– А для чего? – поинтересовался Пантелеймон.
– Ну-у… – Серёжка даже немного растерялся. – Одно дело – читать, а другое – самому увидеть. Походить, посмотреть, потрогать… Тут же скучно! На компе интереснее, конечно, но… картинки всё это, не настоящее! Хоть три «дэ», хоть четыре!
– Точно, – согласился Пантелеймон. И замолчал, раздумывая о чём-то.
Серёжка искоса следил за ним, закрыв компьютер и качая ногой. К чему задают подобные вопросы?
Наконец Пантелеймон решился:
– Ну, пойдём! Если хочешь, конечно…
– Куда? – не понял Серёжка.
– В параллельный мир.
– А где он?
– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил Пантелеймон. – Надо поискать. Я в вашем дворе ещё не всё обследовал.
– Откуда в нашем дворе параллельный мир? – удивился Серёжка. – Ты гонишь!
– Ничего не гоню. Параллельных миров знаешь, сколько? Полно! – и Пантелеймон обвёл вокруг руками. – Нужно только найти проход: это самое сложное.
– А ты умеешь? – недоверчиво спросил Серёжка.
– А то! – горделиво произнёс Пантелеймон. И добавил: – Недавно научился, с полгода назад. По горам лазил, сорвался со скалы и упал. Мы тогда на Тянь-Шане жили, возле Кушки, там отец служил, на радиолокационной станции. Шарахнулся я здорово: без сознания с час полежал. Башка долго болела. А потом начал ВИДЕТЬ.
– Что видеть? – с замиранием голоса спросил Серёжка. Весь серьёзный вид Пантелеймона, его сосредоточенность – говорили о том, что человек не врёт, а действительно что-то знает. Это Серёжка научился чувствовать давно и безошибочно. Поэтому его никто не мог обмануть, что бы ни рассказывали.
– Начал видеть, где можно пройти в параллельный мир, – понизив голос, сказал Пантелеймон.
– И где?
– Пока не знаю. То есть не знаю в вашем дворе. Пойдём, поищем! Я пока одну свою квартиру изучил досконально. Но там ничего нет. Или проходы есть, но я их не вижу.
– А так может быть? – спросил Серёжка.
– Наверное, может… Я же совсем недавно путешествую по параллельным мирам.
– А вообще во многих мирах побывал?
– Не очень, – признался Пантелеймон. – С десяток, может.
– Ого! Десять параллельных миров! Ничего себе! Здорово!
Разговаривая, они пошли к укромному углу: дом стоял между двумя старыми общежитиями, которые строились в городе одновременно с заводом. Построили их в виде буквы «с», и поэтому дома имели удобные закутки, где дворовые ребята успешно скрывались от посторонних глаз. Конечно, сверху, из окон, всё видно, но поскольку на первом этаже размещались и кинозал, и аптека, и парикмахерская, и что-то ещё… ребят обычно мало кто тревожил. А до второго этажа слишком далеко. Да и кто в наше время смотрит вниз?
Пантелеймон подошёл к стене и принялся пристально её рассматривать.
Серёжка внимательно следил за новым товарищем: ему тоже хотелось научиться открывать миры. Хотя он сомневался: как можно открыть проход в стене? Вот если бы в ней находилась маленькая железная дверь, или зелёная калитка, или, на худой конец, Звёздные врата – тогда понятно. Но как открыть проход в сплошной кирпичной стене?
Он вспоминал все читанные рассказы и повести о путешествиях в параллельный мир: и «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса, и «Гарри Поттера»… и многое-многое другое.
Он приготовился к тому, что Пантелеймон поведёт его в подвал со множеством заколоченных дверей и откроет одну из них; к калитке в остатках забора, через которую никто не ходил, потому что все ходили вокруг, через проломы; на лестничную площадку пятого этажа, наконец! Там как раз находилась опечатанная квартира, в которой никто не жил. Но Лешка Мальцев уверял (он обитал в квартире по соседству), что часто слышит доносящуюся из запертой квартиры тихую музыку – прямо через стены.
Серёжка приготовился даже к тому, что Пантелеймон вытащит из кармана кусок волшебного мела, начертит на стене прямоугольник – и откроет его! Как в кино.
А тот рассматривает сто лет известное место. Откуда здесь возьмётся проход в параллельный мир? Что тут можно увидеть, кроме пары неприличных слов да пятен от потушенных сигарет? Швы в кирпичной кладке? Так их всюду полно.
Неужели чудесное Серёжкино свойство безошибочно отличать правду ото лжи в случае с новеньким дало сбой?
– Ага! – обрадованно воскликнул Пантелеймон. – И здесь есть!
