Перед тем как отправиться на поиски Врат господина барона, Генрих решительно разбил свинью-копилку и пересчитал деньги: шестьдесят семь марок. Немного, но на дорогу хватит. Генрих не хотел даже думать о неудаче и о том, что придется возвращаться. Перед тем как выйти из дома, он написал отцу записку, в которой вкратце все объяснил, и оставил ее на столе, па видном месте.
— Ну и пекло, — пожаловался Олаф Кауфман, когда Генрих явился на место сбора. — И чертово небо мне не нравится.
Температура воздуха поднялась до пятидесяти градусов. Многие люди, не стесняясь, раздевались до маек и плавок прямо на улице. Некоторые падали в обморок, и от непрекращающегося воя сирен «Скорой помощи» можно было оглохнуть.
— Да, с небом что-то не то, — согласился Питер. — Кстати, нас скоро вообще затопит: по телеку передали, что начали таять вечные ледники на полюсах! А при такой жаре они растопятся быстрее жира на сковородке. Представляете, сколько воды прибудет?
— Добрый день, господин Генрих. Хотя какой уж там добрый! — сказал гном Ильвис. — Вы, наверное, еще не знаете, но этой ночью рухнул дом обжоры Херрманна.
— Почему? — встревожился Генрих.
— А кто его знает, — ответил гном. Из людей никто его, кроме Генриха и Эйвинда из Норддерфера, не видел, но бородатого крепыша это не смущало. Он с хмурым лицом попыхивал трубкой, за плечами у него поверх котомки висел длинный, закрытый кожаным чехлом предмет. За поясом у Ильвиса, как, впрочем, и у остальных гномов, торчали не привычные кузнечные молоты, а боевые секиры.
— Уж если обвалились королевские Врата, то я даже боюсь представить, что произошло с другими. — Генрих вздохнул. — Эх, как бы не развалились и наши, последние Врата.
Рядом с Ильвисом топталось два гнома и два хайдекинда. Двое гномов держали Эйвинда, Скальда Ярлов, за веревки, привязанные к железному обручу на его талии. Старик надел современный костюм, бог знает где раздобытый Олафом, и никто, даже полицейские, никогда не заподозрил бы в нем пришельца из другого мира. Эрлих то и дело стирал рукавом пот со лба, выглядел испуганным и бормотал вполголоса проклятья Черному Человеку из Холле, затеявшему подобное безобразие.
— Знакомьтесь, господин Генрих, — сказал гном Ильвис, указывая на своих товарищей. — Это Альвис, а Сундри вы уже знаете. Двух хайдекиндов зовут Гури и Трури.
— Как поживаешь, Сундри? — спросил Генрих, пожимая руку старому знакомому.
— Прекрасно. После того как вы спасли мне жизнь, я поклялся перед Одином сопровождать вас хоть на край света, хоть к самой Хель, владычице царства мертвых.
— Как поживаете вы, господин Эйвинд?
— А как может поживать величайший скальд за несколько часов до гибели? — проворчат старик Эйвинд.
— Вы напрасно себя накручиваете, мы не собираемся вас убивать, — усмехнулся Генрих.
— При чем здесь вы? Вы — ничто по сравнению с Концом Света.
— Дедушка, а в инопланетян вы тоже верите? — хмыкнул Питер.
Генрих внимательно посмотрел на скальда.
— Вы хотите сказать, что небо указывает на приближение Последнего Часа?
— Не небо, пророчество указывает на это, — сказал старик и продекламировал:
Гнилая плоть стечет с камней,
расколет небеса.
С Закатом встретится Рассвет,
А промеж них — луна.
Надежд угаснет тонкий луч —
его зальет вода, лишь только будут заперты
Последние Врата.
Двое гномов держали Эйвинда, Скальда Ярлов, за веревки, привязанные к железному обручу на его талии.
С неба вдруг сыпанули серые хлопья. Олаф поймал горстку, растер пальцами, понюхал и проговорил:
— Пепел... Откуда он?
— Говорят, что Везувий проснулся, — сказал Питер. — А так как в той стороне сейчас страшные ураганы, то неудивительно, что пепел принесло к нам. Уж если в наши края залетают африканские лягушки, то почему бы не прилететь вулканическому пеплу?.. Ну что, унылые пророки, в путь?
Не дожидаясь согласия, Питер грузно зашагал в сторону железнодорожного вокзала.
— Я уже составил план наших действий, — небрежно бросил он. — По расписанию мы прибываем в Пассау в двенадцать часов сорок шесть минут. До полуночи времени у нас полно, поэтому вначале мы разведаем местность, затем засядем в «Макдональдсе», а к деду Томасу мы не пойдем — он все равно меня не узнает. Так как нас четверо, то купим на электричку один билет выходного дня на всех. — Питер, как и Олаф, не мог видеть древнерожденных и поэтому, естественно, их не учитывал. — Вы, Генрих и Олаф, купите что-нибудь перекусить: чипсы, воду и что-нибудь еще на ваш вкус.
