Профессор Тьмы нахмурился.
— Вы хотите сказать, что страже Сокровищницы тоже нельзя доверять? — прошептал он.
Голос Сигборда стал ещё тише:
— Боюсь, что да, сэр. Поведение Высочайшего Академика влияет на всех в Санктафраксе. Мои люди плохо знакомы с моралью.
Они в молчании продолжали спуск по туннелю, прорубленному в каменных сотах к сердцу скалы. Именно здесь, в камере, хранился священный грозофракс. Сначала туннель был прямым, как стрела, обеспечивая кратчайший путь между поверхностью и центром скалы. Со временем он стал изгибаться из-за продолжающегося роста скалы. Что было ещё хуже, движение пористой породы скалы угрожало перекрыть туннель, потолок которого опускался, а стены сдвигались.
— Туннель всё длиннее с каждым годом, — пожаловался профессор Тьмы.
Профессор Света согласно кивнул:
— Время строить новый. Прямо из Школы Света и Тьмы. — Он огляделся. — Это дорого и сложно, но уже пора.
Массив каменных сот напоминал губку со множеством пор, дыр, пещер, туннелей, постоянно жужжащих и шипящих. Некоторые из туннелей были достаточно велики для больших существ, в некоторые с трудом протискивались даже землеройки, которых здесь было множество. Это был громадный лабиринт, вечно полный звуков, вечно меняющийся, обитель теней и странных существ, светившихся в темноте. Некоторые были подобны призракам, другие были полусформировавшимися, полуматериальными, были среди них и хищники.
Впереди раздался звук приглушённых голосов. Каменные соты сменились твёрдой тёмно-красной скалой ядра.
— Наконец-то, — сказал профессор Тьмы, поглаживая пальцами гладкую твёрдую скалу.
— Каменные соты всегда пугают меня. Вряд ли я бегаю быстрее глистера.
Голоса впереди стали громче, показалась большая дверь в заклёпках, освещённая жёлтым светом. Тяжёлая фигура плоскоголового гоблина выступила вперёд и закрыла проход.
— Стой! Кто идёт?
Сигборд выступил вперёд:
— Это я, Могворм. Ты забыл, какой сегодня день?
— Нет, сэр. Я… — Голос Могворма был грубым, с сильно выраженным акцентом плоскоголовых гоблинов Дремучих Лесов. Он посмотрел на профессоров и вытянул в их сторону подбородок. — А эти двое?
Сигборд вздохнул и повернулся к профессорам:
— Он новичок. — Затем он обратился, к стражу: — Сегодня день, когда Следующий Высочайший Академик инспектирует грозофракс, Могворм.
— Откуда мне знать? — пробормотал Могворм, опустив взгляд.
— Потому что я тебе говорил только сегодня утром. Теперь отойди и пропусти нас. — Могворм отступил, а Сигборд, проходя мимо, постучал по его лбу. — Дубина! — Потом он повернулся к профессорам и повторил: — Он новичок. Только что из Дремучих Лесов. Твёрдая рука, но мягкая голова. Ничего, выучим.
Они продолжили путь по коридору, прошли мимо тяжёлой полуоткрытой двери. Проходя мимо двери, профессора заглянули в неё. За дверью была длинная закруглённая комната, вырубленная в твёрдой скале.
Это было помещение охраны. Здесь находились тщательно отобранные плоскоголовые гоблины, в три смены охранявшие Сокровищницу. Некоторые стражи храпели на выдолбленных в скале полках, другие сидели у стола, играя в карты. Третьи, среди которых был и Могворм, несли охрану. Все они были ужасающего вида, как и сам Сигборд.
Маленькая группа достигла конца коридора. Сигборд вытащил из пояса кольцо с ключами, отворил дверь и отступил в сторону, пропуская профессоров вперёд.
— Это всегда производит на меня сильное впечатление, — прошептал профессор Света, входя в обширную камеру Сокровищницы.
— Сильнейшее воодушевление, — согласился профессор Тьмы.
Они шагали к центру помещения, и шаги гулко отдавались от закруглённого купольного потолка. Под их ногами в каменном полу был выгравирован сложный концентрический узор из геометрических фигур и зигзагов молний, повторявший Квадратную Мозаику. Они подошли к стоявшему в центре ящику, до смешного маленькому в сравнении с обширным залом.
— Потушите лампу! — приказал профессор Тьмы плоскоголовому гоблину.
Сигборд убрал фитиль, пламя уменьшилось и погасло совсем. Сокровищница погрузилась во тьму.
Профессор Света наклонился и поднял крышку. Мгновенно весь зал залился светом, исходившим от грозофракса, содержавшегося в сундуке. Оба профессора молча считали пластины драгоценного грозофракса. Закончив, они склонили головы.
— Свет во тьме, — прошептал профессор Света.
