Палочка направилась мистеру Пинку в лицо. Он не использовал имя Флетчер долгие годы. Он оставил его, когда перестал быть жуликом. Он так старался быть честным и хорошим. Но потом получил эту работу: в Министерстве Магии, такую замечательную, высокооплачиваемую, и просто не смог отказаться. Конечно, его старые друзья из Ордена разочаруются в нем, но большинство из них уже мертвы. Больше никто не знает его настоящего имени. Или он так думал. По видимому, эти люди все время знали — кто он. Они использовали его, и теперь собирались ликвидировать. С одной стороны справедливо. Он тяжело вздохнул.
Голос продолжал:
- Что касается твоего первого вопроса, думаю мы можем ответить. Это, кажется, будет честно. Кто, после сегодняшнего, сможет это рассказать? Ты искал сундук с сокровищем, потому что ты человек с небольшими запросами. Мы не такие мелочные, мистер Флетчер. Наши цели великие. И благодаря тебе, и твоей группе, теперь у нас есть все для ее достижения. Наша цель — власть, и то что ты видишь здесь — средство получить ее. То, что ты видишь, мистер Флетчер… это просто конец твоего мира.
Безнадежность охватила Наземникуса Флетчера и он упал на колени. Когда струя оранжевого света ударила его, пытаясь удушить, охватывая тьмой, он приветствовал ее. С раскрытыми объятиями.
Джеймс Поттер медленно продвигался по узкому коридору поезда, как можно небрежнее заглядывая в каждое купе. Для тех, кто внутри, он, вероятно, выглядел так, словно ищет кого-то из друзей или группу ребят, с кем можно было бы скоротать время поездки, и это было сделано намеренно. Последнее, чего бы хотелось Джемсу, это чтобы кто-либо заметил, как он нервничает, несмотря на браваду, которую он продемонстрировал своему младшему брату Альбусу на платформе. Его желудок скручивало узлом и мутило, словно он откусил половину блевательного батончика дяди Рона и Джорджа. Он открыл раздвижную дверь в конце пассажирского вагона и осторожно перешагнул в следующий. Первое купе было заполнено девочками. Они оживленно разговаривали друг с другом, словно лучшие подруги, не смотря на тот факт, что, скорее всего, только что познакомились. Одна из них подняла глаза и увидела, что Джеймс смотрит. Он поспешно отвел взгляд, делая вид, что рассматривает окно позади них на станцию, где все еще царила оживленная деятельность. Чувствуя, что его щеки немного покраснели, он вернулся в коридор. Если бы только Роуз была на год старше, она была бы здесь, с ним. Она была девчонкой, но по совместительству двоюродной сестрой, и они росли вместе. Было бы неплохо иметь хоть одно знакомое лицо рядом с собой.
Конечно, Тед и Виктория тоже были в поезде. Тед, семикурсник, так быстро слился с шумной толпой возвращающихся друзей и однокурсников, что едва успел махнуть и подмигнуть Джеймсу, прежде чем исчезнуть в переполненном купе, из которого доносились удары рок-музыки по новой беспроводной связи. Виктория, которая была на пять лет старше его, пригласила Джеймса сесть с ней во время поездки, но он не чувствовал себя с ней так же комфортно, как с Роуз. Его не привлекала идея слушать болтовню её и еще четверых девчонок из купе о пикси-пудре и заклинаниях по уходу за волосами. Будучи частично вейлой, у Виктории никогда не возникало проблем заводить друзей обоих полов, быстро и без особых усилий. Кроме того, Джеймс почему то чувствовал, что ему необходимо сразу утвердить себя как личность, несмотря на то, что даже эта мысль заставляла его нервничать.
