Вдоль улицы, над канавами, в которых журчала вонючая мутная вода, красовались лавчонки, торгующие часами, секстантами, парусиновыми штанами, непромокаемыми куртками, гамаками, канатами, фонарями — короче, всем, что только может пригодиться на корабле. Вперемежку с лавчонками попадались питейные заведения, откуда неслись крики, пение, смех и шум потасовок. Из того заведения, напротив которого очутился Питер, вышел моряк в красной фланелевой рубахе. Моряк постоял, шатаясь взад-вперед, а потом рухнул ничком в канаву. Никто не обратил на него внимания: бурная людская река невозмутимо струилась мимо.
По улице прошагал господин официального вида, в синей куртке с медными пуговицами.
— Простите, сэр, — начал было Питер, подступив к нему, — вы не подскажете, где можно найти лорда…
— Прочь с дороги! — рявкнул человек, даже не взглянув на Питера.
Он пихнул мальчика в сторону. Питер налетел на другого человека, тот толкнул его на третьего, а третий отвесил мальчишке такую затрещину, что Питер растянулся на мостовой и ему пришлось отползать в сторону боком, точно крабу, чтобы не попасть под копыта ломовой лошади.
Питер вскочил на ноги и прижался мокрой спиной к стенке дома. Сердце у него лихорадочно колотилось. Динька сердито зазвенела из-под рубашки.
— Не можем мы улететь! — вполголоса объяснил Питер. — В Лондоне люди не летают!
«Потому что не умеют! — возразила она. — А мы-то умеем!»
— Здесь летать нельзя, — сказал Питер. — Я не хочу, чтобы меня заметили.
Холод пробирал его до костей. Он отчаянно трясся. Он был мокрый и грязный и стоял босиком на холодной земле. Питер внезапно, словно заново, заметил, как ему холодно, какой он голодный и усталый. Но хуже всего был холод.
И к тому же уже темнело.
Питера мало-помалу начало охватывать отчаяние. Мальчику ужасно захотелось снова очутиться на острове, вместе с Потерянными Мальчишками. В какой-то момент он уже готов был опуститься на землю, свернуться комочком и разреветься. Единственное, что его остановило, — это была мысль о Молли и воспоминание о том, как она спрыгнула с корабля в открытом море, чтобы спасти ему жизнь. Вот если бы он, Питер, попал в беду, уж Молли-то точно не стала бы сидеть и хныкать: она непременно нашла бы способ ему помочь! Но теперь беда грозила самой Молли. Она была где-то здесь, в этом равнодушном, безумном и жестоком городе. И ее необходимо было найти.
Как угодно.
Глава 31
Биение крошечного сердечка
А в двух милях оттуда, в роскошном особняке на Кенгсингтон-палас-гарденз, бродила по своей комнате Молли. Ей сегодня было как-то особенно одиноко и весь день не сиделось на месте. Каждые несколько минут девочка останавливалась и выглядывала в окно, сама не зная зачем.
За окном каждый раз открывался один и тот же вид: улица, мрак, стоящий на страже мистер Кадиган. Ничего не менялось. И тем не менее Молли снова и снова тянуло выглянуть в окно.
Девочка присела на кровать, потом встала, снова села, потом прилегла — наверное, уже раз в десятый, заранее зная, что успокоиться не выйдет.
И вдруг она ощутила жжение у основания шеи. Молли проворно расстегнула две верхние пуговки бело-голубого платья и нащупала висящий на шее медальон.
Медальон был горячий.
Молли подбежала к окну. За окном лило как из ведра. Девочка окинула взглядом широкую улицу перед особняком, но дождь хлестал так сильно, что даже дома напротив видно не было. Молли вопреки всему исполнилась надежды, что увидит на улице отцовский экипаж или даже самого отца, поднимающегося на крыльцо.
Но увидела только мистера Кадигана, который по-прежнему стоял на своем посту.
Не отходя от окна, Молли вытянула из-под платья медальон. И ощутила двойной толчок, как будто в руке у нее билось крошечное сердечко.
Питер ахнул и потянулся к висящему на шее медальону.
«Что это? — спросила Динька, тоже почувствовавшая внезапный жар. — Что происходит?»
— Не знаю, — прошептал Питер.
Он прикоснулся к медальону и ощутил, как тот дважды стукнул в руке. Мальчик некоторое время держался за медальон, не рискуя вытаскивать его на людной улице. Наконец он выпустил медальон и оторвался от стены. Ссутулившись и съежившись от холода, Питер решительно побрел вверх, от реки, навстречу плотному лондонскому туману.
«Куда мы идем?» — спросила из-под рубашки Динька.
