Это было самое ужасное!
Между тем поезд остановился, и Малгожата вылезла из вагона. Дежурный по станции и проводники кричали:
– Весёлая Гура! Просим садиться. Закрывайте двери!
– Вот именно! Мне тоже надо садиться и ехать дальше, – взвыл Космаля, заметавшись в корзине. Но, видно, шум, царивший на станции, совершенно заглушил его голос, только Малгожата, обеспокоенная движениями внутри корзины, сказала сладким голосом:
– Ну, ну, не дёргайся, гусочка! – и заперла крышку корзины на маленькую деревянную затычку. Теперь о бегстве не могло быть и речи.
Малгожата, таща свой беспокойный груз, шагала по улочкам шумного городка и вскоре добралась до рынка. Здесь слышались музыка, крики торговцев, мычание телят и блеяние овец. Уж теперь никто бы не услышал голоса Космали, как бы он ни лаял. Ему не оставалось ничего иного, как терпеливо ждать, что же будет дальше.
«Только бы мне выбраться из этой корзины», – подумал он со вздохом.
Наконец Малгожата, очевидно, нашла подходящее место, потому что остановилась и стала взывать к проходящим:
– Может, купите гусочку? Чудесная гусочка!
– Покажите свою гусочку, – сказала наконец какая-то женщина, остановившись перед Малгожатой. – Она хорошая, жирная?
– Ах, дамочка! Такой гуски вы в жизни ещё не видали, – уверяла Малгожата, открывая корзину.
– Ясно, не видала, – тявкнул Космаля, он же
Пимпусь, показавшись из корзины во всей своей красе.
– Боже! – ахнула Малгожата. – Это ещё что?
– Шутки шутите, хозяюшка! Стыдно вам, – возмутилась женщина. – Вы что, собаку от гусыни отличить не можете?!
– Но ведь я посадила туда гусыню, – растерянно бормотала Малгожата, – это какое-то наваждение…
Но Космаля не стал ждать, что она скажет дальше, а одним прыжком выскочил из корзины. Он понимал, что сейчас самое время удирать, пока изумление Малгожаты не превратилось в злость.
«Ещё надаёт мне хорошенько, – решил он, – если я сейчас же не смоюсь».
Он мчался по рынку как сумасшедший. Проскальзывал в ногах у прохожих, пролезал под телегами. А тут Малгожата, оправившись от первого потрясения, подняла крик, что воры заменили ей гуся на собаку, и показывала на удирающего Космалю. Несколько человек бросились за ним в погоню.
Он уже порядком устал, когда сумел наконец укрыться за кучей капусты и с облегчением подумал, что ушёл от этой ужасной погони. Но тут какой-то мальчишка увидел его и стал кричать:
– Вот это, наверно, тот самый пёс! У нас в городе такого не было! Уши длинные! А лапы короткие! Ловите его! – И он бросил в Космалю камнем.
– Ах ты, скверный мальчишка! – пролаял Космаля. – Как ты смеешь обижать такую маленькую собаку, как я. Я ведь тебе ничего не сделал!
Но мальчишка нагнулся за другим камнем. Надо было удирать.
«Взберусь-ка я быстро на эту гору капусты и перескочу на ту сторону! – решил Космаля. – Так они потеряют мой след».
Как только мог быстрее, он вскарабкался на самый верх, но тут одна из головок капусты сдвинулась, за ней повалились другие, и Яцек, будто с лавиной, покатился куда-то вниз. Твёрдые головки белой и красной капусты били его по бокам, по голове, а он, свернувшись в клубок, катился и катился, почти потеряв сознание.
И тут произошло неожиданное. Космаля думал, что упадёт на камни, на твёрдые камни и здорово расшибётся, но случилось иначе. Вдруг он услышал странный треск и почувствовал себя так, словно упал в воду, во всяком случае, во что-то мокрое. Тут же раздался женский крик:
– Ах, ах! Все яйца разбились!
Космаля осторожно открыл один глаз. Другой он открыть не мог, так как тот был залеплен какой-то густой массой. Сомнений не было: он попал в корзину с яйцами, которые к тому же все побились! Он лежал в самой середине.
– Ах ты, подлый пёс! – причитала женщина. – Что ты наделал! Весь товар угробил! Какое несчастье!
– Очень извиняюсь, – хотел сказать Космаля, ему было ужасно не по себе. Он хотел ещё объяснить, что всё происшедшее – чистая случайность и что он вовсе не пёс.
– Мамочка! – прозвучал рядом детский голосок. – Слышишь, как этот пёсик скулит? Не кричи на него, он, наверно, не виноват, ведь он свалился вместе с капустой!
– Но видишь, что он натворил! – продолжала возмущаться женщина.
– Он не виноват, – упорно повторил тот же голос. – Посмотри, какой он маленький. И какой смешной. А какая у него милая, испуганная мордочка.
