— Позвольте представиться: Пиппа Карлсен, хостесса цирка.
— Очень приятно, — поклонился Николас. — Видите ли, мисс Карлсен…
— Прошу, зовите меня Пиппа. Просто Пиппа.
— Видите ли… Пиппа, Кристофер давно мечтал побывать в вашем цирке. Но он болен, и в любой момент мы можем покинуть представление, вы меня понимаете?
— Разумеется! — Пиппа скорчила страдальческую гримасу. — Для вас приготовлена уютная ложа. Здесь мальчик будет чувствовать себя великолепно! Если позволите, я присоединюсь к вам чуть позже. А сейчас дела! В цирке я всегда сама приветствую своих зрителей. По-моему, это замечательная традиция.
— Просто великолепная! — фыркнула Юлька.
ГЛАВА 2
Круиз в пятизвёздочном трюме
Лада поднималась на лифте, чтобы увидеть маму, которая давно умерла. На стене неведомый хулиган гвоздём накарябал: «Сон № 5». Лада не помнила, что за человек её мама. Мамино лицо начисто ушло из памяти. Двери лифта открылись. Перед ней стояла женщина. Эта мама почему-то отличалась от той, что на фотографиях. Она была очень красивая. «Тётя Вера обманула: в альбоме наверняка ненастоящая мама». Женщина протянула руку: «Иди ко мне!» Лада попятилась. «Не бойся, собачка, я тебя не обижу», — мама улыбнулась. — «У меня есть что-то вкусненькое». Достав из ридикюля банку консервов «Кортни», женщина одним махом сдёрнула с неё кольцо: «Попробуй!» Лада заглянула в банку и ужаснулась. На дне, почмокивая слизью, копошились чёрные черви.
— Мама! — Лада вскочила и больно ударилась обо что-то головой.
— Эй! — тихонько позвала такса. — Юлька, ты здесь?
Ответом была свинцовая тишина. Абсолютная темнота, как в гробу, висела вокруг. Заплесневелый воздух наполнял всё пространство — категории высоты, ширины и длины исчезли. Холод лип к телу противной жабой.
Осторожно встав на задние лапы, такса на ощупь побрела вперёд. Пройдя несколько шагов, она наткнулась на холодную поверхность. Стена была гладкой и скользкой, по ней точно прополз исполинский слизняк. Лада с омерзением отдёрнула лапу.
— Всё равно, что бродить без компаса по пустыне. Юлька! — вновь позвала она.
— Я здесь!
— Юль, это ты?! — Лада уже не надеялась услышать родной голос.
— Не ори мне в ухо! Иди сюда, поцелую.
Подруги обнялись, не видя друг друга в потёмках.
— Слушай, а что произошло? Я ничего не помню.
— Представь себе, я тоже. После представления мы с Крисом пошли за кулисы покормить слона. А потом — как обрубило…
— Мы, наверное, всё ещё в цирке. Может, нас заперли в подсобке?
— Ты разве не чувствуешь, как пол ходуном ходит? Мы на корабле, — тоном, не терпящим возражений, сообщила левретка.
— На корабле?!
— Вот именно. Эй, Рене, просыпайся! Ты обещал нам всё рассказать.
Кто-то тихонько засопел в углу. Такса испуганно шарахнулась.
— Не бойся, это Рене, белая цирковая мышь. Он сказал, что всё видел. Только я битый час от него добиться ничего не могу — уж больно сонлив. Лишь рот откроет — сразу храпит. Я кому сказала просыпайся! — Юлька невежливо пихнула мышонка в бок.
Спящий захныкал, как будто его мучила совесть, и проснулся.
— В чём дело? — грубо разбуженный Рене негодовал.
— Если сию минуту не расскажешь, что произошло, я тебя съем! — Собакевич взяла мыша за грудки.
— Как страшно! Отпусти, а то вообще ничего не скажу.
Левретка поставила мыша на пол, но вместо обещанной истории он принялся методично чистить шкурку.
— Вот невозмутимый! Прямо Клинт Иствуд какой-то.
Покончив с водными процедурами, утренней разминкой и перекусив сырной корочкой, мышонок устроился поудобнее на клочке соломы и начал свой рассказ.
Рене работал в цирке дрессировщиком. Вчера, окончив выступление, он, как обычно, отправился за кулисы навестить закадычного друга и коллегу по выступлению — слона Пифагора. Разделив на двоих скромную трапезу, они болтали о том о сём. Представление подходило к концу — на сцене шёл финальный парад-алле. Спустя некоторое время стали расходиться зрители. Вот тут-то и появилась фрекен Карлсен, причём не одна, а с незнакомым мальчиком и собаками. Увидев Пифагора, малыш подбежал к вольеру и принялся угощать слона попкорном. Фрекен Карлсен, обычно запрещавшая зрителям кормить животных, промолчала и даже благосклонно улыбнулась. Рене понял: Пиппа затевает что-то недоброе.
