— А это кто такой? — шепнул Питер, указывая на закутанную в плащ фигуру Омбры.
Динь-Динь содрогнулась, и Питер вновь увидел на ее личике непривычный страх.
«Он плохой», — ответила она, обхватив себя за плечики.
Питер вспомнил могильный холод, который ощутил, когда был в трюме. Может быть, этот холод исходил от человека в плаще?
— Но кто же он такой? — переспросил Питер. — Откуда известно, что он плохой?
Динька только вздрогнула и покачала головой.
«Он плохой, — повторила она. — Держись от него подальше».
Питер забился поглубже в складки паруса. Он вытащил из-за пазухи кусок солонины, предложил его Диньке — та с отвращением помотала головой, — впился в него зубами и принялся жевать.
А в ста футах внизу сонных моряков снова отправили спать. Они, сердито бурча, разбредались по своим гамакам. Минуту спустя на палубе остались только Нерецца и Омбра.
— Значит, это был «заяц», — сказал Нерецца.
Омбра ничего не ответил.
— Ну кто бы это ни был, теперь он уже мертв, — продолжал капитан.
— Мертв ли он? — простенал Омбра. — Вы в этом уверены?
— Ну а как же иначе? — сказал Нерецца. — Он же спрыгнул за борт! Теперь он наверняка…
Капитан не договорил: Омбра исчез, попросту растаял в темноте.
Нерецца остался стоять один на палубе, гадая, кто же был этот непрошеный попутчик и отчего Омбра сомневается в том, что «заяц» погиб.
Крюка терзала холодная ярость. Пират и всегда-то был не подарочек, но теперь настроение у него сделалось на редкость скверным, даже для него. Его снедал мрачный гнев. Это тянулось уже несколько дней, с тех самых пор, как проклятый летающий мальчишка так его опозорил!
Месть! Крюк жаждал мести. И он отомстит. О, как он отомстит!
И вот в этот день он впервые с тех пор, как судьба забросила его на этот жалкий остров, не без труда забрался на вершину крутого лесистого пика, который отделял пиратский берег от берега, где жили мальчишки — и моллюсканцы. Добравшись до вершины, пират медленно, осторожно спустился по противоположному склону на скалистый выступ, откуда были прекрасно видны как деревня моллюсканцев, так и поляна по соседству, где мальчишки выстроил и себе хижину из плавника. Крюк улегся на живот, чтобы никто его не заметил, и принялся смотреть и ждать. Пират готов был ждать столько, сколько потребуется. Нет, он непременно отомстит!
Миновал час. Другой. И вот наконец Крюк увидел их…
Мальчишки! Двое… Трое… Нет, четверо! Летающего мальчишки среди них не было, но наверняка и он болтается где-то неподалеку. Мальчишки вышли из деревни моллюсканцев, и Крюк увидел, что они что-то несут. Двое мальчишек тащили охапки широких пальмовых листьев. «Зачем бы это?» — удивился Крюк. Еще один нес в руках нечто вроде табурета или столика. А толстяк пер в охапке множество кокосовых орехов.
Крюк проводил их орлиным взглядом. Мальчишки двигались слева направо, по одной из многочисленных тропок, ведущих через джунгли. Потом они скрылись из виду за небольшой пальмовой рощицей. Пират перевел взгляд правее, туда, где тропинка выныривала из-за пальм.
Там никто не появился.
Крюк пристально следил за рощицей в течение добрых двадцати минут. Затем мальчишки появились снова. Они возвращались туда, откуда пришли. Но теперь они шли с пустыми руками.
— Ага! — воскликнул Крюк и ухмыльнулся, обнажая бурые пеньки гнилых зубов во всем их великолепии. — Стало быть, укрытие себе подыскали, а, ребятки?
Он продолжал наблюдать. Через четверть часа мальчишки появились снова. Они несли еще листья и кокосы. И снова они скрылись за рощицей и появились с пустыми руками. Они сделали еще несколько рейсов, а Крюк тем временем наблюдал, соображал и строил планы. Мальчишки совершили ошибку: они выбрали себе место для укрытия за пределами территории, которую охраняют воины-моллюсканцы! Конечно, оно не так уж далеко, но, может быть, достаточно далеко, чтобы провернуть задуманное. Если застигнуть их врасплох, когда все они будут в хижине или вблизи нее.
Крюк перевел взгляд далеко влево, где его внимание привлекли несколько невысоких бурых горбатых силуэтов, движущихся на дальнем склоне. В его мрачном уме забрезжил отблеск идеи. И чем больше Крюк над ней размышлял, тем отчетливей она становилась. Пират продолжал размышлять до тех пор, пока не счел, что его план не просто выполнимый. Он — Крюк признался себе в этом без ложной скромности — блестящий! В конце концов бессильная ярость, терзавшая его все эти дни, улеглась, и его заскорузлое сердце наполнилось радостью чистой, беспримесной злобы.
