— Я сам, — решительно сказал Алеша и постучал посильнее. Сразу после этого правый манипулятор робота согнулся в локте, и пальцы-крюки легли на край ямы.
— Еще разок, — попросил Цицерон. — Только немного левее.
Алеша стукнул три раза, робот повернул голову, и тут выяснилось, что один фотоэлемент у него не работает. Он погас и больше напоминал круглую черную дырку.
Как только Цицерон зашевелился, Фуго моментально вылетел из ямы, чтобы робот случайно не раздавил его.
— Ну вот, лекарство подействовало, — обрадовался мимикр. Давай-давай, Цицерончик, вылезай из этой колдобины. Такой большой и сильный, а валяешься в яме. Не хорошо. — В голосе Фуго неожиданно появилась снисходительность и даже нежность, с какой обычно разговаривают с маленькими детьми. А Цицерон наконец зашевелился, оперся на правый манипулятор и встал. — Вот так, вот так, — бегая вокруг, подбадривал его мимикр. — Еще немножко и мы вылезем наверх. Может тебе ещё разочек врезать, для бодрости? — ласково спросил он.
— Спасибо, не надо. Теперь я сам. — Цицерон постучал по одной стороне головы, затем по другой, но левый манипулятор так и остался висеть вдоль туловища.
— Ну ничего, ничего, — успокаивал его мимикр. — Ты у нас и с одной рукой всех победишь. Главное — встал. Сейчас мы найдем с тобой водички, попьем…
— Я не пью, — перебил его робот. — По-моему, Фуго, тебя тоже не мешало бы постучать по голове.
— Нет, спасибо, — ответил мимикр. — Я травкой привык лечиться.
Еще некоторое время Цицерону понадобилось, чтобы выбраться на поверхность. Несмотря на размеры и огромную силу, вид у робота был немного жалким. Он весь перепачкался в земле, левый манипулятор безжизненно висел, один фотоэлемент погас, а другой едва мерцал под слоем грязи.
Еще с полчаса Алеша с Фуго приводили робота в порядок. Они хорошенько очистили его, протерли стекло фотоэлемента носовым платком, после чего робот снова обрел зрение и бодрость духа.
— Полезай в свой шкафчик, Фуго, — сказал он. — Вернее, в мой шкафчик. Нам пора идти.
— Вот это другой разговор! — обрадовался мимикр. — А то разлегся как свинкс с планеты Земля.
— Не "свинкс", а сфинкс, — поправил его Алеша.
— Ну да, тот, который из книжки, — согласился Фуго и продолжил: Сфинксу-то простительно, он эти огромные могилы охраняет, а тебе ещё надо нас живыми до корабля доставить. Так что ты, милый, не падай больше. Ты за наши жизни отвечаешь перед его папой и моей тетушкой.
Фуго занял свое место в шкафчике, поворчал по поводу гаечного ключа, а Цицерон помог Алеше забраться на плечо, и друзья продолжили свой путь. Но теперь робот был куда более острожным. Он внимательно осматривал каждый бугорок, попадавшийся на пути, а в подозрительных местах вначале пробовал землю ногой и только потом наступал. И все же Цицерон ещё раз попал в ловушку — он наступил в петлю. Дерево, к которому она была привязана, резко распрямилось, но поднять металлического гиганта не смогло. Волосяная петля лишь затянулась на колене, и Цицерон остановился.
— Клянусь собственным выключателем, где-то поблизости живут туземцы, сказал робот. Он легко разорвал плетеную веревку и добавил: — Воды здесь нет. Пожалуй нам надо возвращаться к той тропе и идти дальше искать капитана. Иначе мы зайдем так далеко, что трудно будет вернуться.
— А может вначале мы зайдем к местным жителям и попросим у них воды и каких-нибудь фруктов? — спросил Алеша.
— Он правильно говорит, — пробубнил из шкафчика Фуго. — Нам срочно нужно подзаправиться.
Пока путешественники решали, куда идти, невдалеке послышался душераздирающий звериный рев и вслед за ним — крики, очень похожие на человеческие. Алеша с Цицероном даже не стали обсуждать, что делать дальше. Робот сорвался с места и, не разбирая дороги, бросился на голоса. На ходу он кричал: "Держитесь, братцы, к вам иду я, Цицерон — гроза тимиуков!"
Метров через триста робот с Алешей выскочили из подлеска и очутились на опушке. Слева от них возвышались черные вертикальные скалы, у которых, прижавшись спинами к камням, стояли два явно разумных существа, похожие на бритых обезьян. На туземцах были короткие холщовые накидки, в руках они держали крепкие, сучковатые дубины, которыми и отмахивались от жуткого, как ночной кошмар, хищника. Монстроподобный зверь имел неправдоподобно сильные челюсти и гигантские клыки. Его серо-голубая шерсть стояла дыбом даже на хвосте, а узкие глаза излучали кровожадность.
