В конце концов, им было не впервой спасаться от непогоды. Панду уже многократно проходил через это. Ему говорили, что во внешнем мире люди пытаются сопротивляться стихии, вместо того чтобы покориться ей. Мысль об этом казалась ему абсолютно дикой. Кто осмелится противиться тому, что происходит в конце шестилетнего цикла? Попытка противостоять природе противоречила здравому смыслу.
Отвернувшись от полей, Панду с нежностью посмотрел на детей, затем перевел взгляд на гибкую фигуру Лахат. Заметив, что он смотрит на нее, жена улыбнулась и отерла пот со лба. Они уже привыкли к жаркому и влажному климату Северных прерий, но во время тяжелой работы все равно покрывались испариной.
Панду направился помочь ей собрать кастрюльки и сковородки и на ходу снова взглянул в сторону моря. Но в низине за деревьями моря не было видно. Вот почему так необходимо предостережение: если они прозевают приближение свирепого урагана — события примут печальный оборот и окончание природного цикла принесет вместо возрождения смерть.
Шум волн и постепенно нараставшего ветра усиливался. Наконец Панду решил отправиться в путь, не дожидаясь, пока стихия разыграется не на шутку. «Лучше не дремать под боком у морского бога», — не раз говаривала ему мать.
Большая Лапа, самка торозавра, обернулась и зафыркала на Панду.
— Да-да, я знаю, нам нужно торопиться, — отозвался фермер.
Запряженный цератопс нетерпеливо топтался на месте. Чем быстрее они приедут в Корневище, тем скорее он получит свою порцию корма. Панду бросил прощальный взгляд на родной дом. Если морской бог будет всего лишь ходить во сне, как лунатик, то до их возвращения из Корневища ничего не изменится. Если же ему приснится кошмар… что ж, соломенная крыша уже прохудилась и старый бамбук кое-где начал расщепляться. Построить новый дом — не так уж и плохо.
Молитвенно сложив ладони перед грудью, Панду встал лицом к океану и склонился. Его воспитывали в строгом религиозном духе. Губы Панду шептали молитву. Теперь ничто их больше не удерживало. Выпрямившись, он сел в повозку и подал руку Лахат. Дети разместились на широких спинах Белого и его подруги. Но Панду был уже в том возрасте, когда хочется устроиться поудобнее.
Сжимая поводья, он привстал на подножке и крикнул:
— Эй, Большая Лапа! Кареглазка! Трогайте!
Торозавры не поняли слов, но звук голоса Панду и несильный удар поводьями говорили сами за себя. Сильные лапы задвигались, и тяжело нагруженная повозка на шести деревянных колесах, поскрипывая под своей тяжестью, тронулась прочь с фермерского двора. Панду слышал, как болтают дети, ехавшие позади. Им не было страшно — просто они очень волновались. Для них любая поездка была сродни приключению.
Дойдя до сельской дороги, торозавры свернули направо, в сторону отбрасывавшей тень горной цепи Спинной Хребет. Назад никто не оглядывался. Панду и Лахат все равно ничего не увидели бы из-за нагромождения вещей. А цератопсу, чтобы хоть что-то разглядеть, пришлось бы поворачивать голову вместе с туловищем.
Теперь, когда они уже находились в пути, Панду расслабился. Не было необходимости показывать дорогу торозаврам, они и так знали путь до Корневища лучше любого человека, и все благодаря их чуткому обонянию. Для них оно было столь же важно, как для человека зрение. По сторонам дороги тянулись затопленные рисовые поля.
К полудню беженцы влились в вереницу повозок, которая постепенно становилась все больше. Люди и динозавры, вздыхая и покряхтывая, продвигались вперед к зеленым предгорьям. Они шли по мощенной тесаным камнем дороге, построенной несколько веков назад, чтобы облегчить доступ к богатейшим залежам глины. Специальные отряды людей и динозавров поддерживали дорогу в исправном состоянии, чтобы круглый год можно было ездить по окрестным фермам, которые находились в низинах, постоянно затапливаемых после ливней. В такое время обычные дороги становились непроходимыми из-за густой липкой грязи.
Нарастающий поток людей, динозавров, повозок и тележек медленно перемещался в одном направлении, на юго-запад. Хотя и казалось, что все до последнего жителя Северных прерий стеклись сюда, заторов на дороге все-таки не было. Неустойчивый климат не добавлял привлекательности жизни в степях. Несмотря на плодородие почвы, возделывание земли было нелегким делом, да и мало кто хотел собирать каждые шесть лет весь свой скарб и трогаться с насиженного места. К тому же семьи испытывали определенные трудности из-за сильной удаленности от крупных культурных центров, таких как Саврополис и город Водопадов.
