Тайрон пожал плечами:
— Не знаю. Они могли быть кем угодно. Ворами…
— Или еще кем-то, — задумчиво проговорил Коннор. — Ведь мы совсем близко от границы Сенна Лирван…
— Квакваки, — пробормотала Рена. — Чего-то допытывались, выспрашивали. Нет, они очень похожи на квакваков.
— Квакваками Рена называет шпионов, — пояснил Тайрон.
— Да, неприятные ребята. — Коннор непроизвольно огляделся вокруг. — Теперь нам лучше избегать проложенных дорог. Думаю, что и деревни стоит объезжать стороной. Что скажешь? — Он обернулся к Тайрону.
— Ты прав, — коротко кивнул Тайрон. — Ни одна живая душа не должна нас больше видеть. Рена умеет находить еду в лесу и в горах, так что с голоду не умрем. И все же придется оставить лошадей и двигаться дальше пешком. Но не по дороге, а окольными путями.
— В горах всегда есть звериные тропы, — уверенно сказала Рена. — Мы… — Она вдруг осеклась, почувствовав дрожь во всем теле. В то же время ее почему-то разобрал смех.
— Верно, будем пробираться звериными… Что с тобой?! — с беспокойством воскликнул Тайрон, глядя на Рену, которая уже просто сгибалась то ли от смеха, то ли от бившей ее дрожи.
— Я в-вспомнила, к-как они в-вертелись, б-будто к-клоуны!.. — Рена просто зашлась от истерического смеха, чувствуя, как перехватывает у нее дыхание, как слезы подступают к глазам. — О-ох!..
Мальчики неожиданно тоже рассмеялись. Все трое несколько минут безумно хохотали, испытывая облегчение и поняв по-настоящему, чего избежали. Наконец смех иссяк, перешел в легкое хихиканье. Но еще долго они не могли успокоиться. Рена утирала слезы.
Успокоившись и переведя дух, Коннор спросил:
— Ну, не будем терять времени?
И они двинулись в путь.
Лейла сидела в музыкальной гостиной своей сестры, разглядывая похожую на сказочного лебедя золотую арфу, скользя взглядом по висящим на стене дудочкам и свирелям. Слуга внес блюдо с пирожными и чай. Но Лейла лишь рассеянно посмотрела на сладости, отхлебнула глоток остывшего чая.
«Ненавижу ожидание, — думала она. — Так и кажется, что прошла вечность и ты превратилась в древнюю старуху. Впрочем, сейчас я чувствую себя десятилетней».
Дверь тихо растворилась, и вошла сестра, шурша шелковыми юбками. Астрен была одета в парадное королевское платье, потому что явилась сюда прямо с военного совета, где заседали все герцоги из соседних государств и военачальники.
— Не тяни. Рассказывай, что он решил? — быстро спросила Лейла.
Астрен устало улыбнулась:
— Он дал Галфриду неделю, чтобы все обдумать. Эта неделя как раз потребуется принцессе из Эт-Ламрека на то, чтобы добраться сюда со своей армией. А потом они двинутся на восток, в Сенна Лирван.
Лейла вздохнула:
— Неделя. И потом — война. Выходит, ни на что больше нет у них надежды?
Королева покачала головой:
— Ты не представляешь, как неудержимо кое-кто рвется воевать. Нет, нет, не Роллан и не король. Но одни жаждут ввязаться в бой и поскорее покончить с Андреусом, другие просто из желания пограбить, третьи надеются отхватить в свое владение побольше земель. Есть еще и посланцы из последнего оставшегося свободным прибрежного города. Остальные пять уже пали. Оставшись без защиты, они хотят обрести союзников против страшного своего врага Андреуса. Обещают, если мы начнем войну, спустить на воду все боевые суда и привести их в бухту Грот, которую Андреус превратил в пристанище для пиратов.
— Ну, хорошо, если мы выиграем…
— Если…
— В том-то и дело. Все если, если, если… И никто не думает, каких страшных жертв потребует это сомнительное «если».
Королева переплела тонкие пальцы:
— Лейла, король верит Галфриду и всем твоим чародеям, не сомневайся. И хочу предупредить, никто не знает, что Верн послал весточку принцессе из Эт-Ламрека. Держи это в тайне.
— Итак, у нас есть неделя, — тихо проговорила Лейла.
— Я знаю, что ты должна вернуться обратно в приют, — спокойно проговорила королева. — Но как только выкроишь время, не возьмешь ли меня с собой в Свободную Долину? Хочу поговорить с близнецами Сендимерис.
Лейла удивленно уставилась на королеву.
