— Нет, — сказала Алиса, — он видел Второго капитана. Пошли скорей назад, на поляну.
— Нет, только не сейчас, — ответил Полосков. — Даже у меня ноги не ходят. А ты — девочка. Ты устала в десять раз больше. И кроме того, в том месте, где мы были, капитана нет. Даже если бы в десяти метрах в окружности была хоть одна пуговица, хоть одна гайка, металлоискатель ее бы нашел.
— Значит, надо было отойти на десять метров в сторону, — сказала упрямо Алиса. — И если вы не пойдёте, я пойду одна.
— Сначала ты выспишься, — сказал я строго. А потом мы все вместе вернемся в тот район. Мы же обещали, что не улетим с планеты до тех пор, пока не найдем капитана… или пока не убедимся, что его здесь нет.
Глава 17
Мы смотрим в прошлое
Жить на такой планете было бы нелегко. Когда мы поднялись утром, корабельные часы показывали восемь часов, а за иллюминатором смеркалось — снова начиналась короткая ночь. Пока мы завтракали, ночь миновала и наступило утро.
Яркие лучи осветили кают-компанию, и Алиса, взглянув на зеркальные цветы, стоявшие в вазах, сказала:
— Смотрите, меня уже нет.
В зеркалах, в которых вчера вечером отражалась Алиса, виднелась знакомая нам поляна, но на ней никого не было. Пока мы смотрели на зеркала, во всех цветах поляна померкла, наступили сумерки. Мы глядели в темные зеркала цветов, и я сказал:
— Это странные цветы — цветы-фотоаппараты.
В зеркалах начало светать. Мы даже забыли о завтраке. Никто не мог оторваться от удивительного зрелища. Не спеша, минута за минутой, цветы, оказывается, фотографировали все, что происходило на поляне. И теперь показывали нам.
— Интересно, сколько эти цветы живут? — размышлял вслух Полосков.
— Наверно, несколько дней, — ответил я. — Как и все цветы.
И тут мы увидели в зеркалах отражение зверька, похожего на зайца. Он выскочил из кустов и помчался к цветам. В зеркалах еще не рассвело, и поэтому мы не сразу поняли, что же странного в его движениях.
— Да он же прыгает задом наперед! — воскликнула Алиса.
Зверёк и на самом деле приближался к цветам задом наперед. А потом, постояв перед цветком, таким же странным образом вернулся в кусты.
— Испорченное кино, — засмеялась Алиса. — Сапожники! Смените ленту!
— Нет, — сказал Полосков. — Это не испорченное кино. Потому что эти цветы не просто зеркала, а зеркала фотографирующие. Они могут это делать, если на их зеркале все время нарастает слой за слоем. Тончайшие слои. Миллионы слоев. Только одно изображение закрепится в зеркале- его прикрывает следующий слой. И так далее. А когда цветок срезан, он не может дальше наращивать слои в зеркале, и они начинают слезать с него- слой за слоем. И мы видим то, что видело зеркало. Только наоборот. Как будто пленку отматывают назад. Ясно?
— Вполне возможно, — согласился я. — Очень интересный цветок. Но нам пора собираться. Пускай Полосков готовит к полёту металлоразведчик, а я съезжу на вездеходе на ту поляну и поищу, нет ли вокруг неё следов погибшего корабля «Синяя чайка».
— Я с тобой, папа, — сказала Алиса. — И говоруна возьмем.
— Ладно.
Я пошел вниз готовить вездеход, а Алиса осталась в кают-компании. Ей интересно было смотреть кино наоборот.
— Алиса! — крикнул я, заводя машину. — Ты готова?
— Сейчас! — крикнула Алиса в ответ. — Одну минутку! — и тут же позвала меня: — Папа, скорее сюда! Да скорее же! А то они уйдут.
Я в три прыжка взлетел по трапу и вбежал в кают-компанию. Алиса стояла у зеркал.
— Смотри, — сказала она, услышав, что я вошел.
Во всех зеркалах отражалась одна и та же картина: посреди поляны стояли два человека: толстяк в кожаном костюме и доктор Верховцев. За кустами был виден острый нос скоростного космического корабля.
Толстяк с Верховцевым о чем-то спорили. Потом задом наперед ушли.
— Они где-то здесь, — сказала Алиса. — Они не догадались, что цветы их выдадут.
— Похоже, что ты права, — ответил я. — Но почему? Почему?
— Что — почему?
— Наверно, они тоже не знают, где капитан. А то почему они гоняются за говоруном?
— А может, капитан у них в плену и они боятся, что об этом узнают? Они поймали капитана, посадили его в тюрьму, а говорун улетел. Вот они и боятся.
— Но зачем кому-то сажать капитана в тюрьму? Выдумщица ты, Алиса!