Зверь держался на небольшом расстоянии от туземцев, не давая им убежать. Он яростно рычал, ходил от одного туземца к другому, бил хвостом, но нападать прямо не решался — дубины начинали мелькать в воздухе всякий раз, когда хищник подходил слишком близко.
— Им надо помочь, — сказал Алеша. — Долго они так не продержатся.
— Всем не поможешь, — снова забубнил мимикр. — Во Вселенной каждое мгновение погибает столько живых существ…
Пришельцев почувствовали одновременно и туземцы и хищник. Два охотника от удивления даже опустили оружие, а зверь развернулся к Цицерону, злобно рыкнул и принюхался. Запах чужаков ему явно не пришелся по вкусу, и чтобы отогнать их, зверь бросился на непрошеных гостей. Но к удивлению и хищника, и туземцев большой блестящий пришелец не только не сдвинулся с места, но и сам подошел поближе к зверю. Поступь у незнакомца была тяжелой, единственный зеленый глаз в тени под скалами светился, словно магический кристалл, и туземцы наконец поняли, кто перед ними.
— О, великий Громовержец! — воскликнул один из аборигенов. — Я тебя узнал!
Не раздумывая, Цицерон пошел прямо на хищника, и тот, опешив от такой наглости, на всякий случай отпрыгнул в сторону. Робот же подошел к скалам и встал между туземцами и нападавшим зверем. Алеша, сидевший на правом плече у Цицерона, повернулся к охотникам и увидел, что они попадали на колени и закрыли головы руками.
— Не бойтесь, мы не дадим вас в обиду, — обратился он к туземцам.
Подняв головы и раскрыв от удивления рты, туземцы с благоговением смотрели на Алешу, и один из них — покрытый шрамами, старый охотник забормотал:
— О, оседлавший одноглазого Громовержца! О, величайший из великих! О, дарующий жизнь и укрощающий диких зверей…!
В этот момент на спине робота открылась дверца шкафчика, и оттуда высунулся мимикр.
— Кто это? — испуганно спросил Фуго, глядя на туземцев.
— Аборигены, — ответил Алеша. — Очень симпатичные, правда?
— Очень, — брезгливо поморщившись, согласился Фуго и закрыл дверцу. Я с ними знакомиться не буду, — пробубнил он из шкафчика. — Я не люблю дикарей.
— О, сидящий внутри всесильного бога! — увидев Фуго, запричитал туземец. — О, душа одноглазого Громовержца, направляющая железную руку! Я, простой охотник по имени Тумбук, приветствую тебя!
— Это он про меня? — снова высунулся Фуго.
— Про тебя, про тебя, — едва не рассмеялся Алеша. — Ты же сидишь внутри Цицерона. Вот они и считают тебя его душой.
А Цицерон в это время пытался разобраться со зверем. Он потихоньку наступал на него и уговаривал:
— Ну не надо быть таким упрямым и бестолковым. Единственное, что ты можешь здесь получить, это по шее. Иди, иди, поищи на ужин что-нибудь другое.
Будто поняв слова робота, хищник наконец развернулся и, негромко ворча, поплелся в джунгли.
Отгоняя зверя, Цицерон довольно далеко отошел от туземцев, а когда животное удалилось, Фуго выбрался на второе плечо робота и обратился к Алеше:
— Они что, действительно считают меня душой Цицерона?
— Ну да, — ответил Алеша. — Он так и сказал: тот, который сидит внутри Громовержца.
— Это хорошо, — мечтательно проговорил мимикр.
— А обо мне он сказал, что я величайший из великих, который оседлал Громовержца, — похвастал Алеша. — Нас приняли за богов.
— Здорово! — Фуго даже раздулся от важности. Он дождался, когда Цицерон приблизится к туземцам, вальяжно развалился на плече у робота и надменно проговорил: — Ну здравствуйте, здравствуйте, граждане аборигены. Вот решили навестить вас, посмотреть, как вы тут без нас поживаете.
— О, сидящий внутри Громовержца, — пробормотал второй охотник. Спасибо, что почтил нас своим посещением.
— Фуго, — прогремел Цицерон, и от его металлического голоса охотник вздрогнул. — Закрой дверцу и не морочь местным жителям головы.
— Алеша, — заговорил мимикр так, чтобы охотники его не услышали. Объясни ты этому паралитику: нам же выгодно, если нас будут принимать за богов. И еды дадут, и попить, а главное — дорогу покажут. Ну что здесь такого? Мы действительно для них боги. — При этих словах Фуго подтянулся, и его бесформенное тело приобрело что-то вроде важной осанки. — А так ведь они нас и обидеть могут. Дикари — они же как дети.
