Ознакомительная версия.
Где-то в шкафу громко стукнула дверца. Василиса не выдержала, скосила взгляд и тут же ахнула в изумлении: с самой верхней полки к Родиону Хардиусу полетела пестрая лента игральных карт. Вся колода, промелькнув над головой девочки, плавно влилась в круг и тут же завертелась, подхваченная водоворотом флера.
Родион Хардиус вновь хлопнул в ладоши — и движение флера замедлилось. Теперь можно было разглядеть любой проплывающий предмет — стрелу, карту или часы.
— Так-так-так… — забормотал прадед, выхватывая карты одну за другой. — Дама червей, похоже… Или нет? Эх, старый я болван! Дама бубен, конечно же… Так-так-так… туз треф и шестерка бубен — дорога… Дама пик и дама червей… Между ними король бубен — ах, хорошо! Валет пик, десятка, снова туз, ага… Ну, давай-ка выбирай, правнучка!
И Родион Хардиус пустил к Василисе ленту из карт.
В тот же миг вокруг нее завертелось единое карточное кольцо — все карты до одной оказались повернуты к Василисе одинаковыми рубашками с изображением часов в виде солнца. Девочка наугад ткнула в одну из них пальцем.
— Отлично! — удовлетворенно произнес прадед. — А сейчас замри и не дыши! Иначе спугнешь.
Василиса послушно затаила дыхание, с интересом следя за дальнейшим движением карт.
Внезапно по комнате пронесся ветер, разом загасив все свечи. Прошла долгая секунда, растянувшаяся для Василисы в вечность. Но вот вокруг нее зажглось огненное кольцо — это одновременно вспыхнули все карты, в один миг догорев дотла.
Воцарилась темнота. Василиса только успела облизнуть пересохшие от волнения губы, как над ее головой вспыхнул новый источник света, обволакивая застывшую фигурку девочки голубовато-призрачным сиянием. Василисе пришлось сильно напрячь глаза, чтобы разглядеть летающий пепел — все, что осталось от колоды карт.
Что это за странное представление устроил ее прадед?
Василисе не пришлось долго раздумывать над этим: хлопья пепла начали соединяться между собой, образуя причудливые узоры, похожие на декорации старинного теневого театра. Вновь загорелись свечи, где-то вдали зазвучала легкая, чарующая музыка. Очертания комнаты исчезли, куда-то пропал и сам Родион Хардиус…
И тогда из темноты появились первые маски.
Они выплывали парами, группами или поодиночке; чаще всего это были пустые гипсовые лица с прорезями для глаз — черные, белые, золотые, металлические. Василиса невольно содрогнулась, вспомнив о клокере, часто являвшемся ей в снах. Откуда-то сверху прилетели яркие и веселые карнавальные маски — украшенные пестрыми цветами, воздушными перьями и мерцающим фатином. Среди этих особенно выделялись плотные черные и красные маски, отделанные кружевами и мишурой, с полупрозрачными вуалями или чудными шляпками. Были здесь маски красивые и уродливые, плачущие и смеющиеся, грустные, веселые, хитрые, забавные, страшные, нелепые, элегантные и безвкусные…
То и дело к Василисе подплывала какая-нибудь маска, замирала перед самым ее лицом, словно бы ждала, когда ее примерят, и через некоторое время медленно отлетала в темноту, уступая место следующей.
Казалось, этот неторопливый маскарад из порхающих масок будет длиться вечно. Василиса уже собралась ухватить наугад какую-нибудь из них, чтобы наконец покончить с этим, как вдруг ее взгляд упал на тонкую кружевную паутинку, давно парившую практически над самым ее носом. Поначалу Василиса приняла ее за летающий пепел, оставшийся от сгоревших дотла игральных карт, но нет, это была маска — легкая, воздушная, из черных узорных нитей.
Василиса подхватила ее за узкие атласные ленты и потянула к себе. Невесомая, словно вырезанная из тончайшей бумаги, она отлично легла на верхнюю часть лица, не причиняя неудобства.
— Прекрасный выбор, моя дорогая!
Зажглись свечи на всех светильниках комнаты — Василисе даже пришлось моргнуть несколько раз, чтобы привыкнуть к столь яркому свету.
Родион Хардиус взял правнучку за руку и подвел к зеркалу.
— Как же ты мне напоминаешь свою мать, девочка, — неожиданно тепло произнес он.
Василиса глянула на себя и оторопела: в этой тонкой ажурной маске она казалась себе повзрослевшей, — этакой прекрасной дамой, пришедшей на бал с таинственной миссией. Присмотревшись, Василиса заметила, что маска состоит из двух павлинов с изящными головками, хвосты которых как бы составляют полукружия маски. Посередине, от кончика носа до лба пролегало стилизованное павлинье перо, в самом венчике которого россыпью сверкали крохотные синие камни.
