Оба других чувака пристально смотрят на Клыка. Тот, что на переднем сиденье, обернулся к нему всем корпусом. Оба поигрывают бицепсами под туго обтягивающими руки футболками, а лица у обоих застыли в какой-то странно зловещей маске.
В глазах у них горит голод и нетерпеливая жадность. Такие же, как у… У Клыка в голове промелькнуло воспоминание об ирейзерах. Но он его быстро прогнал. Может, ему все это только кажется. Он теперь вообще ничего не понимает. После предательства Кейт и Звезды ему все и вся подозрительны.
Он внимательно вгляделся в прыщавое лицо соседа и украдкой перевел взгляд на мощную шею, едва прикрытую круглым вырезом футболки.
Нет, никаких волчьих признаков он не заметил. На ирейзеров они не похожи. Эти чуваки, конечно, уроды, но наверняка человечьей породы. Хотя все-таки в них есть что-то странное. Тестостероном, наверное, накачались, вот и все. А страхи его — просто обычная паранойя.
«При чем тут паранойя? Нормальная осторожность. — Клык представил себе урезонивающую его Макс. — Инстинкт никогда не обманет. А паранойя — наше нормальное состояние».
Но крыло у него болит, он вымотался до предела, и в данный момент эти трое амбалов — единственный его выход. В конце концов, они просто люди. И, коли дойдет до драки, с людьми он как-нибудь справится.
Прошло пять минут, и тачка взвизгнула тормозами.
— Гляньте! Клевая смотровая площадка! — завопил водила с наигранным энтузиазмом. — Как насчет остановочки? Полюбуемся окрестностями?
Клык открыл глаза. Дело нечисто. Эта троица не больно похожа на любителей живописных пейзажей.
Парни высыпали из машины и шагнули к щиту с плакатом, кричащему восклицательными знаками, что подходить к краю опасно.
— А ну, братки, проверьте-ка утесик. Что за опасность такая, что уж нормальному человеку и ножки с обрыва свесить нельзя, — бросил водила своим ухмыляющимся дружкам.
Они заржали, словно перед ними всемирно известный юморист выкаблучивается.
— Эй, кореш, — подзывает чувак Клыка, — присоединяйся. Смотри, красота-то какая. Тебе наверняка понравится. Чем ближе к краю, тем красивше.
Клык облокотился на тачку и замотал головой:
— Не, мне и здесь нормально.
Он спружинил колени в боевой стойке и скрестил на груди руки. Но даже от этого слабого движения боль в крыле запульсировала с новой силой. Что-то с ним явно не то.
Водила осклабился:
— Что, Клычок? Крылышко беспокоит? Видно, тебе хреново, коль ты тачки на шоссе ловишь?
— Простите? Мы разве с вами знакомы?
Выходит, не обманул его инстинкт. Теперь главное — держать себя в руках. Главное — не показывать им своего страха. Они его знают. Они именно за ним и охотились. Но он их одолеет. Ему даже трое ирейзеров не проблема, не то что эти качки.
— Мы что, Клычок. Мы так, пешки. Мелкие исполнители великого плана. Вот ты у нас — настоящая знаменитость. — Он шагнул к Клыку. — В конце концов, ты должен стать первым.
— Хочешь сказать, что я первым умереть должен? — Глаза у Клыка сузились.
Парни бросились на него, и, не размышляя, а повинуясь боевому инстинкту, Клык распахнул крылья. Сейчас он поднимется в воздух, зайдет им в тыл, сверху и сзади столкнет амбалов посильнее лбами и оставит валяться здесь на асфальте.
Но — увы — все случилось совершенно иначе.
Резкое движение — и обломки кости в сломанном крыле зацепили нерв. От резанувшей все тело боли Клык вскрикнул и невольно сложился пополам.
На том все и кончилось.
В следующую секунду громилы навалились на него, заломили ему руки за спину, надавали ему локтями по шее, а водила в придачу вывернул ему сломанное крыло так, что у Клыка почернело в глазах и земля ушла из-под ног. И вот уже трое амбалов волокут его к краю обрыва.
Клыку остается только выругаться сквозь зубы. Он клянет этих качков, клянет свое одиночество, клянет Голос — это из-за него он оказался в такой жопе.
