— Не дергайся, Андрюха, — вклинился Малкин. — Давай выслушаем.
Но Раппопет пошел в разнос:
— Ты что, здесь самый разумный? — крикнул он, топча ногами скрипучую половицу. — Подъелдыкивать научился. Бурих весь заврался, Катюха ему подпевает, а ты за чистую монету принимаешь. Я тебе не пень еловый. Проживу без подсказок.
Но Ванька, как ни странно, и это обескуражило Раппопета, не обратил внимания на окрик, спокойно повернул лицо к Буриху:
— Не обижайся на Андрюху, мы все на взводе. Когда не понимаешь, что происходит, тогда выть хочется. С одной стороны, готов поверить в любую небылицу, а с другой, не веришь ни во что. Но Катюхе я верю, она не умеет врать по-крупному, лицо всегда выдает ее, на этот раз она не соврала. И тебе верю. Интуиция меня еще не подводила. Поэтому хочется прояснить для себя, с какой стати нас занесло в этот город, как будто чья-то злая шутка. Что бы ты сказал на это?
Петька прикрыл глаза, погружаясь в раздумье, мышцы на бледном худом бородатом лице расслабились, как у спящего человека, но через мгновение снова ожили и веки приподнялись, он качнулся, собрал на переносице морщинки, и скулы дрогнули:
— До сих пор я не получил ответа на тот же вопрос о себе. Сначала думал, что слепой случай, но потом убедился, что там, где маги, слепых случаев не бывает.
— Значит, все-таки Философ? — надавил Ванька.
— Иногда я сам думаю так, но чаще прихожу к мысли, что все слишком запутано, — выдохнул Бурих. — Это правда, что здесь все поклоняются Философу. Но я не собирался и не собираюсь этого делать. И тем не менее я тут, наперекор всему. Это загадка, которую я не могу разгадать.
Ваньке показалось, что в спальне за дверным проемом на шкурах зашевелилась Катюха, он приглушил голос:
— Страшно то, что происходило этой ночью? Я представляю, каким шоком это было для Катюхи. Мы бы, пожалуй, тоже ошалели от подобного. Это даже не борьба за жизнь, это самоуничтожение.
— Довольно страшно, — кивнул Бурих. — Ветеринарная служба города хлеб даром не жует.
— Философа устраивают такие бойни? — у Малкина остановился взгляд.
— Иногда мне кажется, что он сам устраивает их. Ведь при любом исходе обе стороны приветствуют его. — Петька досадливо надавил ладонью на крышку стола.
— Безумие какое-то, — пробормотал Ванька.
Катюха лежала на боку, подложив руки под щеку, ровно посапывала, как в глубоком сне. Но сон был чутким. Она вдруг проснулась, услыхала последние фразы, подала из спальни сонный голос:
— Ты не пробовал примирить людей-собак и людей-волков?
Петька, не поворачивая головы, грустно вздохнул:
— Это неосуществимо. Антиподы несовместимы. Разговаривать могли бы люди-собаки и горожане, но не горожане с собаками и не люди-собаки с волками. Философ, как видно, предусмотрел это. И потом, передо мной стояла другая задача. Когда я появился среди людей-собак, они были разрозненны, не могли хорошо защитить себя, не могли устраивать победные набеги. Пришлось окунуться в это. Иначе едва ли я был бы еще жив и вряд ли произошла бы наша встреча теперь. Вы бы никогда не узнали обо мне, а я, естественно, — о вас. И даже представить затрудняюсь, что могло бы с вами сейчас происходить в этом городе. Но и теперь трудно предугадать, чем все закончится. Знаю лишь, что когда окунетесь глубже в события, на многое будете смотреть другими глазами.
Девушка смежила веки, через минуту опять послышалось ровное дыхание. Малкин задумался, опустил голову и больше вопросов не задавал. Петька некоторое время подождал, все молчали, тогда он тряхнул шевелюрой, поднялся со скамьи:
— Советую сегодня носы из-под крыши попусту не высовывать. Нехорошее предчувствие у меня, — и был таков, только визг дверных петель разнесся ему вслед.
В приоткрытой двери вновь замаячили собачьи морды. Время потянулось медленно и противно. Все раздражало.
Ближе к обеду в воздухе шумно застрекотало. Странный стрекот приближался из-за острых крон деревьев. В дверную щель Ванька всмотрелся в яркое солнечное небо. И обалдел, увидев над вершинами деревьев вертолет. Тот был черным, даже мрачным, летел медленно, низко, вперед хвостовой частью, едва не задевая макушек деревьев. Черт побери, вот бы на этом вертолете махануть отсюда.
Собачья стая с диким визгом заметалась по вырубке. Кто куда. Пес Александр подпрыгнул и ударил туловищем в дверь строения, врываясь через порог внутрь. За ним — второй пес, едва не сбив с ног Ваньку.
Вертолет завис над вырубкой, оглушая гулом мотора, со свистом и странным хлопаньем, разгоняя винтами воздух.
