Ознакомительная версия.
– Дураки мы с вами и паникеры. Я как раз думаю наоборот. Ундину, наверное, просто вызвали раньше, когда наш учитель был совсем плох. Но пока она ехала, Сил Троевич очнулся. И теперь они втроем обсуждают, что делать дальше. А нас Веспасиан не пустил, чтобы мы не мешали.
Ребята еще несколько раз обошли дом. С ним по-прежнему все было в порядке. Однако внутрь их почему-то так и не звали.
– Слушайте. – У Тимки вдруг возник план. – Если Ундина с Веспасианом сидят у Сила Троевича, то наверняка в его кабинете на втором этаже. А в таком случае, кто нам мешает тихонько войти и попытаться вытянуть из Морфея, права Саня насчет волшебного сна или нет?
– А какая нам теперь разница, если все в порядке? – спросил Мишка.
– Ну, во-первых, нам неизвестно, насколько в порядке, а потом такие вещи и на будущее неплохо знать.
– Боюсь, Морфей не скажет, – засомневалась Кассандра. – Когда ему надо, он становится хитрый и скрытный.
– Но и мы тоже не очень глупые, – подмигнул ей Тимка. – Попробуем Духа Дома разговорить. По крайней мере, точно узнаем, пришел ли в себя Сил Троевич.
– Тогда пошли, – первым двинулся к крыльцу Мишка.
То, что ребята увидели, заставило их оцепенеть. Крыльца больше не было.
Глава XIX
Новые козни вяленой мыши
Допив кофе, включая гущу со дна кофейника, и дожевав булочки, Козлавр с задумчивым и крайне сосредоточенным видом обошел кухню. Затем поочередно распахнул дверцы шкафчиков, исследуя их содержимое. На пол полетели пакеты с крупами, солью, сахаром. Все это поэту-сатирику было не нужно, и он брезгливо отфутболивал продукты в угол, чтобы не мешали дальнейшим поискам. Наконец его старания увенчались успехом. Схватив два пакета с молотым кофе, Козлавр издал боевой клич и, крепко прижимая добычу к вновь обретенному торсу, сиганул через окно в сад.
Хозяева дачи едва увернулись. Мгновение спустя они немного пришли в себя и жалобно закричали:
– Держите вора!
Козлавр, как раз в это время благополучно преодолевший изящным прыжком забор, таких слов в свой адрес стерпеть не мог. Он остановился, принял живописную позу и, простерев руку к хозяевам, с чувством продекламировал:
Не вор я вовсе, а поэт!
Без кофе вдохновенья нет!
– Венечка! – испуганно посмотрела на мужа хозяйка дачи. – Это не простой козел, а нечистая сила.
И, тихо охнув, она упала в обморок. Козлавр удивленно потряс головой: «Стихи пошли. Вот она, волшебная сила кофе». Он победоносно хмыкнул и, вздымая копытами пыль, понесся в сторону леса.
В чащу поэт углубляться не стал. На пути ему попался овраг, где он довольно ловко и быстро вырыл себе берлогу и залег там в обнимку с заветным кофе. Разорвав зубами пакет, поэт-сатирик высыпал часть его содержимого в рот и принялся умиротворенно жевать.
Пока Козлавр таким образом избавлялся от последствий черного колдовства, остальная компания Темных рыскала в поисках его по всему лесу. Выхода у них не было: в середине процесса менять одного козла на другого – дело крайне рискованное. А непредвиденных последствий им уже и так хватало. Еще неизвестно, что вытворит столь некстати вырвавшаяся на волю проклятая вяленая мышь, которая так и не вернулась. Словом, Козлавра следовало найти, и как можно быстрее. Не позже сегодняшней ночи. Три сестры-ведьмы чувствовали: первая часть колдовства час от часу ослаблялась. Конечно, чародей заметно потерял силу, однако, если не закрепить успех, могущество его восстановится, и тогда Темным придется ждать до следующего Ивана Купалы. Ждать целый год. А что будет через год? Сумеют ли они вновь сюда пробраться?
Обе Бабы-яги, обернувшись сороками, совершали облет леса. Сестры-ведьмы и Ничмоглот Берендеевич, тщательно принюхиваясь, вели поиски на земле. Первым Козлавра учуял леший.
– Кажись нашел! – радостно прокричал он сестрам-ведьмам.
Те, проламываясь сквозь сучья, с разных сторон подбежали к нему.
– Вон оттеле, – указал направление леший, – тянет серой и кофием.
– И впрямь, – принюхалась Татаноча.
Луша помахала парившим в небе сорокам. Те мигом спустились и приняли свой обычный облик.
– За мною, за мною, подружки, – ликовал Ничмоглот. – Попался, голубчик. От меня в лесу не укроешься. Тут для меня тайн нету.
Вскоре чуткий нос Ничмоглота вывел их к пещере в овраге. Оттуда слышалось довольное сопение и громкое чавканье.
