Джено крепко обнял его:
— Не говори так. Я тебя очень люблю, ты же знаешь. Дело в том, что у меня внутри пустота. Отсутствие родителей и тревога в моей душе все время ставят меня в затруднительное положение… заставляют бояться, что я не справлюсь, — признался мальчик, уставившись в потолок.
Старые бревна, изъеденные червями, в бедном домике Флебо вернули его к суровой действительности.
Джено не хотел сдаваться, но никак не мог избавиться от сомнений. Нужно было хоть что-то предпринять!
— Размышляй, ищи. Поговори с Крикен — в конце концов, она теперь суммус сапиенс и, дай бог, сумеет раскрыть эту тайну, — посоветовал Флебо.
— Конечно. Я сделаю это при первой возможности. А еще я хотел рассказать тебе, что мне известно, кто убил Пауля Астора Венти.
— Кто? — ошеломленно спросил Флебо.
— Пауль, избранный суммусом сапиенсом, был убит в 1666 году одним оскурабом… — Но тут Джено сообразил, что не должен рассказывать очень подробно: это противоречило правилам Аркса.
— О чем ты говоришь? — занервничал дядя.
— В общем, Пауль возглавлял Аркс. Он был убит из зависти, но его оклеветали, ославили коварным злодеем. На моей семье лежит древнее проклятие… Понятно? — с ужасом в глазах произнес Джено.
— Святое небо! Как все сложно. Я и представить не мог, какой секрет скрывается в этом письме! Не хочешь взять его? — спросил дядя, содрогаясь.
— Нет. Думаю, его надо оставить здесь, в этом ящике, где оно пролежало столько лет. А теперь я должен открыть истину. — Джено вернул дяде письмо, спустился по шатающейся лестнице и, глядя на висящий на кухне календарь, громко сказал: — Уже одиннадцатое марта. Завтра я уезжаю. Надеюсь, что в последний раз.
Он выскочил из дома, второпях натягивая курточку.
Пробило четыре часа дня. Небо было ясным, в воздухе уже чувствовалось дыхание весны. На деревьях, стоявших на улице Душистого Розмарина, распустились первые почки, а на лужайках появилось несколько цветочков.
Простая красота Нижнего Колокола показалась Джено самым изумительным из всех чудес: ведь в этом месте будут дожидаться его окончательного возвращения.
С изможденным лицом он сел на свой ржавый велосипед и поехал, вновь задумавшись о письме дедушки Свево и тайнах прадедушки Флеммо — людей, которых он никогда не видел даже на фотографии. Он понимал, что почти ничего не знает о своем происхождении, и чувствовал, как магопсихический мир Аркса Ментиса нависает над ним, словно тяжелая черная туча.
Итак, кем же были Асторы Венти? Волшебниками, колдунами, шарлатанами? Или гениальными личностями? И почему его отец совершенно не обладал магическими способностями? Знал ли что-нибудь Рене?
Погруженный в свои запутанные мысли, он перестал крутить педали как раз напротив аптеки.
— Ну и ну, неужели ты снова хочешь вернуться в переулок Черной Лилии? Хочешь опять войти в аптеку? — окликнул его Никозия, сидящий на тротуаре напротив.
— Друг! Как здорово, что я встретил тебя здесь! Я вернусь в аптеку вместе со своими родителями. Сколько раз я тебе это говорил, — ответил ему Джено, а потом положил велосипед на землю и присел на корточки рядом со своим товарищем.
— Меня до сих пор трясет после того, что я видел вчера. Сегодня ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз. А теперь ты должен подобру-поздорову рассказать мне, кем были эти словно сорвавшиеся с цепи буйнопомешанные. Тебе придется все сказать, Джено. Уж такого страха я натерпелся, глядя на безумные чудеса, которые вы творили!
У юного Астора Венти не оставалось иного выхода: другу нужно было предоставить объяснение. Однако в то же время он не мог нарушить первого из всех правил Аркса — правила ВК-АМ.1.
— Я ничего не могу тебе объяснить. Но те, кого ты видел вчера, были настоящими злодеями, — ответил Джено.
— Какие впечатления! Они творят невероятные чудеса, даже висят в воздухе, устраивают пожар, а потом… превращаются в тени! Когда их поглотила эта странная шкатулка, которую ты держал в руках, стало по-настоящему жутко! Это ненормально, когда происходят подобные вещи. Я так перетрусил! А теперь даже ты внушаешь мне страх, — сказал Никозия.
Понурив голову и устремив в землю взгляд, он ждал, что Джено решится заговорить, но антею нельзя было пускаться в объяснения: он мог лишь попытаться успокоить друга.
— Не бойся меня. Даже если я использую магию, то лишь во благо. Эти люди превратились в живые тени и были заперты в паскас, потому что…
Никозия с вытаращенными глазами перебил его:
— Паскас? Это еще что за штука?