Так и случилось. Воспользовавшись тем, что мальчик отвлёкся, она вытащила из ботфорты какую-то грязную тряпку и ткнула её поочерёдно собакам в носы. Бедняжки и пикнуть не успели, как потеряли сознание. Рене догадался: хлороформ. Помощник Пиппы, немой старик Ганс, сложил обмякшие тела в мешок и уволок их в неизвестном направлении. Объявив, что цирк немедленно покидает пределы Великобритании, Пиппа приказала паковать реквизит. Под покровом ночи в течение нескольких часов цирк погрузился на корабль и отбыл.
— И теперь мы плывём в Данию. Скоро уже будем дома, — подытожил Рене.
— Брависсимо! — Юлька тряслась от негодования. — Эту Пиппу бы на дыбу и розгами!
— Подожди, Рене, а что случилось с Кристофером?
— С каким ещё Кристофером?
— Ну с тем мальчиком. Нас что, никто не искал?
— Как же! Мальчишка вопил, что вы опять куда-то смылись. Прибежали родители, а он — бух и в обморок. «Скорая» приехала, и они всем семейством укатили.
— Куда? — в один голос закричали Лада и Юлька.
— В больницу, разумеется. Не в морг же. Да не волнуйтесь вы так, ничего с вашим Кристофером не сделается. Поноет немного и забудет. Раз уж случилось, что вас цирковые выкрали, — такова се ля ви. Остаётся только смириться, расслабиться и получать удовольствие. В цирке, знаете, как у нас весело? Правда, Пиппа ещё тот монстр, страшно до всяких зверств охоча. Бежать даже не думайте.
— Какой цирк?! Какая Пиппа?! Я в Россию хочу, к ма-аме! Они там с папой, наверное, уже с ума сходят! — левреткины нервы не выдержали.
— Я одного понять не могу, — задумчиво протянула Чернышёва. — Зачем нас выкрали?
— Вот вы блаженные! — изумился Рене. — Да она на вас миллионы заколачивать будет и прославится на весь свет!
— Но это незаконно. При первом же выступлении нас узнают и Пиппу арестуют. Английская полиция наверняка уже объявила розыск.
— О, вы не знаете нашу Пиппу! Она всё подстроила так, будто вы сами дёру дали, никто и не хватится. Собаки каждый день убегают и возвращаются. И потом у Пиппы большие связи. Поговаривают, она член известной преступной группировки. Ей ничего не стоит состряпать для вас липовые документы. В конце концов, оплатит вам пластическую операцию, и поминай, как звали.
— Что?! — Юлькины глаза округлились. — Я не планировала делать пластику раньше времени!
— Помню, в прошлом году Пиппа львёнка контрабандного приобрела, — спокойно продолжал Рене. — Обрила ему гриву и перекрасила в леопарда. Теперь каждые два месяца Ганс бедолагу размалёвывает.
— Так нам и надо — нечего было миндальничать с ней в антракте! — досадовала Юлька.
— Мы были слегка наивными…
— О, ты нас недооцениваешь! Я бы сказала, мы были круглыми идиотками, что потащились за этой мегерой неизвестно куда! — в приступе самоедства Юлька заламывала лапы.
— Ну и реви себе сколько влезет. А я-то думал, знаменитая Отка звезда! А Отка — простая неудачница и нюня. Смотрите, как она размазывает сопли, и поделитесь с ней своим носовым платочком, — кривлялся мышонок.
Юлька перестала вопить и с удивлением посмотрела на Рене.
— Если вам не улыбается судьба трубадура и цирк не по душе, то надо не слёзы крокодиловы лить, а думать, что делать! — назидательно сказал мыш.
— Но ты же сам говорил, что бежать невозможно!
— В мире нет ничего невозможного, — философски заметил Рене. — Главное в этом деле — информация. Знаешь о враге всё, и в первую очередь его слабости, считай, ты на коне!
— Ты прав, — согласилась Лада. — Выкладывай, что у тебя на Пиппу.
— Жестокая она и бессердечная. Сколько нашего брата погубила! И не сосчитаешь. Если бы люди знали, как она с артистами обращается, ни за что бы к нам в цирк не пришли! У неё теория своя — миру нужны лишь породистые.
— Неужели у такой есть слабости?
— Целых три. Во-первых, Пиппа тщеславна. Шага не ступит, чтобы вокруг толпа вопящих поклонников не собралась. Во-вторых, фрекен Карлсен обожает деньги. Пиппа богата, но ей всё мало. Купюры в её руках меняют вид, форму и неудержимо растут. Однако таких скряг ещё свет не видывал! Экономит на всём, кроме себя любимой. И, ни много ни мало, за миллиардера выйти замуж мечтает.
— С таким-то экстерьером? — хмыкнула левретка.
