Никки отошла на несколько шагов и оглядела композицию — очень красиво, но недоставало завершающего штриха. Она сунула руки в карманы и вытащила листок. Это было чуть помятое изображение пылевого клеща. Никки вложила листок между шишкой и голышом. Клещ добавил загадочности, которой определенно не хватало. Он как бы говорил: «Помни, я здесь, среди всего того, что ты не можешь увидеть. Мир полон странных сюрпризов».
Никки зашагала вниз по тропе. «Если собаки не найдут еду, — думала она, — может, это сделают белки. Если никто не найдет — пусть она достанется Богу, только не богу пророчицы, злому и привередливому, который ничего не любит, а моему Богу, Богу собак и змей, пылевых клещей и медведей-альбиносов, Богу, который любит всех и превращает мир в чудо».
Утром Кристал загрузила работой почтовое отделение. Она собрала больше двадцати коробок с вещами, которые решила отправить к себе в Нью-Джерси. Все сразу они в машину не уместились, и ей пришлось отвезти их за три поездки.
Пока Кристал курсировала от «Зеленой гавани» на почту и обратно, Никки прощалась с домом. В спальне, что выходила окнами во двор, она задержалась в надежде ощутить ту же печаль, что когда-то ощутил ее прадедушка, но в ее душе была лишь грусть, вызванная расставанием с особняком.
Наконец Никки поднялась на третий этаж, где в двух комнатах стояли ящики, сундуки, коробки, ожидавшие решения Кристал. В детской, встав у окна, Никки почувствовала присутствие тех людей, которые жили здесь раньше, писали письма, вели дневники, фотографировали, собирали открытки, вклеивали в альбомы фотоснимки и интересные заметки. И конечно, она почувствовала присутствие бедного Отиса.
В эту минуту в дверь позвонили. Никки спустилась и открыла дверь. На пороге стояла Аманда с чемоданом. Выглядела она ужасно: у нее были растрепаны волосы и поцарапаны руки. У нее было лицо человека, который не сомневался, что его пристрелят в ближайшие секунды.
— Я не хочу говорить с тобой, — с трудом произнесла Никки.
— Нет, ты должна меня впустить! — чуть не плача, проговорила Аманда. — Мне надо тебе кое-что сказать.
— Ты убила Отиса! — сердито воскликнула Никки и попыталась захлопнуть дверь, но Аманда вытянула руку и шагнула через порог.
— Но послушай, — и тут по ее щекам потекли слезы, — я думала, это правильно, что это жертва! Мне было так трудно на это пойти, но миссис Бисон говорила, что чем труднее, тем лучше. Если трудно — значит, правильно! — Она умоляюще посмотрела на Никки, но та сверлила ее суровым взглядом. — Все тоже отдавали собак, — добавила Аманда, — и я подумала, что так надо.
Никки повернулась к Аманде спиной, уже не пытаясь закрыть дверь, прошла к гостиную и села на пол. Аманда последовала за ней.
— Я сожалею, что так поступила. Постоянно думаю о нем, где он, бедняжка. — Аманда всхлипнула и свитером вытерла нос.
— Что это ты так переменилась? — спросила Никки.
— Мысль об Отисе не дает мне покоя, — ответила Аманда. — А недавно я нашла список миссис Бисон.
— Какой список?
Аманда села на пол напротив Никки, сняла куртку, и Никки увидела, что она похудела.
— На кухне Алтии под телефонной книгой лежал листок бумаги, я и взглянула на него. Конечно, я не имела на это права, но…
— И что это за список? — заинтересовалась Никки, но спросила холодно, чтобы Аманда не подумала, что они вновь подруги.
— Список грешников, примерно пятьдесят имен и фамилий. И характеристика каждого, одно-два слова, например «Чэд Моррис. Дерзкий, грубый». И среди них — «Аманда Стоукс».
— Ты? — От изумления Никки забыла про холодность.
— Да. И рядом с моей фамилией — «непослушная». Как такое могло быть? — Аманду переполняла обида. — Я всегда делала все, что она мне говорила.
— Это точно. — Голос Никки вновь стал ледяным.
— Кроме одного. Я купила пару женских романов, которые мне так нравятся. Она нашла их и отчитала меня. Сказала, что они несут в себе зло.
— И что ждет людей из списка?
— Браслеты. Она так и написала: на всех наденут браслеты, даже на меня! Но со мной у них ничего не выйдет. Я уеду к своей кузине в Теннесси. Правда, я ее не очень люблю, но все же это лучше, чем оставаться здесь. Поэтому я не могла не прийти к тебе, чтобы сказать, что сожалею о своем поступке.
Она выглядела такой несчастной, что Никки едва не пожалела ее. Но, подумав об Отисе, который сейчас где-то в снегу, с мокрыми, замерзшими лапками и с пустым желудком, решила, что Аманда не заслуживает жалости.
