О, как мне хотелось в эти минуты прикоснуться к фотоаппарату! Ведь я никогда еще не держала его в руках…
— Как только Халил-ака защитит диплом, будем с тобой учиться фотографировать, — пообещал мне Акбар. — А пока пойдем… погуляем на улице.
— Фотоаппарат оставь! — напомнила мать.
Пока Акбар относил подарок, я тихонько выскользнула за калитку.
«Эх, если бы и мне папа купил такой фотоаппарат, — подумала я. — Тогда бы я сфотографировала всех своих сестренок и, конечно же, малышку Умида.
Но это пустое желание. Мама непременно будет против.
Зачем, скажет, нужен фотоаппарат, когда не куплено еще столько необходимых вещей… „Необходимое“ — это приданое для моих старших сестер. Она все складывает и складывает купленные вещи в сундук; Сама же всегда ходит в дешевых ситцевых платьях. И, если я вдруг попрошу купить фотоаппарат, она может взорваться… Ой, лучше не надо!..»
— Ты обиделась на мою маму? — спросил Акбар, догнав меня на улице. — Да не обращай на нее внимания. Это она так…
Я промолчала. Мы присели на поваленное старое дерево у дороги. И тут в конце нашей узкой улочки показалась тетушка Зебо. Рядом с ней семенил наш одноклассник Бахадыр, ее внук. Они шли с базара с тяжелыми сумками.
— Что-то не нравится мне эта тетушка Зебо, — вздохнул Акбар. — На ведьму она похожа. Своим заклинанием «выйди-выйди» так и старается с каждого соседа содрать побольше денег. Она к вам часто заходит?
— Да, якобы навестить Умиджана.
— Жаль Бахадыра, — как-то грустно сказал Акбар. — Была бы жива его мать…
— А что, разве у Бахадыра нет матери? — Я сама не поняла, как это сорвалось с языка, и мне стало стыдно. Как же я до сих пор этого не знала? Я не решалась повторить вопрос, но Акбар заговорил сам:
— Мне бабушка рассказывала. Отец Бахадыра — Джалил-ака — сильно пил и пьяный часто избивал жену. В конце концов мама Бахадыра попала в больницу. Но и опытные врачи не в силах были ее спасти. Родственники подали на Джалила-ака в суд, — тогда Бахадыру было три года. Пока Джалил-ака отбывал срок, Бахадыр жил то у бабушки, то у родственников матери. Но вернулся отец и перестал его к ним пускать. Вскоре он купил новый дом и переехал. А Бахадыр с бабушкой остался в старом, заброшенном… Но знаешь, Угилой, что странно, — Акбар сделал таинственную паузу. — Я заметил, что к ним постоянно приходят какие-то подозрительные люди и сидят до рассвета…
Мои мысли невольно перекинулись к Бахадыру. Вот, оказывается, почему он всех сторонится и чуть что дрожит, как мокрый котенок. А на уроках дремлет.
Учителя часто делают ему замечания. А если вызывают в школу отца, то вместо него приходит бабушка Зебо и сразу начинает причитать:
— Ну что же мне делать, учитель вы мой дорогой?! У сына моего давно другая семья. У него своих забот хватает. Разве я виновата, что Бахадыр, сиротка, растет таким ленивым… Ну что вы его мучаете? Все равно из него не выйдет профессора. Поставьте ему какую-нибудь отметочку, чтобы мальчику не обидно было, жалко, что ли?..
Вспомнила я все это с грустью, и вдруг мне в голову пришла замечательная идея:
— Акбар, может, возьмем над Бахадыром шефство? Пусть он тоже станет отличником — как мы!
Акбар сразу согласился. Вот с таким хорошим намерением мы и разошлись по домам.
МЫ БЕРЕМ НАД БАХАДЫРОМ ШЕФСТВО
Утром, придя в школу, я внимательно стала наблюдать за Бахадыром. Взгляд у него и вправду был печальный, немного рассеянный.
Учителя объясняют урок, а он задумчиво смотрит в окно.
Третьим уроком была история. Неожиданно учитель вызвал Бахадыра. По тому, как он вяло плелся к доске, было ясно, что задание он не выучил.
— Ну, Бахадыр, так что мы проходили на прошлом уроке? — спросил учитель.
Видимо, Бахадыр успел просмотреть на переменке начало темы и поэтому начал отвечать довольно уверенно.
Учитель слушал, расхаживая по классу. Потом остановился.
— Так, так, — одобрил он. — Хорошо. Продолжай дальше…
Историк подошел к окну и стал внимательно смотреть вдаль — что-то привлекло его внимание. Воспользовавшись этим, я быстро открыла учебник и зашептала: — Наши победили, победа…
— Турсунходжаева! Вот когда я тебя вызову, тогда и расскажешь, заметил учитель. — А ты, Бахадыр, продолжай…
— Наши устроили для врагов котел… — повторял Бахадыр за мной.