Во всю прыть вырубку пересек Бурих, что-то крикнул Ваньке, но тот из-за гула мотора не расслышал слов. Бурих скрылся в зарослях ельника.
А с вертолета вдруг раздались пулеметные очереди, градом пуль осыпая собак, не успевших убраться с голого пространства вырубки. Прошитые насквозь, они содрогались в предсмертных конвульсиях, испускали дух и застывали между пнями. Земля жирно окропилась собачьей кровью. А живые неслись в чащу, не разбирая троп, как можно дальше от вырубки. Вертолет между тем гвоздил и гвоздил сверху, вколачивая в землю жгучие пули, иссекая пни и траву.
Следом от пуль застонали бревна строения, пули пробивали насквозь легкую кровлю и потолок и со змеиным шипением вгрызались в столешницу, скамейки, пол, остервенело, как твари, плясали у самых ног.
Приятели, ошалев, растерянно прибились к стенам. Страх доставал до пяток. Никому не хотелось остаться здесь с раздробленными костями, вспоротым животом, пробитой грудью или вытекшим мозгом.
Пес Александр забился в угол, дрожа всем телом. Второй пес сжался рядом. Новая очередь с вертолета, изрешетив потолок, прошлась по нему, пес взвизгнул, заскулил и пополз, оставляя после себя кровавый след, потом сделал последний судорожный выдох и затих.
— Эта кровля от мух! — крикнул Андрюха Раппопет. — Отсюда надо выбираться! Мы оказались в обыкновенной мышеловке! Здесь крышка нам всем. Я сейчас за нашу жизнь ломаного гроша не дам. В лесу теперь надежнее. Нужно срочно чесать туда. Там можно укрыться.
Зубы Лугатика выбили барабанную дробь:
— До леса еще хорошо бы добежать. Вот негодяи, с вертолета разделывают. Сверху все как на ладони. Никто мне сейчас не докажет, что в вертолете волки сидят. Застукали, как слепых щенков. Ну, мы, понятное дело, ни сном ни духом, а псы-то сами в ловушку забрались. Ты какого черта, Александр, сюда приперся? Где твои мозги были? Чтобы здесь прятаться, надо кровли не такие мастерить. Одно решето осталось. Того и гляди из твоей черепушки тоже решето может получиться.
Гул вертолета медленно переместился в правую сторону, и пули полетели в другом направлении. Александр вскочил на ноги, осклабился на Володьку и дрожащим боком прибился к Катюхе. Ее рука машинально крепко вцепилась в шерсть. Ванька Малкин, смотря на пса, оттолкнулся от стены:
— Давай, Александр, веди, ты знаешь, что делать. А то, чего доброго, Андрюха прав окажется, тогда поминай как звали.
Александр заурчал и устремился к выходу. Все выскользнули наружу и припустили за ним к стене ельника. Успели нырнуть в заросли, ветками царапая в кровь лица и руки. А по их следам с опозданием осатанело ударили пули. Люди кинулись под вековую ель, распластались на толстом слое многолетней хвои.
— Черт возьми, и тут не за понюх табака пропасть можем! — начал заикаться Андрюха Раппопет. — Пришьют за милую душу. От Буриха держаться стоит подальше. Он здесь войну развязал, а мы из-за него в переплет попали! Даже отстреливаться нечем. Бойня. Расхвастался, гад, своими заслугами. Армия у него. Какая, к черту, армия, выживают те, кто быстрее бегает. Надо смываться скорее, пока еще живы. Пускай Бурих воюет, мы к этому не имеем никакого отношения. Катись он в тартарары со своими собаками. Я что, похож на пса, чтобы, высунув язык, бегать по лесу?
Страшно было всем, но непривычно было слышать дрожащий, растерянный голос Раппопета.
Лугатик, лежа на животе, сжался и икнул, зацарапал ногтями слежавшуюся коричневую хвою, запуская в нее пальцы.
Катюха приникла к дереву, зажала руками уши.
Стрекот вертолета плавал низко над вырубкой, пулемет работал не переставая. Пули люто рубили все, что попадалось на пути. Вырубка была усеяна трупами собак.
Ванька приподнял голову, оглянулся, над строением, из которого они только что выбрались, заплескалось пламя огня. По телу пополз холодок, вовремя смотали удочки. Сквозь ветви мельком заметил свирепое лицо пилота. «Винтовку бы сейчас в руки, — подумал, — срезал бы в один момент этого негодяя». И в этот миг вертолет опустился на землю. Но вместо вертолета посреди вырубки Ванька увидал большого черного дракона, а вместо кабины с лицом пилота наливался кровью огромный драконий глаз. По спине Малкина словно наждачная шкурка прошлась. Лицо стало красного помидорного цвета. Без сомнения, это громоздился дракон. Крупное тело, мощные лапы, крылья, хвост, длинная шея, здоровущая голова с торчащими подвижными ушами. Как в сказках. Невероятно. Ванька ущипнул себя. Стало больно, значит, не сон. А дракон буйствовал, издавая дикий драконий рык, крутился по сторонам, с храпом захватывал пастью воздух и свирепо сметал хвостом бревенчатые строения.