Коннор ехал впереди. Зорко оглядывая окрестности, он быстро увлекал своих спутников в самую чащу леса. Кусты раздирали бока лошадей, низкие ветки заставляли всадников пригибаться к седлу. Дважды Коннор останавливался, спешивался и велел Рене и Тайрону прислушиваться и быть настороже, пока он сам что-то высматривал, разведывал впереди. Рене не хватало терпения, ей самой хотелось узнать, что там такое. Но воспоминание о неожиданном нападении и недавней стычке заставляло девочку помалкивать и не дергать Коннора вопросами.
В последний раз за этот день Коннор остановил их для того, чтобы устроить привал. Он быстро и бесшумно с помощью Тайрона расседлал и привязал лошадей. Репа тем временем стояла на страже, вглядываясь в полумрак затаившейся чащи. Коннор отошел чуть в сторону, на открытую полянку, взобрался на плоский камень и принялся сыпать хлебные крошки какой-то большой коричневой птице. На концах крыльев и под клювом птицы ясно видны были белые полоски.
Рена внимательно наблюдала за ним. Потом перевела взгляд на Тайрона.
— В школе волшебства держат домашних животных?
Тайрон, чистивший бок своей лошади, отряхнул влажную тряпку и поднял голову.
— Что? А, домашние животные. — Он нетерпеливо отмахнулся от вьющихся у самого лица мух. — Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Посмотри на Коннора. Ты знаешь, я, кажется, видела эту коричневую птицу раньше.
Тайрон мельком взглянул на Коннора и спокойно вернулся к своему занятию.
— Все птицы похожи одна на другую, — равнодушно сказал он. — А Коннор постоянно носит в кармане корку хлеба для птиц. Он дружит и с бродячими собаками, и с бездомными кошками. Дворцовые лошади тоже его обожают… Просто он любит животных.
— О чем это вы болтаете? — послышался у них за спиной мелодичный голос Коннора.
Рена смутилась, как будто ее застали за подсматриванием чужой жизни. Она пожала плечами и, покраснев, отвернулась.
«И все же я слышала крик этой птицы раньше… как раз перед нападением разбойников… или квакваков. Странно».
— Так, ни о чем. — Тайрон последний раз провел по блестящему боку лошади влажной тряпкой и бросил ее Рене. — Фью! — присвистнул он. — Лови! Твоя очередь.
Рена занялась своей лошадью, а Тайрон с удовольствием руководил ею, важно показывая, как нужно круговыми движениями водить мягкой тряпкой по бокам лошади.
— Я, пожалуй, еще раз осмотрю все вокруг, — сказал Коннор. — Чтобы не было больше сюрпризов и неожиданных встреч.
Тайрон вгляделся в сгущающиеся сумерки:
— Ты не потеряешься? Костер ведь мы разжигать не осмелимся.
— Не пропаду.
— А вдруг пропадешь? — вмешалась Рена. — Научил бы меня сначала ездить верхом без рук.
— Потом, когда не будем так спешить, — неуклюже ответил на ее шутку Коннор.
Тайрон хихикнул.
— Ладно, — засмеялась Рена, — подожду.
Вскоре Коннор растворился среди теней. Тайрон снова принялся командовать, изображая из себя великого знатока лошадей. Когда они наконец закончили и оставили лошадь в покое, она с облегчением двинулась к полянке и принялась щипать сочную траву. Рена в изнеможении рухнула на расстеленный плащ. Руки и ноги ныли. В ушах гудело. И было непонятно, то ли это ветер, то ли шум листвы, то ли пульсирующая в висках кровь. Тайрона уже едва было видно во тьме. Он вяло копался в дорожной сумке, доставая помятые, побитые и расплющенные яблочки-дички, найденные накануне утром неутомимой Реной.
— Я себя чувствую как побитая собака, — устало проговорила Рена, откусывая зеленый бочок кислого дичка. — Расскажи-ка что-нибудь о вашей школе, об уроках волшебства.
— Что бы тебе хотелось узнать?
— Ну, помнишь хрустальный кристалл? Могу ли я еще что-нибудь сделать?
— Всего-то? Ты неугомонная, — усмехнулся Тайрон.
— Вот, например, заклинание перемещения, — не обращая внимания на ухмылку Тайрона, продолжала Рена. — Я могла бы его сделать?
— Да. Если бы сумела по-настоящему собраться.
— Собраться? А что это такое? Научи! — Рена затаила дыхание.
— Ну как бы тебе объяснить, — заколебался Тайрон. — Надо собрать всю волю, все внимание, всю память и представить себе то место, куда хочешь переместиться. Но надо быть очень осторожным. Можно застрять на полпути. И тогда… тогда я даже не представляю, что будет.
— Учительница Лейла говорила, что это опасно, — вспомнила Рена. — А Тесс рассказывала, что каждый раз ей делается плохо.
— Такое бывает у многих. К тому же не во всякое место можно переместиться.
— Значит, можно передвигаться только в особые, специально обозначенные места?