— Правильно, — рассеянно подтвердил историк, продолжая глядеть на улицу.
Вполне уверенный, что смог избавиться от двойки, Бахадыр решил не останавливаться на достигнутом.
Может, ему пригрезилась уже пятерка, и он стал бойко и вдохновенно дополнять то, что не расслышал, собственными измышлениями:
— Поставили наши котел, большой котел — чтобы всем хватило: ведь бойцы сражались с врагами и сильно проголодались. Приготовили в этом казане плов, и бойцы стали подходить со своими котелками…
Учитель повернулся на сто восемьдесят градусов и как гаркнет:
— Да ты думаешь, что говоришь?! Учить надо лучше! Ну-ка, Угилой, кажется, ты хорошо знаешь урок?.. Выходи к доске!
В тот день я получила «тройку». А Акбар — «пять», и учитель его похвалил, а Бахадыра предупредил, чтобы он к следующему уроку подготовился как следует.
Вечером мы постучались к Бахадыру. Через плотно закрытые ворота нельзя было ничего разглядеть. Но со двора тянуло дымком и чем-то паленым.
— Акбар! А вдруг тетушка Зебо нас прогонит? — сказала я рассеянно. — У них, наверное, и сегодня гости…
— Кажется, ты права, — кивнул Акбар. — Я видел утром, как его отец привез на машине барана…
— Не пойму этого Джалила-ака, — засомневалась я. — Хотя в этом доме он и не живет, однако каждую неделю собирает тут дружков. Интересно, что они делают?.. Давай постучимся еще.
Мы затарабанили в четыре руки.
— Кто там?.. — наконец спросил Бахадыр. Было слышно, как он шмыгал носом.
— Мы! — ответили дружно я и Акбар. — Ты что, забыл? Ведь договорились же вместе готовить уроки…
Бахадыр открыл калитку в воротах и понурил голову, будто в чем-то провинился. Руки его были перепачканы, одежда забрызгана кровью.
— Мы с бабушкой готовим хасып,[5] — сказал он. — Сегодня должны быть гости.
— Бахадырчик, кто там? Если твои друзья, скажи, что ты занят, — пропела тетушка Зебо из глубины двора, но, увидев нас, осеклась. Вышла нам навстречу.
Лицо ее расплылось в улыбке. — О, сынок Ходжи-ака, заходи, детка, помоги нам! И ты, Акбар, проходи…
Расхваливая нас на все лады, тетушка тут же «загрузила» работой. Я взяла веник, а Акбар и Бахадыр направились к учаку.[6] Подметая двор, я задумалась о Бахадыре. Странно, но почему-то никого из его родни не интересовало, как он учится. Совсем другое дело — мой папа. Если у кого-либо из нас, его дочерей, появлялась в дневнике даже «четверка», он очень огорчался.
Упрекая маму, тут же освобождал нас от всякой домашней работы. Видели бы вы его, когда он в конце недели расписывается в наших дневниках… Министр, да и только! Ну, а если было много «пятерок», мы ожидали похвалы, не в силах сдержать довольную улыбку.
А Бахадыра в школе все время ругали за то, что он никогда не давал свой дневник вовремя на подпись отцу. У Акбара же было все наоборот. Для его родителей листать дневник сына, полный пятерок, было истинным удовольствием.
Ох, посмотрели бы они на Акбара сейчас! На него, беднягу, просто страшно было взглянуть. Весь в саже.
Глаза слезятся, и время от времени он шмыгает носом.
Придерживая щипцами бараньи ножки, Акбар опаливает их на огне. Тетушка Зебо скребет опаленные ножки и срезает копытца ножом. Акбар при этом морщится, как будто ему больно…
Окончив помогать, мы наскоро помылись под краном и вошли в дом.
— Будем заниматься на полу? — спросил Акбар, кивнув на хантахту.[7]
Бахадыр смутился. Я сердито взглянула на Акбара:
— Ну что ты сразу так? Будто никогда не сидел на курпаче.[8]
— Но… — замялся Акбар.
— Что «но»? — спросила я.
— Ведь позвоночник может искривиться, — вздохнул Акбар.
— Ну-ка, Бахадырчик, подними рубашку и покажи, что позвоночник у тебя прямой! А то этот упрямец и не сядет, — сказала я.
— Искривление позвоночника можно определить только с помощью рентгена, — обиженно ответил Акбар.
— Ну да, конечно, — улыбнулась я, чтобы его успокоить. — Твой же отец хирург…
Но тут Бахадыр прямо-таки ошарашил нас.
— В лунные вечера, сидя за этим столиком, я пишу стихи, — сказал он.
— Да ну? — удивилась я. — Почитай что-нибудь!
— Сначала надо сделать уроки, — насупился Акбар.
Но я назло ему стала подзадоривать Бахадыра:
— Читай, читай! Уроки потом… Может, придет время — и мы будем гордиться нашим поэтом Бахадыром Джалиловым.