А троица уже слаженно подтащила его к перилам и выпихнула за барьер. Он глянул вниз, и его захлестнула волна паники. Он, Клык, в такие минуты всегда сам приходит на помощь. Может, и ему сейчас кто-нибудь поможет?
Надежды, пустые надежды. Вокруг никого, и помочь ему некому. Это как божий день ясно. Он одинок как никогда в жизни.
Со страшной руганью он пытается вырываться, но парни уже пинками подпихнули его к самому краю обрыва. Еще секунда — и случится неизбежное.
Клык еще раз рванулся в последней попытке высвободиться от их хватки, и тут они… его отпускают.
Он свободен.
Точнее, он в свободном падении, избитый, с переломанным крылом, летит с обрыва в пустоту. Навстречу бьющимся о скалы волнам озера Мичиган.
Кажется, Ангел кричит уже целую вечность, до тех пор пока голова у нее не раскалывается от этого бесконечного вопля. Горло дерет, а глаза саднит, словно в них песка накидали. Она по-прежнему ничего не видит.
Ее мучает очередной кошмар. На этот раз погибает Клык. Она видит, как он кубарем падает вниз. Так же, как всего пару дней назад падала Майя.
Майя теперь мертва.
Ангел болезненно скривилась и прижала пальцы к пульсирующим вискам. Наяву ее окружает кошмар ее собственной жизни. А стоит ей заснуть — она оказывается в чужих кошмарах. И спасения нет ниоткуда. НИ-ОТ-КУ-ДА!
Клык…
Ангел изо всех сил сосредоточилась. Что стало с Клыком дальше? Чем закончилось его падение? Ей необходимо увидеть, что случилось с Клыком. Пусть это даже самое страшное, то, что она боится себе представить.
Но, как она ни старается, понять ничего не может. Все попытки напрасны.
В ее кошмаре ей привиделось, что Клык больше не в красной пустыне. Это какое-то новое место, по виду туманное и холодное. Рядом с Клыком вместо двух девиц из его команды трое парней. Ангел никогда их прежде не видела, но от одного взгляда на них ее переполняет необъяснимая ненависть. Возле — желтая спортивная машина.
И утес, резко и безнадежно обрывающийся вниз.
Ангел чувствует, как из глаз у нее катятся слезы. И самое страшное — то, как лыбятся эти уроды, столкнув Клыка с обрыва и с вытянутыми шеями глядя, как он валится вниз.
Она ждет, что Клык вот-вот раскроет крылья и взмоет под облака, победоносно улюлюкая человекообразным кретинам, которые вздумали уничтожить крылатого, бросив его в воздух. Вот вам! Выкусите! Дебилы!
Но ничего этого не происходит.
Клык не распахнул крылья. Не поднялся в небо. Не крикнул ничего тем ненавистным качкам.
Он только падает и падает, беспомощно кувыркаясь в воздухе.
Ей кажется, будто его сломали.
От собственного крика Ангел проснулась прежде, чем Клык упал на камни.
А вдруг… Ее не оставляет навязчивая мысль. А вдруг это не страшный сон? Вдруг она УВИДЕЛА то, что случилось на самом деле?
Нет! Только не это. Она плотно зажмурила глаза и гонит от себя эту ужасную мысль.
«Ничего этого не случилось. Не верь! Такого не может быть! Это был только страшный сон, — убеждает она себя. — Все вокруг — сплошной кошмар. Вот мне и привиделось».
Какой-то скрежещущий звук вклинивается в ее мысли. Она все еще повторяет: «Это был сон. Это был сон», но инстинктивно вжимается в дальнюю стенку клетки.
Спустя секунду дверь контейнера с грохотом открывается. Ангел готова царапаться, кусаться, орать и брыкаться — на этот раз она им без боя не дастся.
Она ждет, что сейчас ее схватят человеческие руки, но вместо живого прикосновения ощущает металлический холод. Две огромные пластины заполнили всю клетку. Ангел мечется из угла в угол, но от них никуда не деться. Стальные клешни плотно ухватили ее, взяли в тиски, так что даже дышать трудно, и, громыхая, потащили наружу. Она чувствует, что висит в воздухе, будто какая-то грузоподъемная машина подцепила ее и вот-вот сбросит на свалку в контейнер для мусора. И тут клешни ее отпускают и она падает на что-то жесткое. Ноги ее коснулись хрустящей простыни, и она чуть не плачет от отчаяния.