— В этой маске ты сможешь видеть то, что недоступно другим, — между тем произнес прадед. — Например, те самые убегающие мантиссы, про которые я уже рассказывал. Стоит проследить за ними, и ты сможешь узнать все прошлое испытуемого объекта. Но запомни: следует как можно реже надевать эту маску. Не только ты будешь видеть прояснившимся взором, но и тени, блуждающие в безвременье, заметят тебя… И главное, запомни: никто — я повторяю — никто не должен узнать об этом подарке. Ни друзья, ни близкие родственники, ни враги! Береги тайну маски так же свято, как тайну числового имени. Тем более что маску ты сможешь надеть только после произнесения такового… Ты клянешься мне в этом, Василиса?
— Хорошо, — потрясенно кивнула та. — Я постараюсь.
— Астариус очень рассердится, если узнает, что я дал тебе подобную вещь, — многозначительно продолжил Родион Хардиус. — Впрочем, он и так будет недоволен… А теперь убери ее. — Прадед расслабленно махнул рукой, позабыв о торжественном тоне.
Василиса осторожно сняла маску и, аккуратно сложив, спрятала в медальон.
— Да, совсем позабыл сказать, — добавил он, вновь доставая часы. — Что-то они запаздывают, поспешили бы… О чем это я? Ах, да! Личину примеряй только в самом отчаянном положении, когда все другие возможности будут исчерпаны. Дело в том, что, надевая маску, ты останавливаешь свое время. Увлекшись, ты можешь настолько далеко зайти в безвременье, что вернуться обратно будет сложновато. Понимаешь, какая это непростая штука?
Василиса неопределенно покрутила головой, про себя решив, что вряд ли вообще будет использовать такую странную вещь. Но после такого торжественного обряда со сжиганием карт и маскарадом не хотелось отказываться от подарка. Да и прадед мог серьезно обидеться.
— А другие люди будут меня видеть, когда я надену маску? — все же поинтересовалась она.
— Люди? Нет. — В голосе прадеда появилось некоторое раздражение. Он щелкнул крышкой карманных часов, посмотрел на время, словно чего-то ждал, и, резко захлопнув крышку, положил часы обратно в карман. — А вот эррантии, затерянные, разные эфемерные зверушки…
— Эррантии? А что это за…
Прерывая Василису, где-то сильно хлопнула дверь, послышался дробный топот маленьких ног.
В комнату вбежал мальчик лет семи в элегантном сером костюмчике. Его прилизанные гелем волосы немного взлохматились над ушами, очевидно, только что он спешно пытался пригладить прическу растопыренными пальцами.
— Дедушка, привет! — сказал мальчик, с интересом взглянув на Василису. — Мы с мамой немного задержались у господина Астариуса.
— Долго же вы ехали! — пожурил Родион Хардиус. — Впрочем, я так и знал, что Астариус не отпустит вас до последнего… Прошу тебя, дорогая, — строго бросил он правнучке, — не пялься на него, иначе он подумает, что ты… гм… плохо воспитана!
И он захохотал собственной шутке.
С большим удовольствием Василиса послушалась бы прадеда, но разве она могла оторваться от созерцания лица, так хорошо знакомого ей: светло-зеленые глаза еще не приобрели то особое равнодушие и надменность, свойственные старшему возрасту, — наоборот, в них полыхал яркий огонек веселого детского любопытства.
— Добрый вечер, леди! — чопорно произнес мальчик. — Могу ли я поинтересоваться, как вас зовут?
Василиса не ответила, впав в легкий ступор. В ее сердце будто произошел взрыв — одномоментная, всепоглощающая вспышка, пробежавшая по телу подобно разряду электрического тока.
— Я тебе поинтересуюсь, — ворчливо прокомментировал прадед. — Где ж твоя мать?.. А!
— Что это за гостья у тебя, дорогой Хардиус?
От властного, настойчивого голоса со смутно знакомыми интонациями у Василисы предательски задрожали коленки, но девочка нашла в себе силы обернуться. Оказывается, в комнате появилась еще одна гостья, красивая молодая женщина — яркоглазая, темноволосая, в стильном полосатом платье с кружевным подолом. Не осталось никаких сомнений: перед ней стояла сама Черная Королева.
На ее лице не было вуали. Да и шрам по понятным причинам отсутствовал.
Прадед хитро и торжествующе усмехался, поигрывая тонкой тростью в руках.
— Да так, одна маленькая часовщица, подающая надежды… Ничего определенного.
Ознакомительная версия.
