– Да нет, от счастья. Так кто это пристает к моему скелету? – спросила Гробыня.
– Я новая соседка по комнате, Лена.
– Ощщень неприятно. Так, а Пипу куда дели?
– Сплавили Попугаевой.
– А-а-а, то-то Верка на коврике у спальни спит. Значит, Пипенция там порядок навела! Молодец, моя школа!
– Как там твой Спиря? – поинтересовалась Гроттер.
Гробыня округлила глаза и замахала руками, как будто только что услышала самое противное слово на свете.
– И не вспоминайте про него – сглажу! Никакая Зубодериха вам не поможет.
Проговорив до утра, девчонки так и не легли спать, поэтому на занятия пришли сонные. Гробыню все встретили с радостью. Джинн Абдулла даже специально сочинил коротенькую оду, посвященную Склепушке. Он, конечно, безумно оскорбился, когда Гробыня завизжала на середине оды и убежала.
– …Ленка-а! – позвала Гробыня, ковыряясь в недрах своего шкафа.
– Ась?
– Скажи-ка мне, девица, какой топик лучше надеть: синий с двумя черепами или белый с тремя?
– Тот, что с тремя, наверное, – ответила Лена, одним глазом выглядывая из-за подушек, которыми была завалена ее кровать.
– Это еще почему? А чем тебя с двумя не устроил? – возмутилась Гробыня.
– Два на покойника… – заметила Ленка.
– Нет, надену синий! – упрямо сказала Гробыня. – И тебе меня не переубедить!
– Ну а зачем тогда ты меня спрашивала?
– Святая истина: послушай, что скажет подруга, и сделай наоборот! – самодовольно выдала Гробыня.
Лена только хмыкнула в ответ, похоже, она такой истины не придерживалась.
Гробыня напялила синий топ (и почему ей пришло в голову переодеваться в одиннадцать вечера?) и вытянулась в гробу в полный рост. Она прошептала «Хап-цап», и у нее в руке оказался тоненький стакан вишневого сока. Неловко скребанув по его боку ядовито-зелеными ногтями, Склепова пролила полстакана на себя. Раздраженно запустив стаканом в Пажа, Гробыня переоделась в белый топ. Ленка довольно усмехнулась.
– А вам повезло! – радостно заявила Гробыня, не обращая на Ленку внимания. – У меня сегодня мирно-расспрашивательное настроение!
– О, только не это… – буркнула Таня Гроттер из-под одеяла.
– Хм, хорошо хоть не буйно-истерико-закатительное! – сказала Лена.
– А ты не хмыкай, расхмыкалась тут, понимаешь ли! Для истерик у нас Зализина есть! – прикрикнула Гробыня.
Она заклинанием убрала сок с пледа и снова улеглась в гроб.
– Гроттерша, как у тебя с Пинайтележкиным? – поинтересовалась Гробыня.
– Никак, – безразлично бросила Таня.
– Фи, как банально. Значит, ты щас с Ванькой?
– Ну, в общем-то, да…
– Угум, ты что, и замуж за него собралась? Будете жить на берегу реки, детишек ему нарожаешь, и все они станут ходить в желтых майках?
– Отвали, Склеп! Искрисом схлопочешь! – отмахнулась Таня. До их свадьбы с Ванькой еще столько лет… – А ты все еще со своим дорогим Гуней? – спросила Танька.
– Он не дорогой, он уцененный! – хихикнула Склепша. – На работу устроился! Теперь охранник при какой-то знатной певичке… позабыл про бедную Гробулечку, бяка противнющая! Ну и флаг ему в руки! Так, а Ленка парнем обзавелась?
– Обзавелась, – эхом откликнулась Лена.
– У всех любовь-морковь, прям аж жить не хочется! Не, надо мне Пупочку охмурять поскорее, а то эта мадемуазель Петушкофф точно всю его кредитку растратит!
– Пундус храпундус, – шепнула Таня, усыпляя Склепову. – Ух, наконец-то тишина!
– Я пойду ночью на свидание, ты не пугайся, если разбужу! – тихо сказала Лена.
Таня сонно пробурчала что-то невнятное.
Гроттер снилось, что ее телепортировали в Магфорд, прямиком в комнату к Пупперу. Драконболист, от удивления забывший надеть очки, бросился обнимать Таню, предлагая ей руку и сердце и вообще всего себя. Таня пыталась сбежать от него, но ноги были как ватные. Вдруг Таня и Пуппер оказались в просторной церкви. Таня была одета в пижаму, а Пуппер был в смокинге. Рядом возникла Джейн Петушкофф в роскошной свадебной фате, но тоже почему-то в пижаме.
– Быстрей, Таня, мы должны обвенчаться, пока сюда не пришел мой тренер! – назидательно сказал Гурий.
– Да-а! Мне еще надо успеть на дефиле! – весомо произнесла Джейн.