Но жизнь здесь не была лишена удовольствий. Панду счастливо улыбался, размышляя о том, какое взаимопонимание царит в их семье, какие вокруг чудесные пейзажи, умиротворенность и спокойствие, а какая радость охватывает при виде того, как то, что ты посадил собственными руками, начинает расти. Нет, он не променял бы эту жизнь ни на какую другую.
Обернувшись, он помахал в знак приветствия одному знакомому фермеру. Отера и его семья жили дальше по побережью, неподалеку от местечка Ракушки. Там, в тихой лагуне, они занимались рыбной ловлей и земледелием. Как почти все жители Северных прерий, Отера и Панду познакомились друг с другом не то на празднестве, не то на ярмарке.
— Эй, дружище Отера! Как дела?
— Ничего, спасибо, — ответил тот.
Крепко сложенный, Отера происходил из племени маори. Его сын уже сейчас был тяжелее Панду, а он отнюдь не из мелкого десятка. А внуки, два четырехлетних близнеца, забыв обо всем на свете, сладко посапывали в гамаке, подвешенном между огромными рогами Пинайки, взрослой самки из семейства трицератопсов. Впереди шел стегозавр, тоже груженный разной домашней утварью.
— Что ты, Панду, думаешь по поводу этого прогноза? — спросил Отера.
Когда люди беседовали между собой, трицератопсы, стегозавры и торозавры старались говорить тише — рокотали, словно отдаленное землетрясение.
Панду взглянул на север, в сторону океана. Колонна беженцев поднялась уже довольно высоко, и на горизонте теперь появилась темная полоса океана.
— Слишком поздно рассуждать об этом. Может быть, предсказатели ошиблись. А может, нынче разыграется настоящий шестилетний ураган.
Отера потер лоб, разукрашенный загадочными сине-черными точками и узорами. Он был еще совсем маленьким, когда его дядя нанес ему эту татуировку.
— Остается только надеяться. Такое ведь и раньше бывало.
Жена Отеры, Теита, тоже высокая и широкоплечая, сложением намного крепче Панду, презрительно фыркнула:
— Вы, мужчины, обманываете самих себя. Предсказания всегда сбываются. Надежда уже ничего не изменит.
— Надежда умирает последней, любовь моя, — напомнил ей муж. — Тебе хотелось бы жить в Саврополисе?
— Что? — выпалила она в ответ. — В этом шуме и суете? Нет уж, спасибо! Я всегда буду жить у моря. Оно такое забавное, как ребенок, все время мурлычет и воркует и в конце концов становится для тебя по-настоящему родным. А то и разгневается порой, и об этом тоже нужно всегда помнить, вот что я вам скажу.
— Я тебя понимаю. — Панду снова облокотился о спинку сиденья. — Город для меня слишком утомителен. А вы куда путь держите?
— В Корнукопию, — ответил Отера. — Это далековато, но у нас там родственники.
Панду с пониманием кивнул. Динозавры прижались к обочине. Семье Отеры предстоял еще долгий путь, поэтому остальные вежливо уступили им дорогу.
Кроме цератопсов и стегозавров на дороге встречались еще анкилозавры и утконосы. Анкилозавры были известны как замечательные землекопы, а утконосы успешно работали на рисовых полях и во фруктовых садах. На дороге не было лишь савроподов. Эти настоящие гиганты Динотопии считались слишком массивными для сельских работ. Если какой-нибудь диплодок шутки ради вздумает подпрыгнуть, то фермер увязнет по колено в грязи на своем же собственном участке.
«Хорошо живется городским, — думал Панду. — Им не приходится каждые шесть лет собирать все хозяйство и бежать. Хотя, конечно, и в городе своих проблем хватает. Динотопия — удивительное место: эта земля подходит всем — и людям, и динозаврам». Тучи на небе, сгущаясь, становились все больше и темнее. Неужели это предвещает ураган? Панду, подумав, утвердительно кивнул своим мыслям. Самое разумное — всегда следовать советам людей знающих. Он втайне порадовался, что они с семьей покинули ферму, да и сборы прошли гладко.
Длинная вереница людей и динозавров медленно и неуклонно поднималась от Северных прерий к предгорьям Спинного Хребта. А Панду тем временем вспоминал милую привязанность Теиты к морю, как будто к ребенку. «Мурлычет и воркует, плачет и смеется», — повторял он про себя. Как точно это передает характер океана. И само собой разумеется, что в обмен на его подарки живущим на побережье приходится смиряться с неожиданными капризами стихии.