– Вот ещё! У меня милая мордочка! – буркнул Космаля. Но он не был зол, просто чувствовал себя как-то странно. Никто ещё ему не говорил, что он милый. В самом деле.
Наконец ему как-то удалось лапой протереть другой глаз и глянуть в сторону, откуда доносился детский голос. Он убедился, что хозяином голоса был маленький, очень симпатичный мальчик со светлыми торчащими волосами и вздёрнутым носом со множеством веснушек.
– Мама, – приставал мальчик, – мама, может, он ничей, пусть он у нас останется, ладно?
– Вот ещё, – Космаля снова приготовился удирать, – кто меня ни увидит, тут же хочет, чтобы я у него остался. Но парнишка, кажется, хороший. Защищает меня перед мамой. Не то, что другие, которые сразу швыряются камнями… Ой, ой! Я-то ведь тоже швырялся…
Ему стало стыдно и грустно, он вспомнил жёлтого пса Продавца Шаров и многих других псов и котов, в которых бросал камнями, гонял их, бил, таскал за хвосты и за уши. Да что говорить, всё это было довольно-таки скверно…
– Мама, – повторял мальчик, – мама, за те яйца, что разбились, я тебе отдам деньги, а пёсик пусть останется у нас.
– Что ты мне отдашь? – ворчала женщина. – С каких доходов?
– А заработаю и буду понемногу отдавать. Вот увидишь!
«Хороший ты парнишка, – подумал Космаля.- Только, братец, мне всё равно придётся удирать, ведь я хочу вернуться домой. А как удеру, тогда и заработки твои – пустое дело».
Тут ему стало жаль паренька. Да и мать его пострадала: яйца-то побились.
«Вот ведь как случилось, – удивился Космаля.- Первый раз в жизни я кого-то пожалел».
Женщина тем временем ворчала:
– Ну ладно, ладно, как хочешь, пусть он у нас останется. Всё равно убыток мне никто не возместит.
– Мама, я возьму его домой и умою! – обрадовался мальчик.
– Конечно, надо его вымыть, а то вымазан в желтках, как бог знает кто. Только как его взять? Ведь он весь мокрый.
Наконец Космаля был завёрнут в какой-то фартук и уложен в корзинку.
«Опять корзинка, – подумал он. – А честно говоря, даже интересно: мне ещё никогда не приходилось плавать в яичнице».
Мальчик тем временем говорил, обращаясь к Космале:
– Погоди, пёсик, хороший ты мой, сейчас будешь чистый, устрою тебе удобную постельку.
В доме, маленьком, но очень милом, их встретила старушка.
– Кого ты опять принёс, Юзек?
– Пёсика, бабуля! Посмотри, какой хороший!
– Да уж где там хороший, он и на пса-то не похож, – испугалась бабушка.
Но после купания оказалось, что жёлтая такса действительно очень недурна, и даже бабушка похвалила:
– Глаза-то какие умные.
«Ну наконец хоть кто-то меня оценил», – утешился Космаля и стал вежливо вилять хвостом.
– Теперь, Юзек, оставь пёсика, пусть себе спит, – решила бабушка, – а ты садись за уроки. На завтра ведь ещё ничего не приготовил?
Итак, Космаля был помещён в углу комнаты на удобной подстилке, а Юзек засел за уроки.
«Пожалуй, я вздремну, а то устал от всех этих приключений», – подумал Яцек, улёгся поудобнее и уснул.
Неизвестно, как долго он спал, только разбудили его тяжёлые вздохи. Это вздыхал Юзек. Он сидел над раскрытой тетрадкой и даже немного всхлипывал.
– Что с тобой, Юзек? – всполошилась бабушка, которая как раз вошла в комнату. – Чего ты плачешь?
– Не могу решить задачку! – разревелся
Юзек. – Всё решаю и решаю, а она не решается. Влепят мне завтра двойку.
– Такую трудную задачку задали? – посочувствовала бабушка.
– Ясно, трудную, ужасно трудную, – Юзек шмыгнул носом. – Она, наверно, для четвёртого класса, а не для третьего.
«Фи! Да он только в третьем! – подумал Космаля. – Задачка, наверно, пустячная. Я бы её сразу решил».
Ему вдруг захотелось помочь Юзеку. Он встал со своей подстилки и вскочил на стул, стоявший возле стола. Надо было сначала поглядеть, что это за трудная задачка.
– Пёсик, пёсик, любимый, – вздохнул Юзек, – не могу я сейчас с тобой играть, надо сначала кончить уроки.
«Как бы ему помочь? – думал Космаля и в утешение лизнул Юзека в кончик носа. – Задачка, я вижу, нетрудная. Даже знаю решение. Но как ему объяснить, если я умею только лаять? Попробую. Может, и так смогу что-то сделать».
А Юзек тем временем считал вслух:
– Двадцать поделить на пять будет шесть.
– Вот тут ты и ошибаешься! – пролаял Космаля.- Ошибаешься в делении, потому и не выходит. Вот несчастье! Как же ему сказать про ошибку?!