Крюк встал и принялся пробираться назад, за гору, в пиратский лагерь.
— Сми! — едва выйдя на поляну, рявкнул он. — Принеси мне письменные принадлежности!
— Есть, капитан! — откликнулся Сми откуда-то изнутри крепости.
Минуту спустя он колобком выкатился на поляну, неся в руке очиненное перо попугая и скорлупу кокоса, наполненную осьминожьими чернилами. Он пристроил все это на шаткий столик, сколоченный из плавника, и прикатил обрубок ствола, служивший табуретом. Крюк сел за стол и, сосредоточенно хмурясь, принялся что-то чертить на большом желтом листе, высушенном на солнце. Сми заглянул Крюку через плечо и увидел рисунок, состоящий из сложной паутины стрелок и черточек.
— А чего это, капитан? — спросил он.
— Это план! — ответствовал Крюк.
— А-а! — протянул Сми. Он немного помолчал, потом решился уточнить: — План чего?
— Тропинок, — сказал Крюк. — Мальчишки постоянно ходят по одной и той же тропинке!
— Понятно, — ответил Сми, хотя на самом деле ничего ему было не понятно.
— Мы ведь не можем подобраться к их хижине, верно, Сми?
— Не можем, капитан.
— А почему?
— Из-за этих, из-за моллюсканцев.
— Вот именно! Дикари охраняют мальчишек. Но что, если мы застанем их врасплох и погоним вот по этой тропе?
— Дикарей? — переспросил Сми.
— Да нет, идиот! Мальчишек!
— Погоним мальчишек?
— Ну да! — сказал Крюк, указывая на свой чертеж. — Вот тут джунгли очень густые. И бежать им будет некуда, кроме как по этой тропинке, верно? — ухмыльнулся он. — Мы напугаем их до полусмерти и погоним прочь от этой хижины так быстро, что они ничего не успеют сообразить. Они убегут прочь от моллюсканцев. Несколько минут — и все!
— А что, моллюсканцы не увидят, как мы их гоним? — поинтересовался Сми.
— А-а! — сказал Крюк, гордый своим хитроумием. — Но ведь гнать-то их будем не мы!
— Понятно… — сказал Сми, по-прежнему ничего не понимая.
Крюк начертил на листе еще несколько стрелок и заштриховал кусок листа там, где одна из стрелочек поворачивала направо. И удовлетворенно кивнул.
— Я гениальный! — сообщил он.
Сми озадаченно хмурился, глядя на лист, но ничего не ответил.
Крюк вздохнул и сказал:
— Вели Герки принести рыболовную сеть.
— Сеть? — переспросил Сми.
— Ну да, сеть, — сказал Крюк. — И скажи всем, чтобы брались за копья.
Сми нахмурился еще сильнее:
— Мы идем на рыбалку с копьями?
— Не на рыбалку, идиот! — сказал Крюк. — Мы идем на кабанов!
— На кабанов? — переспросил Сми, окончательно растерявшись.
Кабаны — это огромные, волосатые дикие свиньи, которые водились на острове. Кабаны были злобные, агрессивные и хитрые. Даже моллюсканцы и те старались держаться от них подальше. Однако пиратам как-то раз удалось изловить раненого кабана. Они его зажарили и съели. Свежее мясо внесло приятное разнообразие в их обычный рацион, состоявший из кокосов, рыбы и иногда — вареных морских ежей.
— Но, капитан, — начал Сми, — я думал, мы идем охотиться на этих, на мальчишек…
— Так оно и есть, идиот! — сказал Крюк. — Для этого-то нам и нужны кабаны!
— Но…
— Мой план гениальный, однозначно, — сказал Крюк. — Наша добыча отправится на охоту, в то время как те из нас, кто обычно охотится, будут ловить рыбку! Гениально!
— Так мы идем и на рыбалку, и на охоту? — спросил Сми.
— Да нет же, идиот! — взревел Крюк. — Ты что, вообще не слушал, что ли?
— Нет… — ответил Сми. — В смысле, то есть да!
Крюк испустил тяжкий вздох великого человека, обреченного бесславно погибнуть среди глупцов, неспособных его оценить.
— Просто собери людей, Сми, — приказал он. — С копьями и сетью.
— Есть, капитан! — ответил Сми и потрусил прочь, бормоча: «Копья и сеть, копья и сеть!», чтобы не забыть.
Крюк проводил его взглядом, потом снова уставился на чертеж — воплощение его блестящего плана, как раз и навсегда избавиться от проклятых мальчишек.
Глава 26
Док Святой Екатерины
Медленно, вяло, несомый приливом и слегка подгоняемый слабым, готовым улечься ветром, корабль преодолевал последние полмили, отделяющие его от лондонского причала.