Вдруг Пуппер закричал, Таня оглянулась на него и увидела его в объятиях огромного горного тролля, удивительно напоминавшего ей тетю Настурцию. Девушка кинулась бежать, но споткнулась и упала. На нее набросилась мадемуазель Петушкофф и с криками: «Вставай, вставай немедленно!» – начала трясти Гроттер за плечи… Таня закричала и проснулась.
– Вставай, вставай скорее, Таня! – услышала она Лену.
– Что случилось? – хриплым голосом поинтересовалась Таня.
– Новое нападение! Сарданапал собирает всех в Зале Двух Стихий!
– Мне переодеться? – глупо спросила Таня.
– Не обязательно, там все в пижамах. А что с Гробыней делать? Она же под Пундусом!
– Пусть спит.
Девушки спустились вниз, смешавшись с толпой. Тане не пришлось искать Ваньку, они с Ягуном нашли ее сами.
– Мамочка моя бабуся! Где Катька? Скажите мне, что с ней все в порядке! Если что-то случилось, я спланирую на ушах с Башни Привидений!
К счастью, Катя нашлась тут же.
Сарданапал не заставил себя ждать. Его усы призывно зашевелились. В зале все шумели и толкались. Вперед вышел Соловей О. Разбойник. Ему даже не пришлось свистеть: ученики, не желая оглохнуть от свиста, замолкли сами.
– Спасибо, Соловей. Друзья! К сожалению, я собрал вас здесь, чтобы сообщить о новом нападении.
– На кого напали-то? – нетерпеливо выкрикнул Семь-Пень-Дыр.
– На Елизавету Зализину.
По залу пронесся облегченный вздох. Учителя осуждающе посмотрели на детей.
– Я понимаю, что Лиза многим из вас была неприятна, но это не значит, что вы не должны ей сострадать… – начал проповедническую речь Сарданапал.
– Ну, понеслось! – буркнула Пипа, примостившаяся сзади Тани.
Соловей, видя, что академика никто не слушает, свистнул вполсилы. Первые ряды повалились как подкошенные, остальные немедленно замолчали.
– Еще раз спасибо, Соловей, – поблагодарил академик.
– О, если понадоблюсь, только, хе-хе, свистните! – пошутил Соловей, наблюдая единственным глазом за невезучими первыми рядами.
– Как бы там ни было, – продолжил Сарданапал, – я обязан сообщить Магществу о нападении. Возможно, они пришлют маголицию и начнут расследование. Хорошо, что пока все обошлось без жертв…
– Так я не понял, Зализина живая, что ли? – огорченно выкрикнул Пень.
Академик посмотрел на парня.
– Само собой, Пень. Не думаю, что кто-нибудь в Тибидохсе желал бы другого!
– А я почему-то думаю, – сказал Ягун, указывая на Глеба Бейбарсова. Его обычно равнодушное лицо выражало сейчас глубокое разочарование. Парень искал кого-то в толпе. Вот он увидел Танину компанию и подскочил к ним. Ванька и Ягун подали ему руку.
– А где Склепова? Я слышал, она вернулась…
– Танька шарахнула ее Пундусом! – выпалила Лена.
Глеб усмехнулся, глядя то на Таню, то на Лену.
– Что-то ты не выглядишь расстроенным! – заметил Ванька. – Тебя не беспокоит случившееся с Лизой?
– Нет, а должно? – удивился Глеб.
– Я думала, она твоя девушка! – сказала Таня.
Ванька деликатно кашлянул и отвернулся.
– Значит, ты ошибалась.
– Глеб, тогда место в твоем сердце свободно? – вмешалась в разговор стоящая неподалеку Ритка Шито-Крыто.
– Кто тебе это сказал? – спросил Глеб, недвусмысленно теребя бамбуковую тросточку.
Шито-Крыто мгновенно потеряла к Бейбарсову всякий интерес и с чувством собственного достоинства улепетнула из зала.
Лена тихо захихикала.
* * *
Прошло около двух недель. Магщество отвечать на прошение академика не спешило, поэтому занятия шли как обычно. Сарданапал выглядел растерянным. Поклеп самолично обходил все коридоры. Первокурсники боялись высовывать нос из комнат и даже в туалет ходили целыми толпами. Тане было смешно наблюдать, как какой-нибудь красный от натуги карапуз приплясывал у двери, поджидая свою компанию.
Ягун, как мог, старался поднять всем настроение. Как-то раз ему пришло в голову дать всем друзьям прозвища.
– Ну смотри, Тань, – обратился он к Гроттер, – ты у нас будешь – Мисс Драконбол.
Таня хмыкнула.
– А вот Зализина будет Мисс Истерикой, Семь-Пень-Дыр – Мистер Скряга! – продолжил Ягун.
– А ты тогда – Мистер Планер! – раздался обиженный голос Пня.
– Почему это? – не понял Ягун.
– Потому что на ушах умеешь планировать! – заржал Пень.
Тут уже Ягун оскорбился и не захотел больше давать прозвища, только по секрету сказал Ваньке, что он – Мистер Желтомаечник. Ванька остался доволен.
Однажды Таня, заскочив в комнату за контрабасом, застала Лену, когда та отрабатывала Искрис фронтис.