— И ты ничего не будешь делать? Пускай так все и остаётся?
— Нет, — ответил я. — Безделье — самое бездарное занятие.
Я потянулся к микрофону, нажал кнопку и сказал:
— Полосков, Зеленый, слушайте. Только сейчас на зеркале цветка мы с Алисой видели толстяка с Верховцевым. Это значит, что они были здесь по крайней мере за день до нас. Они прилетели на скоростном корабле. Что вы думаете по этому поводу? Перехожу на прием.
— Я думаю, что Второй капитан где-то на этой планете, — сказал Полосков.
— А я думаю, что нам лучше сейчас улететь отсюда, — сказал Зеленый. — Нас всего трое, и наш корабль не защищен от нападения. Мы должны немедленно лететь к населенной планете и оттуда связаться с Землей или Фиксом. Оттуда прилетит специальный корабль из Службы галактической безопасности. Они лучше нас справятся с неожиданностями.
Зеленый, конечно, говорил разумно. Но он всегда преувеличивает трудности и опасности. Поэтому я сказал:
— Пока что никто на нас не нападает. Хотя, конечно, мы должны принять меры защиты.
— Правильно, — согласился со мной Полосков. — Улетать так вот, сразу, мне не хочется. Сначала мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь Второму капитану.
— Правильно, — сказала Алиса.
— Даже удивительно! — сказал Зеленый. — Можно подумать, что я струсил. А я просто стараюсь быть разумным. На борту у нас ребенок и беззащитные звери. Может так получиться, что мы капитану не поможем и сами пострадаем. Но если капитан решает, что нам нужно остаться, я буду сражаться до последнего патрона.
— Ну, до этого, надеюсь, не дойдет, — ответил я. — Мы прилетели сюда для того, чтобы выяснить, не случилось ли беды с одним из капитанов. Мы ни на кого не собираемся нападать и ни с кем не хотим воевать.
— А я, кстати, не такой уж беззащитный ребенок, — сказала Алиса. — Поедем на поляну?
— Погоди, — сказал я. — Посмотрим ещё в зеркала.
Но больше там ничего не происходило. Так ничего и не дождавшись, мы с Алисой все-таки взобрались в вездеход и объехали на нем окрестности поляны. Мы нашли только следы посадки корабля за холмами. Трава там была выжжена тормозными двигателями, и узкая тропинка вела сквозь кусты к поляне.
Мы вернулись к обеду и застали Зеленого в кают-компании. Он задумчиво стоял перед зеркальными цветами и тянул себя за рыжую бороду. В другой руке у него была вибробритва.
— Ты чего, Зеленый? — спросил я.
— Думаю, — ответил механик.
В зеркалах отражался тихий солнечный день.
— Я думаю, — продолжал Зеленый, — сколько живут эти цветы.
— Наверно, несколько дней, — сказал я.
— А вдруг им вовсе не несколько дней, а много лет? Вдруг они год за годом запоминают все, что происходит вокруг? Посмотри, какие толстые зеркала-сантиметров по шесть каждое. И очень плотные. А за два дня, пока стоят у нас, они не стали тоньше. Можно, Алиса, я произведу операцию над одним цветком?
— Давайте, — сказала Алиса, которая сразу сообразила, в чём дело.
Зеленый перенес один из цветков на стол в лабораторию, закрепил его зажимами и начал тонкую операцию.
— Я сниму сразу сантиметр, — сказал он.
— Погоди, — остановил я механика. — Начни с тонкого слоя: может быть, ничего и не получится.
Зеленый послушался меня и включил вибробритву. Индикатор, белый от любопытства, вышел из угла и подошёл поближе, тихо переступая ногами-палочками. Кустики зашевелились в своей клетке- думали, что будут давать компот. Паук-ткач-троглодит перестал вязать шарф.
Тонкий слой, прозрачный, словно целлофановая плёнка, отделился от зеркала. Зеленый осторожно снял его и положил на стол.
Несколько секунд зеркало оставалось темным, но в тот момент, когда я уже решил, что ничего не получилось, зеркало вдруг просветлело. Оно отражало на этот раз ветреный, пасмурный день.
— Все правильно! — сказала Алиса. — Поехали глубже в прошлое!
— Но как мы сможем считать дни? — подумал я вслух. — Ведь мы же не знаем, какой толщины слой одного дня.
Но Зеленый меня не слушал. Он поддел ножом край зеркала и приподнял сразу полсантиметра зеркальной поверхности. Слой отогнулся. Индикатор, от нетерпения меняя цвета, как светофор на оживлённом перекрестке, не удержался, сунул длинный тонкий нос под руку Зеленому.
— Ну вот! — расстроился Зеленый. — Я не могу работать, если мне все мешают!
— Он нечаянно, — вступилась за индикатора Алиса. — Ему же интересно.