— Ничего, ничего… ты не сможешь понять. Знай только, что теперь я больше не причиню никому зла.
Довольно пространное объяснение Джено показалось Никозии недостаточным, и он, надувшись, поднялся с тротуара.
— Пусть будет, как скажешь, но я все равно боюсь, — сказал он, почесывая торчавший из-под майки живот.
— Ты больше не хочешь быть моим другом? — испуганно спросил Джено.
— Не знаю. Мирта Бини тоже все видела и конечно же разболтает остальным. Представь, как начнут изощряться ее глупые подруги Джоя с Марлонией, не говоря уж о моем двоюродном братце Галимеде, который всю оставшуюся жизнь будет издеваться над нами. Никто не поверит, что все эти месяцы ты уезжал в больницу на лечение, как нам рассказывал. И учителя в школе тоже нам не поверят! Скажут, что ты действительно сумасшедший, и все начнется сначала. Опять пойдут слухи о твоих родителях и их странностях. Понимаешь? — Никозия был прав.
— Умоляю тебя, поверь мне: я не могу всего объяснить. Нам надо любыми средствами остановить Мирту, — сказал Джено и, рывком встав с тротуара, взял Никозию под руку. — Помоги мне. Через месяц все изменится. Все опять будет… нормально, — заключил он, боясь потерять единственного друга, который был у него в Нижнем Колоколе.
— Через месяц?! И как ты собираешься сделать Мирту паинькой на все это время? Уж она-то молчать не будет! — озабоченно возразил Никозия.
— Помяни черта — и увидишь рога! — воскликнул Джено.
Перед ними замаячила Мирта на своем велосипеде.
— Проклятье! И что теперь? — Никозия не на шутку разволновался.
Мирта Бини резко затормозила, спрыгнула с седла и с высоко поднятой головой и вызывающим видом обратилась к мальчикам:
— Мне не удалось заснуть от любопытства, да и от страха тоже. Ну, кто это был? Те из аптеки? — спросила девочка, поправляя свои огромные очки. Уперев руки в бока, она выжидающе замолчала.
— Ты не заслужила никакого ответа, потому что вела себя хуже некуда. Держу пари, ты бы посмеялась, если бы я сейчас лежал в земле, мертвый. Правда? — пошел в наступление Джено.
— Ладно, не преувеличивай. Ты мне не симпатичен, по мне, так ты глупец. И, если хочешь знать, мои подруги Джоя и Марлония думают точно так же. Галимед утверждает, что у тебя действительно съехала крыша. Но после вчерашнего, признаюсь, мне стало любопытно. Эти странные личности, которых ты привел с собой, кажется, не слишком-то тебя ценят. Например, та девчонка, в очках, как у меня. — Мирта смотрела Джено в лицо, ожидая реакции.
— Ты имеешь в виду Агату? Ну конечно, Агату Войцик. Эта полячка очень коварна… как ты! — ответил Джено с угрожающим видом. Мирта, немного оробев, попятилась.
— Ты мне совсем не нравишься, — торопливо продолжал он. — И я не намерен объяснять тебе вещи, которые ты со своими крошечными мозгами никогда не сумеешь понять. Только знай, что если заговоришь со своими друзьями, если только осмелишься рассказать все, что видела в аптеке, то можешь стать еще уродливее, чем ты есть!
— Хочешь меня запугать? Я говорю и делаю все, что мне заблагорассудится!
Мирта не хотела уступать Джено, хотя и чувствовала, что у этого мальчика появилась очевидная ментальная сила. Она не понимала, кем он был или в кого превратился, но думала, что он конечно же не был тем болваном и сумасбродом, каким она привыкла его считать.
— Я слышу удары твоего сердца, чувствую страх, который ты испытываешь. Целый месяц ты будешь паинькой и не станешь приставать к Никозии и к дяде Флебо. Когда я вернусь, ты все узнаешь. Узнаешь то, что сейчас и представить себе не можешь, — закончил Джено и настолько приблизился к Мирте, что почувствовал ее дыхание на своем лице.
— Месяц? А я так не думаю. — Мирте совсем не хотелось соглашаться.
— Ты так и сделаешь! Посмотри мне в глаза: я не сумасшедший. Если хочешь, можешь меня ненавидеть, презирать, но послушай. В моих словах есть смысл. — Пока Джено говорил, его взгляд был ледяным, и впервые в жизни Мирта смотрела на него затаив дыхание.
Никозия застыл как памятник, надеясь, что девчонка уступит.
— Хорошо… месяц я подожду. — Голос Мирты Бини стал жалобным. Она сдалась!
Джено протянул ей руку, которую она вяло пожала. Между извечными врагами, Джено и Миртой, был заключен договор.