— Искать Молли, — ответил Питер.
«Но ты же не знаешь, где она!»
— Не знаю, — согласился Питер. — Но я точно знаю, что она здесь.
Серый дождливый вечер уже сменялся непроглядной, хмурой ночью, а Питер все брел по скользким от грязи улицам. Сбитые ноги кровоточили, но мальчик так замерз, что даже не чувствовал этого.
Нельзя сказать, чтобы он заблудился: он ведь с самого начала не знал, где находится и куда ему надо. Так что Питер даже хуже чем заблудился. Он старался двигаться в одном направлении — в сторону от реки, — однако вымощенные булыжником улицы представляли собой настоящий лабиринт, они вились туда-сюда, иной раз расходясь сразу в четырех или пяти направлениях, а иногда заканчиваясь тупиком, так что измученному Питеру приходилось поворачивать вспять. Возможно, он ушел за много миль от порта, а возможно, не проделал и нескольких ярдов — Питер просто не знал.
Когда стемнело, народу на улицах поубавилось. Однако нельзя сказать, что город опустел. Питер встречал другие смутные тени, движущиеся сквозь туман. Большинство из них, в особенности женщины и дети, торопливо пробегали мимо, стараясь держаться подальше и не встречаться взглядом с другими прохожими. Однако некоторые мужчины и мальчишки постарше приостанавливались и окидывали Питера пристальным, оценивающим взглядом — взглядом, от которого мальчик затаивал дыхание и напрягался, готовясь пуститься наутек.
Питер пробирался по одной особенно темной улочке, когда Динь-Динь издала у него под рубашкой резкий предостерегающий звон за секунду до того, как мальчик почувствовал какое-то шевеление слева. Он шарахнулся в сторону — и это его спасло: в этот самый момент из непроглядно-черного переулка бросилась на него темная фигура. Питер почувствовал, как его спины коснулась чья-то рука, пальцы царапнули по рубашке, пытаясь ухватиться… Питер устремился вперед, вырвался, едва не упал, приземлился на руки и тут же вскочил и бросился прочь. Сзади донеслась хриплая брань, потом тяжелые шаги…
Питер вслепую несся сквозь туман, слыша тяжкий топот за спиной. Он бежал, пока наконец топот не начал затихать вдали. Питер выскочил на перекресток, свернул направо и побежал дальше. Но вот шаги за спиной затихли, и мальчик, тяжело дыша, остановился у газового уличного фонаря, вокруг которого туман светился призрачным светом.
— Спасибо, Динька! — выдохнул он.
«Отчего ты не взлетел?» — сердито осведомилась она.
— Я и так привлекаю слишком много внимания, — ответил Питер. — А если люди увидят, как я летаю, по городу тут же распространятся слухи, что в Лондоне появился летающий мальчик, и Сланк и остальные догадаются, что я здесь. А потом, я ведь все равно сумел убежать, верно?
Возразить Диньке было нечего, поэтому она переменила тему.
«Я хочу наружу! — заявила она. — У тебя за пазухой ужасно воняет!»
— Пока нельзя, — сказал Питер. — Мы не можем…
— С кем это ты болтаешь? — спросили сзади.
Питер вскрикнул от неожиданности и стремительно развернулся.
— Не волнуйся, старик, — сказал голос. — Это ведь всего лишь я!
В слабом свете фонаря Питер разглядел, что голос принадлежит мальчишке. Ростом мальчишка был примерно с Питера, но гораздо плотнее. Широкое чумазое лицо. Потрепанное пальто — мужское, с чужого плеча, слишком длинное и просторное для мальчишки, зато удивительно теплое. Питер позавидовал мальчишке. На нем были еще и ботинки — тоже слишком большие, но все-таки это куда лучше, чем босые ноги.
— Так кто это был? — спросил мальчишка.
— Где?
— Ну с кем ты разговаривал?
— Ни с кем, — ответил Питер.
Мальчишка несколько секунд пристально смотрел на него. Питер ответил ему вызывающим взглядом, стараясь держаться уверенно, несмотря на то что его неудержимо трясло.
— Что, холодно тебе? — спросил мальчишка.
Питер ничего не ответил, но его стучащие зубы были достаточно красноречивы.
— Ну тогда пошли со мной, — сказал мальчишка вполне дружелюбным тоном. — Я знаю местечко, где ты сможешь отогреться. И поесть. Пошли.
Он повернулся и направился прочь.
Питер пребывал в нерешительности. Мальчишка остановился и обернулся.
— Пошли, пошли! — повторил он. — Ты что, хочешь замерзнуть насмерть тут, на улице? Или все-таки предпочтешь согреться?