— Тьма в свете, — пробормотал в ответ профессор Тьмы.
Этими словами завершился церемониал Дня Сокровищницы.
Профессор Тьмы опустил крышку. Сигборд снова зажёг свою лампу.
Выйдя из туннеля и закрыв дверь, Сигборд повернулся к профессорам:
— Ничего не видел прекраснее. Этот грозофракс каждый раз кажется всё лучше. — Он помолчал. — Всё равно не могу понять, как такая кучка грозофракса может уравновесить такую громадину, как наша скала?
Профессор Света улыбнулся:
— Напёрсток грозофракса весит больше, чем тысяча стволов железного дерева.
— …В абсолютной темноте, — добавил профессор Тьмы.
— Совершенно верно, — подтвердил профессор Света. — Одно из чудес небесной науки, Сигборд. Так же как и то, что горячая скала опускается, а холодная поднимается.
— …И как лаф взлетает, когда горит, — добавил профессор Тьмы.
— Но мы должны быть всё время начеку, — задумчиво сказал профессор Света. — Так как парящая скала всё время растёт, нам нужно больше грозофракса для удержания её на месте. Облачная вахта вчера подтвердила, что поток частиц кислой дымки со стороны Края возрос.
— Великая Буря надвигается, — сказал профессор Тьмы.
— И Гарлиниус Герникс отправится в Сумеречные Леса в поисках свежего грозофракса, — сказал профессор Света главе стражи. — Прекрасного грозофракса, Сигборд. Наиболее драгоценного вещества земли и неба, возникающего только в Сумеречных Лесах от ударов молний Великой Бури.
Сигборд поскрёб голову:
— Мне этого не понять, профессор. Это учёные вещи для вас, академиков. Я только простой страж.
— Вы слишком скромны, Сигборд, — сказал профессор Света. — Вы наши глаза и уши.
— Без вас, — сказал профессор Тьмы, — мы не знали бы ни о предательстве в Школе Дымки, ни о попытках подкупить стражей клеток.
— Но предупреждён — значит, вооружён, — сказал профессор Света. — Мы как можно скорее поставим в известность Высочайшего Академика. Он должен знать об опасности, нависшей над ним.
Глава девятая. Каменные соты
Третий раз за третью ночь сон Квинта был потревожен. Было четыре часа, когда его разбудил негромкий стук в дверь спальни. Он с усилием повернулся и уставился на дверь.
— Кто там? — сонно пробормотал он.
Стук повторился — громче, настойчивее.
— Кто? — крикнул Квинт громче.
— Квинт, ты здесь? — послышался обеспокоенный голос.
— Это вы, профессор? Входите, — сказал Квинт, садясь.
— Квинт! — гаркнул профессор. — Мне нужно поговорить с тобой!
— Дверь не заперта, профессор!
— Квинт!
— О, во имя Неба! — Квинт вылез из постели и поковылял к двери. — Я же сказал… уй!!!
Когда он потянулся к ручке, дверь распахнулась и сбила его с ног. Высочайший Академик появился в дверном проёме, в руке зажжённый фонарь, лицо искажённое, но румяное. Его пылающие красные глаза лихорадочно рыскали по комнате.
— Квинт, это срочно, — сказал он. — Мне нужно, чтобы ты сейчас же пошёл со мной.
Квинт кивнул и встал на ноги. Дверь очень больно стукнула его по голове.
— Сейчас оденусь, — сказал он.
— Да… Да… — послышался рассеянный ответ. Пока Квинт одевался, профессор повесил фонарь на стенку и расхаживал по комнате. — Я не мог заснуть всю ночь, — возбуждённо бормотал он. — Сомневаюсь, смогу ли я вообще спать теперь, если… если не попытаюсь ещё раз. — Он говорил все громче, беспокойнее, потом остановился и схватился за голову.
Квинт встревожено следил за ним краем глаза, продолжая застёгивать башмаки, куртку, пояс. Почтённый профессор был, очевидно, на грани отчаяния.
— О, прости меня за то, что я сделал… за то, что я развязал.
Квинт молчал. Он понимал, что эти слова предназначены не ему. Профессор снова начал вышагивать по комнате.
— Так изощрённо… так хитро… Это моя последняя надежда. Небом клянусь, в этот раз я смогу… Потому что если я не смогу… — Он повернулся к Квинту и сосредоточился на его лице, как будто видел его впервые. — Я должен это сделать…
— Профессор? — недоуменно спросил Квинт.
Профессор взял свой фонарь:
— Пошли. Надо поработать.
Снаружи было темно, очень темно; самый тёмный час ночи перед зарёй. Кроме фонаря профессора, не было видно ни огонька. Следуя вдоль Западной Пристани, огни которой также все погасли, Квинт обратил внимание на небо.