— Так ты меня простишь? — спросила девушка.
— Если вернешь Отиса, возможно, и прощу.
— Но я не могу! У меня через двадцать минут автобус. — Аманда сложила ладони и поднесла их к подбородку, словно молилась. — Пожалуйста!
И тут Никки вспомнила, как и она горела желанием исполнить все указания миссис Бисон, потому что ей тоже хотелось, чтобы все было правильно, вспомнила, как она едва не столкнула Аманду с лестницы, и, вскинув глаза на ее заплаканное лицо, натужно произнесла:
— Хорошо. Наверное, я тебя прощаю. — Она сделала все что могла.
— Спасибо. Я уезжаю.
— Прямо сейчас? Оставляешь пророчицу одну?
— Это не важно. Они найдут кого-нибудь еще.
— А сейчас рядом с ней никого нет?
— Ничего страшного. Она спит. — Аманда подхватила чемодан и направилась к двери. — Прощай, — сказала она и вышла из дома.
Никки наблюдала, как Аманда шла по дорожке, наклонившись под тяжестью чемодана, а когда она скрылась из виду, надела куртку, выскочила за дверь и побежала к дому пророчицы.
ГЛАВА 30
Никки и пророчица
Около дома на Скворцовой улице Никки не увидела ни одного человека. Только птичка залетела в пустую кормушку и тут же вылетела из нее. Никки взялась за ручку входной двери и обнаружила, что она не заперта. Она вошла в молчаливый дом. В гостиной никого не оказалось, и Никки пошла по коридору, заглядывая во все комнаты. Кухня. Кабинет. Ванная. В конце коридора была лестница, по которой Никки поднялась на второй этаж, где она увидела две двери. Немного поколебавшись, Никки толкнула одну из них.
Комната оказалась полна книг. На стеллажах, на полу, на столе — везде были книги. У окна удобное кресло. И никого.
Никки попятилась из комнаты, открыла вторую дверь… и там наконец встретилась с пророчицей.
Наверное, девочка думала, что здесь будут занавешенные окна, темнота, разгоняемая свечами, как в церкви, картины на религиозные темы и статуи ангелов. Но нет, ее глазам открылась самая обыкновенная комната с кроватью напротив высокого окна. Окно, похоже, давно не открывали — воздух был спертый. На кровати лежала женщина. Ее светло-каштановые волосы разметались по белой подушке. На маленьком бледном лице выделялись огромные, испуганные серые глаза, которые смотрели как будто сквозь Никки.
Девочка вошла в комнату. Она не подумала заранее, что скажет пророчице, и теперь мысли в голове путались.
— Мисс пророчица, я хочу вас спросить… — начала было Никки. Пророчица не шевельнулась. Поняла ли она, что в ее доме гостья? Никки повторила громче: — Мисс пророчица, я Никки. Мне нужно с вами поговорить!
Руки пророчицы, лежавшие на одеяле, дрогнули, но она ничего не ответила, и Никки решила продолжить.
— Я хочу узнать, почему вы сказали «никаких собак»? Я должна знать!
Пророчица нахмурилась, словно к ней обращались на иностранном языке. Губы ее шевельнулись, но она ничего не произнесла.
Никки заговорила еще громче:
— Они забрали собак из-за вас! Вы это знаете? Они увезли Отиса! А у Гровера забрали змей! Почему? Я должна знать почему!
Пророчица открыла рот, на ее лице отразилось то ли недоумение, то ли страх. Пряди волос упали ей на лицо.
И тут Никки не выдержала. Накопившееся в ней зло выплеснулось бурным потоком: она подошла к кровати, схватила пророчицу за руку и прокричала ей в лицо:
— Скажите! Вы должны сказать, почему они забрали всех собак! Вы должны!
И пророчица наконец заговорила:
— Собак?
Никки едва расслышала ее.
— Да! — Она продолжала кричать, тряся руку пророчицы. — Миссис Бисон сказала, что мы не должны любить собак, что мы должны любить только Бога! Я этого не понимаю. Я хочу, чтобы вы объяснили!
Приподняв голову, пророчица посмотрела на девочку горящими глазами, потом уронила голову на подушку и закрыла глаза.
Никки отпустила ее руку. Бесполезно. Может, видение выжгло ей разум? Может, она могла общаться только с Богом, а не с людьми.
Никки отошла к окну и посмотрела во двор, где, как она слышала, пророчице открылось будущее. Обычный двор: лужайка с жухлой травой, кое-где покрытой снегом, и несколько деревьев. Никки открыла окно — вместе с холодным воздухом в комнату ворвалось птичье пение. Она стояла, глубоко дыша, совершенно опустошенная.
