Мальчик лежал не шевелясь, в той же позе, в какой его оставил Урри. Прошло несколько минут — несколько минут в напряженном рабочем дне профессора. Фон Круг вопросительно смотрел на помощника. Разведенные руки Урри свидетельствовали: сделано все, что можно, дальше должна вмешаться наука.
Профессор нажал на одну из кнопок, и в комнату, где находилась модель, въехал металлический ящик, подкатил на колесиках к дивану. Красный глаз уставился в лицо спящему. Из корпуса выполз гибкий прут, коснулся обнаженной руки.
Мальчик вздрогнул всем телом. Веки на мгновение поднялись и сомкнулись. Губы чуть заметно шевелились. Профессор усилил звук.
— Рэсси, Рэсси, ты могуч…— Тишину кабинета прорезал жаркий шепот.— Ты, Рэсси, гоняешь стаи туч…— Экран крупно показывал ленивые, будто через силу открывающиеся губы модели.— Ты гу-ля-ешь, Рэсси, в море… Всюду веешь на про-сто-ре…
Профессор внимательно смотрел на экран.
— Кого он призывает? Похоже на рифмованный машинный бред.
…А тот, кого призывал лежащий без сознания, в ту же секунду услышал свое имя и, изменив направление, помчался через цветочные клумбы к особняку…
Электрический прут машины пустил более сильный заряд тока. Мальчишка внезапно сел, увидел направленный на него машинный глаз, забарабанил руками и ногами по дивану, закричал:
— Не хочу! Уходи!— И потом совсем непонятные слова: — Не боишься никого, даже черта самого!— и снова упал на диван.
Фон Круг, нахмурившись, встал из-за стола.
— Это напоминает мне систему свободного воспитания. Именно ее воспроизводит данная модель…
Профессор направился в соседнюю комнату, бросая на ходу слова. Он обращался не к Урри, который застыл в кресле, а к самому себе:
— Доктор Эссен выписал себе племянников из Англии… Его предупреждали, что дети обучены в модном стиле свободного воспитания, но доктор не обратил на это внимания. За первым же обедом юные родственники забросали стены свежими томатами… А когда дядюшка попытался открыть рот, ему в голову угодила тарелка… Итак, чем все это грозит мне?..
— Молодежь,— только и успел сказать вслед фон Кругу его помощник.
Мик Урри видел на экране, как профессор с минуту пристально смотрел сквозь темные очки на притихшую модель. Потом легким движением руки коснулся волос, подбородка машины, внезапно отдернул руку, отскочил и почти бегом, оглядываясь через плечо, двинулся к двери.
Такой странной походки у хозяина Урри еще не видел. Он не успел сообразить, что произошло, но на всякий случай встал с кресла, даже вытянул руки по швам.
— Что ты привез?— каким-то хриплым, чужим и, как показалось Урри, зловещим голосом произнес профессор, вырастая в дверях.— Я спрашиваю тебя, Мик Теодор Макс Урри! Кого ты привез?
Мик Урри, которого впервые в жизни называли полным именем, мужественно смотрел в бездонно-темные очки хозяина. Он ничего не понимал. Разбуди его посреди ночи — он мгновенно описал бы машину модели «Электроник». Он выучил задание наизусть, он не мог ошибиться!
— Ты привез живого мальчишку,— очень спокойным голосом сказал фон Круг,— Первого попавшегося мальчишку с улицы. Он меня укусил. Вот. Понятно, да?
Мику Урри почудилось, что за его спиной на ковре зашевелилось зверье, усмехаясь дерзкими мордами. Один Урри мог оценить состояние фон Круга: хозяин даже знаменитостям остерегается подавать руку. И вдруг — палец! Бесценный профессорский палец укусил какой-то грязный мальчишка!..
Нелепая случайность могла оборвать карьеру главного администратора. Нахлобучив шляпу, стараясь не смотреть на белый профессорский палец, Урри ринулся из кабинета.
— Убрать и водворить на место!— услышал он сухой приказ.— Чтобы не было никакого скандала. Это все, Урри…
Тяжело дыша, с глухим рычанием ввалился Урри в комнату, наполненную солнцем. Он еще не видел дивана, моргая после темноты от обилия света, но направился прямо к мальчишке. Раздался звон разбитого стекла. Урри застыл. На подоконнике лежало какое-то лохматое существо. Пряди шерсти закрывали его морду, но Урри отчетливо различал горящие, полные решимости глаза.
— Рэсси!— Мальчишка вскочил на диван, заплясал от внезапной радости.— Рэсси, ко мне!
Собака прыгнула, не коснувшись пола, к мальчишке, и тот схватил ее, прижал к груди.
— Рэсси, неужели это ты, Рэсси! Ты меня нашел!— задыхался мальчишка, а собака в ответ повизгивала.