– Картина ясная, – прошептала Татаноча. – Добыл где-то кофий и наслаждается.
– А мы его сейчас тепленького и стреножим. – Луша довольно потерла руки.
– Окружаем, – скомандовала Татаноча.
Они обступили вход в пещеру. Чавканье сменилось бормотанием. Наслаждаясь вернувшимся поэтическим даром, Козлавр сочинял рифмы и заголовки для будущих стихов.
Татаноча наколдовала сеть. Натафталина критически потеребила ее пальцами.
– Только бы выдержала.
– Выдержит, выдержит, – заверила старшая сестра. – Он за утро наверняка силу подрастерял. Натягивайте и крепче держите.
Темные исполнили ее приказ.
– Теперь, Ничмоглот, позови его, – отдала новое распоряжение старшая ведьма.
– Козла-аврик, – подобострастно протянул леший. – Выходи, будь ласков. Уж так я по тебе соскучился.
В берлоге прекратили бормотать и заворочались. Ничмоглот решился подойти поближе, чтобы позвать поэта-сатирика еще раз, однако не успел он еще раскрыть рта, из пещеры, свирепо рыча и распространяя запах серы и кофе, вылетел Козлавр. Сестры-ведьмы и обе Бабы-яги разом подняли сеть. Козлавр влетел в нее и вырвал ее у них из рук. На этом его успехи закончились, ибо сеть немедленно принялась его опутывать, захватив ни в чем не повинного лешего. Оба забились, пытаясь освободиться, однако с каждым новым движением лишь запутывались еще сильнее. Козлавр яростно рычал. Леший истошно вопил, призывая на помощь Ядвигу. Но обе Бабы-яги и сестры-ведьмы лишь растерянно взирали на происходящее, не зная, с чего начать. Уберешь волшебную сеть, Козлавр сбежит. А не уберешь – Ничмоглот задохнется.
Леший и впрямь уже пребывал в ситуации, близкой к критической. Озверевший Козлавр бился в сети как загнанная дичь, поэтому жизнь и судьба Ничмоглота его беспокоили мало. Несчастного лешего то копытами поддевали, то боками прижимали и, наконец, изможденный битвой с сетью Козлавр, решив немного передохнуть, сел на него.
– Ядочка! Ядочка! – сдавленным голосом позвал Ничмоглот Берендеевич. – Спасай скорей, пока жив, иначе тебе в одиночестве век коротать придется.
Ядвига Янусовна, прихрамывая, засуетилась вокруг отдыхающего Козлавра.
– А ну отпусти его, скотина проклятая!
– За скотину ответишь! – в бешенстве прорычал Козлавр и попытался в очередной раз разорвать сеть.
Ничмоглот, охая и потирая бока, поднялся на ноги.
– Вытащите меня скорее отсюда! – в панике заголосил леший. – Если он еще своей задницей на меня сядет, я больше не вынесу.
Татаночу вдруг осенило. Сеть-то можно не убирать. Достаточно наколдовать в ней дырку возле самого Ничмоглота. Он маленький и в нее выскочит, а Козлавру не пролезть.
Задумано – сделано. В следующий миг Ничмоглот Берендеевич пулей выскочил из плена, а Козлавр остался в нем, яростно рыча и обвиняя всех присутствующих в вероломстве.
– Не Козлавр, а козел далматинский! – мстительно захохотал леший.
Поэт-сатирик насторожился.
– Почему это далматинский? – вращая красными от гнева глазами, спросил он.
– А ты сам на себя погляди!
Чувствуя себя сейчас в безопасности, Ничмоглот Берендеевич брал реванш за ночной укус и недавнюю потасовку, едва не стоившую ему жизни.
Только тут все заметили: все еще черная шерсть Козлавра пошла белыми пятнами, и расцветкой он начал напоминать пса-далматина, только наоборот – не черные пятна по белому полю, а белые по черному.
Темные следом за лешим принялись хохотать, но Татаноча вдруг осеклась.
– Прекратить! – воскликнула она. – Хватайте его и скорей тащите в избушку. Иначе он весь побелеет.
Но не успели его схватить и потащить, как из леса выскочила кузина лешего Кима.
– Что за крики, что за шум? – недовольно проворчала она. – Весь лес на ушах стоит. Аж в болоте слышно.
– Кима, – жалобно произнес Ничмоглот Берендеевич. – Я тут чуть жизни не лишился. Едва не затоптал, басурманище проклятый, – указал он на Козлавра.
– Ох, бедный кузен, – запричитала Кима, закатывая глазки и причмокивая вывороченными губами. – Совсем тебя тут замучили. Пойдем ко мне в гости, родимый. Душой отдохнешь-оттаешь. Пирожков тебе с козявками спекла, настоечки твоей любимой наготовила.
– И то дело. – Ничмоглот Берендеевич подхватил кузину под руку.
– Эй, – заступила ему дорогу Тата. – Далеко ли собрался? Забыл разве, какая важная ночь предстоит.
Ознакомительная версия.
