— Слушай, зачем ты с этим типом связался? — полюбопытствовал Саша. — Попросил бы своего папашу, он бы тебе сто таких дисков приволок из-за границы.
— Он мне уже привез, как раз сто штук. Но этого, разумеется, мало. Количество подключенцев растет очень быстро, и каждому нужно что-то свое. ЕДИЗ, кстати, усваивает и перерабатывает по десять-двенадцать новых игр за неделю. Просить отца больше нельзя: подумает, что я занялся мелкооптовой торговлей. Вот и приходится иметь контакты с такими несерьезными партнерами…
Хлумов резко остановился:
— Тихо. Мы взяты под контроль.
— Какой еще контроль? — Токарев тоже остановился, удивленный. — Хлум, кажись, ты перегрелся.
Из кустов кизила вдруг выскочили четверо пацанов — перетянутые солдатскими ремнями, в одинаковых резиновых сапогах. Токарев обернулся назад с твердым желанием бежать. Но там стояли еще двое. Судя по царапинам на их лицах и пакетам с бутылками в руках, они шарили по кустам, выискивая брошенную стеклотару.
— Нецивилизованные конкуренты, — шепнул Хлумов. — Из триста восемнадцатой школы.
— Ну что, полялякаем? — раздался хриплый басок.
— Я вас слушаю, ребята.
— Не-е, это мы тебя щас послушаем! Ну-ка говори, почему твои козлы возле нашей школы шарят? Мы тебя предупреждали, что там наша земля. Забыл, рыжий?
Хлумов парировал:
— На так называемой вашей земле мы занимались делом, когда вы только и умели, что мяч по пустырю гонять. Работать вы научились у нас.
— Заткнись, учитель, — посоветовали ему.
Он легко согласился:
— Хорошо, тогда мы пошли.
Хлумов был совершенно спокоен. Токарев посмотрел на него, потом на радостные физиономии конкурентов и с облегчением подумал: «Наверное, это его друзья, из какого-нибудь дурацкого списка». Кто-то из друзей попросил:
— Может, останешься? Мы тебе еще по морде не дали.
Все разом заулыбались, включая Токарева. «Ну точно, шутят», — решил он. Тут его и ударили. Правда, не по морде, а по затылку. Токарев обернулся, негодуя, и теперь уже получил в лицо. Перед ним были те двое, которые перекрывали дорогу назад. Один потирал кулачок и мерзко хихикал, радуясь меткому удару. Второй стоял по всем правилам боксерского искусства, вытянув левую руку вперед, правую же, согнутую в локте, держал перед прищуренным глазом и тщательно целился. Как понял Токарев, целился именно в него.
— Сопротивляйся, Саша, — по-прежнему спокойно сказал Хлумов. — Двое на тебе. Остальные четверо на мне.
«Остальные четверо», между тем, аккуратно положили пакеты с бутылками, чтобы случайно не повредить, и двинулись вперед, злобно шмыгая носами.
Саша стал честно сопротивляться. Начал с того, что отпихнул кулак малолетнего боксера. Тот попал себе по закушенной сгоряча губе, зашипел от боли, втягивая воздух, и возмущенно крикнул.
— Ты что, дурак! Это нечестно!
А затем оттянул пальцами губу, пытаясь разглядеть ранку. Напарник щелкнул его по уху, и к бойцу вернулось мужество. Через секунду Токареву стало трудно. Враги работали слаженно: они расположились с двух сторон, и стоило Саше повернуться к одному, как другой остро атаковал его сзади. Было очень трудно…
Хлумов поступил неожиданно, если не сказать — странно. Когда его окружили с четырех сторон, он упал на четвереньки, выставил одну ногу и завращался, как маховик, перебирая руками по земле. Противники попадали, словно кегли, не успев даже замахнуться. После чего никто из них так и не встал на ноги, чтобы достойно ответить: Хлумов действовал безошибочно и очень быстро. Скорость и точность его движений были явно выше нормы. Он ловко тыкал в лоб каждого желающего подняться, и тот беспомощно опрокидывался обратно. Он сновал между врагами, как челнок ткацкого станка, и валит их, валил… Они быстро обессилели. Наверное, из-за того, что слишком жутко дрался Хлумов. Скорее, не дрался, а функционировал. Даже Токарев и его оппоненты оглядывались на это диковинное зрелище. Наконец поверженные стали расползаться. Хлумов сразу остановился, медленно выпрямился. Затем развернулся в направлении оставшихся противников.
Токарева к тому времени уже повалили и пытались протащить по земле. Определив цель, Хлумов пошел, растопырив пальцы.
— Мама! — раздался сдавленный возглас. — Во, машина прет!