Урри пятился к двери, ища глазами какой-нибудь предмет. Лохматый терьер, одним прыжком преодолевающий добрый десяток метров, мог показать и свои зубы… Плечом Урри задел металлический ящик; выхватил из машины стальной прут.
— Эй, ты, хватит здесь цирк устраивать! — хрипло сказал Урри.
Мальчик оглянулся. Глаза его блеснули.
— Рэсси, прогони его! — попросил мальчик, указав пальцем на квадратную фигуру.
* * *
Они познакомились совсем недавно — Сергей Сыроежкин и Рэсси.
В тот день Сыроежкин приехал из пионерского лагеря. Войдя во двор, он бросил чемодан у подъезда и со всех ног помчался к школе. Сергей совсем не думал, что он, вчерашний семиклассник, возвращается после лета уже восьмиклассником,— он бежал в школу. Бежал в кабинет математики. К своему другу — Электронику!
Вот кабинет. На двери — тетрадный лист: «Без вопроса не входить! Электроник».
Сергей улыбнулся и распахнул дверь.
Мальчишка, очень похожий на него, на Сергея, сидел за столом и читал толстенную книгу. Сыроежкин даже удивился, будто впервые увидел своего электронного двойника: такой же круглый курносый нос, оттопыренные уши, веснушки. И усмехнулся: как важно расселся Электроник. Ничего не скажешь — помощник самого Таратара, учителя математики!
— Здравствуй, Электроник! — крикнул Сыроежкин, от души хлопнув его по плечу.
Электроник отодвинул книгу, спокойно поднял голову. И — вскочил.
— Здравствуй, Сережка!— Электроник сжал руку друга с такой силой, что у того нос сморщился и покраснел.— Что, каникулы окончились?
— Все! Я приехал навсегда! — Сыроежкин сиял,— Здорово жмешь, Электроша! Так надо встречать друзей!
Они внимательно посмотрели друг на друга и улыбнулись, как заговорщики: каждый узнал самого себя — будто в зеркале.
— Я — это ты,— сказал Сыроежкин.
— А ты — это я,— подтвердил Электроник.
Простые слова имели для наших друзей особый смысл, потому что однажды послужили началом удивительной истории. Когда Гель Иванович Громов, профессор-кибернетик, решил построить «странную машину»— электронного мальчика, он, конечно, не мог даже представить, что у будущего его изобретения найдется живой двойник. Пять лет профессор и его помощники создавали машину, которая так же сложна, как и человек. Эту машину очень долго учили: ходить, говорить, думать, узнавать мир, быть самостоятельной. Потом художнику модели попалась на глаза фотография со смеющимся парнишкой.
На фотографии, как выяснилось позже, был изображен семиклассник школы юных кибернетиков Сергей Сыроежкин. Он вылезал в тот момент из бассейна и смеялся над суетливым фотографом, не понимая, что рождается исторический кадр.
А из дверей громовской лаборатории однажды вышел почти настоящий мальчик. Он сделал несколько шагов, остановился и хриплым голосом произнес свое имя: Элек-троник. И тогда все ученые, которые его увидели, даже сам Гель Иванович Громов, поверили, что он живой, хотя и электронный.
Всё это точно. Изобретение Громова записано в научных журналах лабораторий Синегорска — городка математиков и кибернетиков. А дальнейшую судьбу Электроника можно так же подробно проследить по классному журналу седьмого «Б» школы юных кибернетиков в графе «Сыроежкин С». Но об этом позже.
…Понятна радость Сыроежкина, заставшего прилежного своего двойника в школе. Он точно предвидел: Электроник не теряет зря ни минуты. Для других каникулы — сплошной волейбол, футбол, купание, загорание и безделье. А Электроник — будущий ученый, чемпион мира по математике.
Все лето день и ночь штудировал он книгу за книгой. Может, обогнал и самого Таратара, классного математика,— лето ведь длинное.
Разглядывая Электроника, Сергей не заметил под столом черного взъерошенного пса. А когда заметил — удивился. Даже на корточки присел.
Пес смотрел на Сыроежкина из-под нависших прядей и не шевелился. Изучал.
— Кто это, Электроша?
— Это Рэсси,— спокойно сказал друг.
И хотя Сыроежкии с первого взгляда понял, что этот лохматый терьер сильнее дога, боксера, овчарки, сильнее и хитрее даже дикой собаки динго, было еще что-то таинственное в маленьком, очень спокойном Рэсси…
— Он твой — Рэсси?
— Мое изобретение.
Сыроежкин просиял: да разве его Электроник стал бы тратить силы на какую-нибудь заурядную собаку… Рэсси — это вам не Рекс и не Рем…
