— Пока я не закончил разговор, придется потерпеть. И нелишне вам запомнить, что у меня аллергия на резкие движения, а стреляю я одинаково метко с обеих рук. Возможно, вот эти набалдашники, снизу, имеют отношение к питанию?
На стене за рамкой трансмиттера обнаружились восемь одинаковых кристаллов. Даржек ткнул в стену пальцем, постучал по ней, пнул ногой и, наконец, прислонился к ней плечом.
— Где-то здесь наверняка есть дверь, — сказал он.
Дверь отворилась так резко, что он едва не упал. Отшатнувшись, чтобы сохранить равновесие, он заглянул в проем. Комната за дверью выглядела совершенно фантастически: в центре ее находился темный, массивный цилиндр, окруженный хитросплетением толстых, крестообразного сечения, кристаллов. Цилиндр напомнил Даржеку паука среди паутины.
— Ага! — победно воскликнул Даржек. — Энергетическая станция!
Пинком отломив длинный кусок кристалла в руку толщиной, он отшвырнул его в сторону. За ним — другой, третий… Последний ударился о стену сильнее, чем прочие, подпрыгнул, перевернулся — и взорвался. Вспышка, грохот, волна испепеляющего жара… Даржека швырнуло через комнату, к ногам пришельцев, где он, осыпаемый мельчайшими осколками разрушенной взрывом стены, рухнул на пол, корчась от невыносимой боли.
10
В субботу утром Джин Моррис и Эд Ракс явились в кабинет Арнольда с видом триумфаторов. Перрин, которому пришлось прервать мрачное описание полного краха его собственного расследования, ретировался на софу, и Ракс торжественно выложил на стол целый ряд фотоснимков.
— Вот мисс Икс, телепортируется из Нью-Йорка в Брюссель утром в четверг, — сказал он. — Через сорок семь минут она исчезает — якобы по пути из Брюсселя в Рим. А вот — она же, еще через час, снова едет из Нью-Йорка в Брюссель, в другом наряде. После этого мы в Брюсселе ее засекли. А вот мадам Зет, в двух разных обличьях, также едет из Нью-Йорка в Брюссель. В среду…
— Минутку, — прервал его Арнольд. — Мисс Икс исчезает из Брюсселя, а через час она — снова в Нью-Йорке?
— Верно. Как и мадам Зет, час и двадцать минут спустя.
— Зачем же им было возвращаться в Нью-Йорк?
— Переодеться, — ответил Ракс. — Мадам Зет меняет маскировку медленнее, чем мисс Икс… Снимки за среду не менее интересны. За два дня мы пронаблюдали либо сфотографировали восемь исчезновений, и пять из них с первой попытки не удались. Одно не удалось даже и со второй попытки.
— Что все это значит? — спросил Арнольд, глядя на Джин Моррис.
— Это значит, что Даржек был прав. Трюк их работает не со стопроцентной надежностью. И даже не с пятидесятипроцентной.
— Значит, эти женщины пять раз телепортировались нормально, возвращались… в Нью-Йорк…
— Либо в Нью-Йорк, либо в Брюссель.
— …возвращались в отправную точку, еще раз покупали билеты в том же направлении, и в ходе второй телепортации исчезали?
— В одном случае «холостых ездок» было даже две. Дважды ей пришлось вернуться, и только на третий раз она исчезла. Выходит, на восемь успешных попыток — шесть накладок.
— На самом-то деле, выходит восемь успешных из четырнадцати, то есть, более пятидесяти процентов. Но это — только если допустить, что «холостые» рейсы также были попытками организовать исчезновение. А такого допущения мы сделать не можем…
— Почему? — запальчиво возразил Ракс.
— …только в рамках рабочей гипотезы, которая может помочь нам, а может — нет.
— А у вас есть лучшее объяснение?
Арнольд покачал головой.
— Даржек сказал, что это важно. Пока что я не понимаю, почему, однако посоображаю над этим. Вы замечательно поработали; надеюсь, что не впустую… Что-нибудь еще?
— Ничего особенного, — ответил Ракс. — Я прекратил слежку за членами совета директоров. Если хотите, могу представить отчет, но в нем нет совершенно ничего интересного. Жизнь у них — скучнее не бывает. Даже о Гроссмане нет документальных подтверждений, что именно он продавал вас. Фотоснимки вам нужны?
— Пока оставьте себе. Мне потребуется ваш письменный отчет, с приложением снимков и всей прочей информации, относящейся к делу. Когда будет готово, поднимитесь в кабинет Уоткинса, отдайте ему лично в руки, чтобы запер в свой сейф. Копий не делайте, черновиков не оставляйте. У вас там машинка есть? Возьмите мою, я ею все равно не пользуюсь.
— Ясно. Ну, а потом — что? Будем сидеть и ждать нового исчезновения?
— Нет, — сказал Арнольд. — Когда закончите, займетесь поисками Даржека.