Не то чтобы он беспокоился из-за поездки в Хогвартс. Он с нетерпением ждал этого дня большую часть своей жизни, с тех пор как достаточно повзрослел, чтобы понять, что значит быть волшебником, с тех пор, как мама рассказала ему о школе, в которой однажды училась, о таинственной школе для ведьм и волшебников, изучающих магию. Он прямо зудел в предвкушении своего первого курса, обучения по использованию своей новенькой волшебной палочкой, которую с гордостью носил в своем рюкзаке. Больше всего на свете, он с нетерпением жаждал увидеть Квиддич на поле Хогвартса, получить свою первую настоящую метлу, пройти отбор в команду, возможно, только возможно…
На этом его волнение переходило в холодную тревогу. Его отец был Ловцом Гриффиндора, самым молодым в истории Хогвартса. Лучшее, на что он, Джеймс, мог рассчитывать — соответствовать этому рекорду. Этого все ожидали от него, первенца, сына знаменитого героя. Он помнил историю, рассказанную ему десятки раз (но никогда своим собственным отцом) о том, как молодой Гарри Поттер выиграл свой первый Золотой Снитч, совершив мастерский прыжок с метлы, поймав золотой мячик ртом и едва не проглотив его. Рассказчики истории всегда смеялись шумно, радостно, и если отец был там, он смущенно улыбался, когда они хлопали его по спине. Когда Джеймсу было четыре, он нашел знаменитый Снитч в обувной коробке на нижней полке буфета в обеденном зале. Его мама сказала что это подарок папе от старого директора школы. Крошечные крылья уже не работали, а мячик покрывал тонкий слой пыли и потускнел от этого, но Джеймс был заворожен им. Это был первый снитч который он видел так близко. Мяч выглядел больше и меньше, чем он представлял себе, и маленький вес в его руке казался удивительным. Это знаменитый Снитч, благоговейно думал Джеймс, из истории, тот самый что поймал мой отец. Он спросил отца, если он хранит Снитч в обувной коробке, то не мог бы он дать ему поиграть им в свой комнате. Отец, к счастью, легко согласился, и Джеймс перетащил обувную коробку с нижней полки в изголовье своей кровати, рядом со своей игрушечной метлой. Он притворялся что темный угол в изголовье был его Квидиччным шкафчиком. Он провел много часов, воображая жужжание и крутые повороты на лужайке для Квиддича, в погоне за легендарным Снитчем, и, в конце концов, ловя его в фантастическом вираже, вскакивая, запятнав Снитч своего отца под рев воображаемой толпы.
Но что если Джеймс не сможет поймать Снитч, как его отец? Что если он не так хорош на метле? Дядя Рон говорил, что полеты на метле в крови у Поттеров, как огненное дыхание у драконов, но что если Джеймс докажет, что он неправ? Что если он будет недостаточно проворен, или неуклюж, или вообще упадет? Что если он даже не сможет попасть в команду? Для других первогодок это стало бы легким разочарованием. Хотя правила насчет них были пересмотрены, ничтожное количество первокурсников попадало в факультетские команды. Но для Джеймса, тем не менее, это бы означало не оправдать ожиданий. Он бы с самого начала провалился в попытке сравниться с величием Гарри Поттера. И, если он даже не сможет преуспеть в чем-то элементарном, вроде Квиддича, то какие могут быть надежды на легендарную славу мальчика, победившего Василиска, выигравшего Турнир Трех Волшебников, собравшего Дары Смерти и, ну да, избавившего землю от старого Молди-Волди, самого темного и опасного волшебника всех времен и народов?
Поезд шумно и лениво тронулся вперед. Снаружи голос старой проводницы, магически усиленный, объявил о закрытии дверей. Джеймс остановился в коридоре, внезапно охваченный холодной уверенностью в том, что худшее уже произошло, что он потерпел жалкую неудачу, даже ничего не начав. Он почувствовал глубокую, вдруг пронзившую его тоску по дому, моргнул, сдерживая слезы, и быстро перевел взгляд на следующее купе. Там было два мальчика, оба молчали и смотрели в окно, за которым Платформа Девять и Три Четверти начала медленно уезжать назад. Джеймс открыл дверь и поспешно ввалился внутрь, в надежде увидеть свою семью за окном, чувствую невероятную потребность встретиться с ними взглядом, пока еще не слишком поздно. Его собственное отражение в стекле от яркого утреннего солнца размывало толпу за окном. Там было столько народу; он никогда не сможет отыскать их в этой кутерьме. Он все равно отчаянно прочесывал толпу взглядом. И они были там. Они были именно там, где он их оставил, небольшая кучка людей стоящих посреди размытых лиц, как камни в ручье. Они не видели его, не знали в какой части поезда он находится. Дядя Билл и тетя Флер махали куда-то в заднюю часть поезда, и, видимо, кричали слова прощания Виктории. Папа и мама стояли, задумчиво улыбаясь поезду, скользя взглядами по окнам. Альбус стоял рядом с папой, а Лили держала мамину руку, завороженная гигантским алым двигателем, который выбрасывал большие клубы пара, шипел и звенел, набирая скорость. И вот мамин взгляд поймал Джеймса, и ее лицо просияло. Она сказала что-то, и папа повернулся, вгляделся и отыскал его. Они начали махать руками, гордо улыбаясь. Мама утерла уголок глаза одной рукой, а другой, взяв руку Лили, махала Джеймсу. Джеймс не улыбнулся в ответ, но смотрел на них и все равно чувствовал себя немного лучше. Они уехали назад, будто на конвейере с улыбающимися лицами, машущими руками и размытыми телами между ними. Джеймс смотрел, пока они не исчезли за стеной в конце платформы, потом глубоко вздохнул, скинул свой рюкзак на пол и рухнул на сиденье.