Он торжествующе повернулся к Серёжке.
– Что есть? – не понял тот.
– Вот, смотри, – Пантелеймон указал на стену.
– Ну, стена, – непонимающе произнёс Серёжка. – Кирпичи…
– Видишь, трещинка?
– Да их тут!.. Полная стена.
– Нет, это не такая трещинка, те другие. Я сейчас покажу. Смотри! – Пантелеймон вцепился ногтями в края трещинки и упёрся так, будто собирался растащить кирпичи в разные стороны. Мышцы напряглись нешуточно. Даже жилы на лбу надулись.
Сначала ничего не происходило.
Затем между пальцами Пантелеймона как будто появилось особенное сияние, ни на что не похожее. Такого Серёжка никогда и нигде не видел – ни в кино, ни наяву. Вот во сне, может быть… и то нечасто.
Полоска света, бьющего Пантелеймону в лицо, разрасталась, ширилась… а само сияние как бы пригасало. Но зато в стене медленно раскрывался проход с неровными краями – как раз на высоту роста.
Серёжка ожидал, что вот-вот на землю посыплются кирпичи. Но кирпичи почему-то не сыпались. Они оставались на месте – Серёжка заметил, как всё расширяющаяся полоска прохода ползёт по ним, словно огонь по загорающемуся листу бумаги.
«А вдруг он потом не закроется? – подумалось Серёжке. – Но Пантелеймон, наверное, знает, что делает. Здорово!»
– Всё, – произнёс Пантелеймон, отходя в сторону. – Дальше не идёт.
Проход раскрылся не более чем на ширину плеч. И толщины у него не имелось: край кирпичей с обеих сторон обрывался прямо в пустоту воздуха. Но, если повернуть голову немного вбок, становилось видно, что кирпичи граничат с древесной корой. Как будто с той стороны, со стороны другого мира, находилось дерево. И проход открылся именно в нём.
Из неровно обозначенного отверстия посыпались капли дождя. Дунул холодный ветерок. Вылетел осенний жёлто-красный листок.
– Ну что, пойдём, прогуляемся? – хладнокровно предложил Пантелеймон, растирая побелевшие кончики пальцев.
Серёжка поёжился: по коже пошли мурашки. То ли от капель дождя, то ли от происходящего. Но заглянуть хотелось. Он на цыпочках подошёл к раскрытому проходу и заглянул внутрь.
Дождь плеснул ему в лицо горсть мелких капель, словно приветствуя по-своему. Первое время Серёжка ничего не видел, кроме слезящегося пейзажа.
Зрелище оказалось безрадостным: чахлые деревца угрюмо склонялись под порывами ветра, ловя кривенькими ветвями падающие с неба крупные капли. Деревца и стояли в воде – среди торчащих повсюду серо-зелёных кочек и редких засохших былинок да веточек.
По поверхности воды плавали рваные листья болотных растений.
А с обеих сторон прохода бугрилась неровная древесная кора: проход реально открылся в стволе дерева!
– И чего тут хорошего – прыгать с кочки на кочку? – угрюмо осведомился Серёжка и посмотрел на свои сандалии. – Промокнем враз. И зонтика нету…
– Значит, закрывать? – спросил Пантелеймон.
– А что с ним ещё делать? – кивнул Серёжка. – Там смотреть не на что. Даже лягушек не видно… Какая она – иная фауна?
Пантелеймон ухватился за края прохода и с силой потянул друг к другу.
Обратный процесс прошёл быстрее: с лёгким шлепком края сомкнулись бесследно – как будто соединились не две части кирпичной стены, а два куска пластилина.
И стена вновь предстала перед глазами мальчишек в прежнем виде. И тоненькая трещинка по-прежнему пересекала её сверху донизу…
– Как ты это делаешь? – спросил Серёжка.
Пантелеймон пожал плечами:
– Не знаю. Как-то неожиданно… открылось. С полгода назад, после того, как свалился со скалы – я рассказывал. Выздоравливал, сидел дома. Было скучно. А у нас там одна стенка в трещинах вся – в саманном домике жили. И, если захочешь, можно всякие фигуры из трещин представлять. Помню, начал я обводить один контур левой рукой, а правой упирался в стену. И участок стены неожиданно поехал в сторону! Я сначала подумал: кусок штукатурки отвалился. Испугался: ну как отец взгреет, за испорченную стену? А в стене окошко открылось. Я заглянул туда – и обомлел: там джунгли, обезьяны по веткам прыгают, попугаи кричат… Я уже хотел внутрь залезть, побродить, бананов поесть – и вдруг какой-то зверь появился, то ли ягуар, то ли леопард. Я решил не рисковать.