Враги отпустили трепыхающегося Сашу и бросились в кусты. Через секунду появились снова, выдирая велосипед, помчались по дорожке, разгоняя двухколесное спасательное средство. Они держались за руль с двух сторон, причем, каждый в панике пытался запрыгнуть на сиденье. В итоге один оказался на раме, другой на багажнике.
Токарев перевернулся на живот, затряс головой и закричал:
— Ну, я сейчас вам!..
Он нашел глазами удирающий объект, сфокусировал взгляд и вмазал. Велосипед, дико скрежетнув, развалился на части. Колеса завиляли дальше, все остальное кувырнулось и ненадолго затихло. Через мгновение из кучи лома возникли две фигуры грязного цвета, в четыре руки схватили руль и снова стали разгоняться, но быстро поняли, что им не хватает колес.
Отомщенный Токарев встал на ноги. Удовлетворенно произнес:
— А хорошо получилось…
Он огляделся. От четырех хлумовских подопечных остались только просеки в кустах да порванный пакет, из которого высыпались бутылки. Сам же Хлумов стоял рядом.
— Извини, Саша, — виновато сказал он. — Я не сумел определить, что их агрессивность достигнет такого уровня. Возможно, информационные каналы повредились во время Актива… Давай отряхну.
Достал из кармана маленькую щетку и принялся очищать токаревскую спину. Потом вытащил расческу.
— Причешись, нам еще в гости ехать.
— Может, у тебя и пудра есть? — Токарев, морщась, потрогал синяк на скуле.
Хлумов посоветовал:
— Ты пока его волосами прикрой. А к вечеру я тебе достану пудру, не беспокойся.
— Здорово ты махаешься, — уважительно признал Саша. Он все еще находился под впечатлением стычки. — Я бы тоже так хотел. Ты что, каратэ изучал?
— Каратэ по своему принципу примитивно. Я использую кибо.
— Что-то китайское, да? Брюс Ли придумал?
— Кибо — это «кибернетическая оборона». Оптимальная тактика обезвреживания агрессивного человеческого фактора. Срабатывает автоматически в случае опасности. Ты, Саша, не расстраивайся: когда научишься использовать свой информационный канал, и у тебя будет срабатывать.
Хлумов достал капроновую сетку и пошел собирать брошенные на поле боя бутылки. А Токарев вдруг подумал, с неприязнью глядя на его согнутую спину: «Хорошо устроился! Он будет темные делишки обделывать и лапшу про «каналы» вешать, а мне вместо него по мордам получать каждый день…»
Хлумов положил в сетку последнюю бутылку и вернулся.
— Теперь на этой территории у нас конкурентов нет. — Он широко улыбнулся и прочувствованно добавил: — Благодаря тебе, Саша. Я бы с шестерыми не справился, тактика пока не отработана.
Токарев тоже улыбнулся. Конечно, приятно, когда хвалят. Жалко только, что Хлумов не хочет путево рассказать, где его так натаскали в кибер-каратэ. Не с помощью же компьютера он разучивает приемчики?
— Саша, пошли скорее, — поторопил Хлумов.
Остановка была совсем рядом. Как раз подъехал троллейбус, и…
14.…мы ехали долго. С троллейбуса пересели на метро, потом на автобус, потом пешком пришлось топать с полчаса. Я в этом месте города никогда не бывал. Аллеи кругом, каменные заборы, двухэтажные дома. Хлумов сказал, что это остров, причем, так и называется — Каменный, и что на нем живут солидные уважаемые люди. Ну, не знаю. Во всяком случае, не за что мне уважать того мужика, на дачу которого мы заявились…
Ладно, пора расслабиться, выкинуть мусор из головы. Мой первый рабочий день во Всевключе давно закончился. После той истории на Каменном острове Хлумов наконец отстал со своими делами. Увидел, что меня развезло: сонливость, тошнота… Я тогда еле очухался.
Сейчас уже шесть вечера, я только-только ушел от Алекса. Кругом темень, слякоть… Между прочим, опять мы с Алексом поскандалили! Стал он меня, как всегда, ремонтом игровой приставки донимать. Говорит, присмотрел клевую игру: «Гарри Поттер против Чужого», а поиграть не на чем. Ну я и предложил ему к Хлумову обратиться. А что такого? Хлумов — самый знающий, всех мастеров в Питере на учет поставил. Так Чернаго на меня разорался, будто я ему Мерецкая. Совсем человек добра не понимает. Хотя, что с него взять: упорядочен, балбес, как все вокруг. А потом он засобирался к Марине — якобы уроки вместе делать. Знаю я это «вместе»! Передерет по нахалке — и привет, побежит обратно к своей приставке. Даже я себе такого не позволяю. Хотел я с ним за компанию к Мерецкой податься, но передумал: когда они вдвоем собираются, то их грызня мне на нервы действует. Не понимаю, чего они в последнее время друг на друга глотку дерут?..