Генрих и Олаф полезли в карманы за деньгами, но Питер остановил их властным жестом руки:
— Стойте! Все расходы оплачиваю я! Забыл вас сразу предупредить, поэтому предупреждаю сейчас: я хочу первым потратить свои деньги!
— Почему? — удивился Олаф.
— А потому, что, если я погибну во время археологических раскопок, мне будет обидно, что деньги остались непотраченными.
— А если не погибнешь? — спросил Генрих.
— Тогда продам сокровища и разбогатею.
Пока Питер покупал билеты, Генрих и Олаф приобрели в автомате несколько пакетов с картофельными чипсами, четыре бутылки газированной воды и упаковку мятных конфет.
— А что купить вам и вашим товарищам, господин Ильвис? — спросил Генрих предводителя гномов.
Спасибо, у нас нее ость, — гном указал пальцем на рюкзак за спиной. Такие же холщово-кожаные мешки раздувались. спинами и других гномов. — Еда там, а вино здесь...
Гном постучал по фляге на поясном ремне.
— Тем более мм не привычны к еде людей Большого Мидгарда. Однажды я пробовал эти так называемые чипсы». Не в обиду сказать — гадость редкостная. Ими и не наешься толком. То ли дело овсяная каша с селедкой да еще под пиво или вино!
— А вы, господин Эйвинд, кушать чипсы будете? — спросил Генрих пленника.
Скальд Ярлов отрицательно качнул головой.
— Через шесть минут прибывает наша электричка, — объявил Питер, возвращаясь от кассы. — Вторая платформа. Слава богу, расписание, несмотря на все эти безобразия, не изменилось.
Кроме Генриха и его товарищей, людей на платформе не оказалось. Только сумасшедший мог решиться путешествовать в это богатое неожиданностями время.
Внезапно повеяло прохладой. И хотя сияние двух солнц оставалось ярким и жизнерадостным, на землю вдруг упало несколько капель дождя.
— Ну вот и дождик, а мы боялись, — усмехнулся Генрих и нервно добавил: — Где же эта чертова электричка?
— Вон она, нос показала! — сказал Питер. — Готовьсь!
Увидев электропоезд, старик Эйвинд с испуганным криком шарахнулся к подземному переходу, но гномы удержали его.
— Чудовище из Хелле! Чудовище из Хелле! — бормотал он побелевшими губами. — Так вот цена вашим льстивым речам! Уж не смогли дождаться, когда небеса меня убьют?!
— Слушай, старик, — не выдержал Олаф. — Перестань наконец ныть про козни и заговоры! Это же повозка, большая телега, в ней люди разъезжают...
— Так нам придется еще и в брюхо этого чудовища залазить? — бедный старик едва не потерял сознание. Он принялся скорбно причитать: — О Отец Битвы, Один! О наследник Видрира, Тор! Смилуйтесь, сжальтесь над бедным скальдом...
— Прекратить панику! — властно распорядился Питер, и старик наконец замолчал.
Генрих, Олаф и Питер первыми вошли в вагон второго класса, за ними гномы бесцеремонно втащили за веревки упирающегося старика Эйвинда. Лица коренастых малышей всегда сохраняли невозмутимость, и потому понять, боятся ли они сами электропоезда, было нельзя.
Допускать пленника к окну гномы не решились и предусмотрительно посадили скальда между собой. Ильвис садиться не стал. Он вытащил из-за пояса секиру и, широко расставив ноги, загородил проход на тот случай, если пленник решится бежать.
— Господин Ильвис, — сказал Генрих, — присядьте — ехать нам далеко, а убегать старик побоится в любом случае.
— Благодарствую, но я постою, — гном упрямо покачал головой. — Привык. В кузнице некогда присесть — металл промедления не потерпит..
Электричка тронулась, старик Эйвинд вскрикнул, закатил глаза и стал заваливаться набок, готовый потерять сознание.
— Только попробуй сделать это, размазня, — рыкнул Ильвис. — Я тебя мигом своим топором в чувство приведу!
Олаф и Питер принялись обсуждать достоинства и недостатки скоростных поездов, а Генрих, откинувшись на спинку сиденья, погрузился в размышления. По мимике его лица, по тому, как он сжимал челюсти, морщился, улыбался, можно было легко понять, о чем и о ком он думает. Об Убийце Хоркунда или об Альбине; о Гибели Мира или о том, что удастся найти Последние Врата; о друзьях или врагах; о плененных одноклассниках или зеленых карликах.
О чем думали гномы, никто не знал: они оставались невозмутимыми и спокойными. Если бы ни моргающие глаза, их можно было бы принять за статуи.