— Шутите? Если бы я хоть представление имел, откуда начать, уже давно занимался бы его поисками!
— Я уже обсудил это с Уоткинсом. Он также считает, что мы не сможем решить данную проблему, пока не выясним, что случилось с Даржеком. Он позаботится о том, чтобы у вас были деньги и все, что только потребуется. Поговорите с ним, когда будете сдавать отчет, и принимайтесь за дело.
— Очень любезно с вашей стороны, — сердито сказала Джин Моррис. — Судьба Яна вам безразлична, но все же вы оплатите его поиски, так как, не отыскав его, не узнаете, кто и как вредит «УниТел».
— Отчего это вы думаете, что нам безразлична его судьба?
— Оттого, что не слишком-то вы обеспокоены.
— Слезу пускать я предпочитаю в одиночестве, — проворчал Арнольд. — И будьте добры не смотреть на меня так, словно вот-вот прихлопнете. Я Даржека в беде не оставлю.
— Ладно, — улыбнулась Джин. — В конце концов, в своем исчезновении он сам виноват. А начинать поиски лучше всего с Брюсселя; как вы думаете? Надо бы раздобыть план Брюсселя.
— По-моему, полезнее будет глобус, — сказал Эд Ракс, снимая со стола Арнольда пишущую машинку.
Джин поспешила открыть перед ним дверь, еще раз одарила Арнольда улыбкой и исчезла.
— Симпатичная девушка, — сказал Перрин.
— На чем мы с тобой остановились? — спросил Арнольд.
— Откуда же мне знать. Нельзя человеку подсовывать под нос такую красотку и после этого требовать, чтобы он продолжал работать! Впрочем, я как раз думал о том, что проделал уж не знаю, сколько рейсов, и до открытия компании и после, однако ни разу никуда не исчез. Попробуй логически продолжить эту мысль, и сам посмотришь, что получится.
— А ведь это — идея, — задумчиво сказал Арнольд.
— Что именно?
— Применить логику. Забудем про все научные теории, про всю инженерию, подойдем с точки зрения здравого смысла. Вот мы говорим об исчезновениях, однако прекрасно знаем, что на самом-то деле эти дамочки никуда не исчезли. Они просто перемещались не туда, куда мы ожидали. Первым делом возникает вопрос: куда?
— Это и есть твои представления о логике и здравом смысле?
— Будь у нас на двоих хоть унция мозгов, мы бы додумались до этого после первого же раза! Сформулируем вопрос иначе. Они входят в трансмиттер. Где они из него выходят?
Перрин продолжал тупо взирать на Арнольда.
— Ну? Откуда они, черт побери, выходят?! — заорал Арнольд.
— Из трансмиттера, работающего на прием. Но, послушай…
— Именно! Уже лучше. Мы знаем, что выходят они не из одного из наших трансмиттеров. Куда нас дальше ведет логика?
— Прямо туда, где я находился в начале твоих логических рассуждений. К тому, что они должны были прибыть на место, но не прибывали.
Арнольд раздраженно треснул кулаком по столу.
— Вот в этом заколдованном кругу мы и вращались с самого начала! И никак не могли решиться сделать еще один логический шаг. Гляди. Они входят в трансмиттер. Они должны выйти из трансмиттера, работающего на прием. Но из наших трансмиттеров-приемников они не выходят. Ну? Каков следующий шаг?
— Ты хочешь сказать, что они выходят из чьих-то еще приемников?
— Точно! Выглядит невероятным, но все прочие объяснения — просто невозможны.
— Но ведь трансмиттеров больше ни у кого нет!
— Продолжай.
— Не понимаю.
— Продолжай думать, — сказал Арнольд, — и сам удивишься, к чему приведет логика. Больше трансмиттеров ни у кого нет. Таким образом, пропавшие пассажирки не могли выйти из не принадлежащего нам трансмиттера. И, поскольку нам известно, что из наших трансмиттеров они не выходили, их просто никогда не существовало. Но я предпочитаю размышлять следующим образом. Пропавшие пассажиры должны были выйти из чьего либо еще трансмиттера-приемника. Значит, трансмиттеры есть не только у нас.
— А у кого же еще? — поинтересовался Перрин.
— В данный момент меня интересует не столько это, сколько то, где они эти трансмиттеры взяли. Чтобы сконструировать трансмиттер, основываясь на наших патентах, нужен гораздо более башковитый инженер, чем я. Потому что других объяснений — только одно…
— Кто-то из ребят нас продал, — подытожил Перрин. — Но я в это не верю.
— Я тоже. Ты ведь слышал о Гроссмане?
— Еще как. Во всех утренних газетах напечатано, что он спер четверть миллиона.
— А не спер ли он чего-нибудь еще? Или не одолжил у нас чертежей на время, достаточное, чтобы их переснять? Слишком уж многим влиятельным бизнесменам наше существование — поперек горла. И за копию чертежей они не пожалели бы еще четверти миллиона…
