На земле — в аэровокзале Внуково — тепло и уютно. А на воздушных трассах, да еще ночью, — одиноко и сумрачно. Только невидимые радиолучи связывают тех, кто в полете, с теми, кто руководит их движением, то есть диспетчерами.
Егор включил радиоаппаратуру и, нажав кнопку передатчика, произнес:
— Внуково, Внуково, говорит «Снежинка». Разрешите выйти на южную кавказскую трассу.
— Выход на трассу разрешаем, — ответили ему с земли. — Занимайте тысячу восемьсот метров и следуйте через Серпухов, Венев и Воронеж.
— Вас понял. Занимаю высоту тысяча восемьсот.
Серпухов встретил их яркими огнями, а вот город Венев они еле отыскали, несмотря на ясную погоду. Наверное, веневцы привыкли рано ложиться спать или закрывают окна ставнями.
От Венева они полетели на Воронеж. Через пять-шесть минут внизу показались белое замерзшее озеро и город на берегу с заводами и дымящими трубами. Это Иван-озеро, откуда берет начало великая река Дон; а город называется Новомосковск.
Кто летал, мои юные читатели, тот знает, как приятно ощущение полета, как широко открывается взору земля с высоты, как величественно движется она далеко внизу в ясную погоду.
А задумывались ли вы над тем, сколько неожиданностей дарит нам длительный перелет? Ведь погода никогда не бывает одинаковой на большом пространстве. То мрачные горы облаков преграждают вам путь в воздухе, то невидимые вихри стремятся перевернуть машину, как волны на море, то крохотные капли влаги, прилипая к вертолету или самолету, мгновенно превращаются в крепкий, тяжелый лед…
Такие неожиданности появлялись и на пути Егора и Елочки.
Ростов-на-Дону они пролетели ночью. Едва под ними показался левый берег Дона, как маленький вертолет вошел в облака, и началось обледенение. Вертолет затрясло, как в лихорадке, и потянуло к земле. Пришлось увеличить обороты мотора, но машина отяжелела, лететь становилось опасно. Егор пустил в лопасти ротора горячий воздух, и куски льда теперь таяли и с шумом срывались с воздушного винта.
— Мы попали в обледенение, — доложил Егор по радио.
— Немедленно займите две тысячи четыреста метров, — приказал Диспетчер.
Небо в ту ночь походило на слоеный пирог: внизу воздух, смешанный с дымом заводов, а потом слой облаков, опять воздух, но уже чистый, опять облака и снова воздух, еще чище.
На высоте две тысячи четыреста метров они вырвались из холодных объятий облаков, и обледенение прекратилось. В толпе звезд светила луна, и нашим авиаторам казалось, что они летят теперь над серебристой снежной тундрой.
Высоко над ними пролетел встречный «ТУ-104». Гигант торопился в Москву и с каждым часом оставлял за собой тысячу километров звонкого морозного пространства. В лунном небе вился тонкий кудреватый след.
За Ставрополем их полетом руководил Диспетчер аэропорта Минеральные Воды.
— Вижу вас на экране радиолокатора, — сказал он. — Осталось сто километров. Займите высоту тысяча двести метров.
— Понял вас, — ответил Егор и перевел «Снежинку» на планирование.
В районе Минеральных Вод облачность была меньше. И вскоре показалась земля. На станции, как гусеницы, ползали электропоезда, одинокий паровоз дымил, словно курительная трубка.
— Видите справа от себя гору и на ней мачту телецентра, обозначенную поясами красных огней? — спросил Диспетчер Минеральных Вод.
— Вижу…
— Это гора Машук, а у ее подножия — город Пятигорск. Направляйтесь к горе и снижайтесь до двухсот метров.
Егор едва успел занять двести метров, как Елочка радостно воскликнула:
— Вон Каменный Орел! — и указала влево.
Сомнений не было: на длинной Горячей горе, возвышаясь над парком и городом Пятигорском, застыло изваяние Каменного Орла.
Сделав круг на малой скорости и осветив скалистое подножие Каменного Орла лучами ярких фар, Егор выбрал ровную площадку. Вертолет повисел немного над ней и осторожно приземлился. Егор с Елочкой сошли на скалу. В нескольких шагах от них величественно возвышался Орел, погруженный в каменный сон. В лапах его застыла скорчившаяся змея. Голова Орла опущена и склонена набок.
Ровно в полночь Егор громко произнес:
Чи-ри-ле, чи-ри-ле,
Ты не спи на скале,
А собратьев встречай,
Из беды выручай.
Каменный покров Орла стал медленно спадать, под ним появились перья. Глаза птицы заиграли живым блеском, сильный изогнутый клюв трижды щелкнул. Пошевелив крыльями и отряхнувшись от снега, Орел зло ударил клювом в голову ожившей змеи.
— Кто осмелился нарушить мой сон? — картавя, крикнул он, и в глазах его вспыхнул недобрый огонек.
— Не сердись, Великий Орел! — сказал Егор. — Я летчик, твой собрат. Я хочу знать, где находится царь птиц Симург… А почему ты прикован к скале?
Шумно вздохнув, Орел повернулся в сторону двуглавой горы, сверкавшей на горизонте в лучах луны, и ответил:
— Видишь гору? Это Эльбрус, древние звали ее Каф-Даг. На большой вершине Каф-Дага, в ледяном дворце, живет седовласый царь птиц Симург. Одним глазом он смотрит в прошлое, другим — в будущее. Когда Симург мрачен, темные тучи набегают на Каф-Даг, мороз сковывает водопады и потоки, на поля и луга ложится снег, мчатся вьюги, сметая все на пути. Горе птице, если она в такую погоду поднимется в воздух! Но однажды удаль разгорячила мою кровь. Я ударил крыльями о колючие струи ветра и взвился над облаками вместе с этой змеей, собираясь позабавиться ею в вышине. Она хвастала мудростью, а я пожелал превзойти ее мужеством. Но едва я поднялся над Каф-Дагом, разгневанный Симург взглянул на меня — я окаменел и упал на эту скалу, осужденный на вечный сон!..
— Понимаю тебя, Великий Орел, — сказал Егор. — У тебя смелое, а значит, и доброе сердце. Помоги мне…
Орел испытующе посмотрел на маленького летчика и закартавил:
— Я могу убить тебя и твою подругу одним слабым ударом своего клюва.
— Есть ли смысл это делать, Великий Орел? — сказал Егор. — Я прилетел к тебе не за смертью. Разве осмелился бы я беспокоить тебя из-за такой мелочи?
— Ты прав, — проворчал Орел. — Я могу служить тебе проводником к Симургу. Но хватит ли у тебя духу?
— Даю тебе в этом слово, — с жаром ответил Егор.
— Дающий слово — силен, исполняющий его — могуч, — сказал Орел. — Ты хотя и маленький, но настойчивый. Будешь лететь со мной рядом.
Он взмахнул крыльями, оторвался от земли и так быстро стал набирать высоту, что вертолет едва поспевал за ним.
В полумраке на них надвигалась громада Каф-Дага. Черные тучи зловеще клубились внизу, окутывая скалы и ледники. Повалил густой снег.
Слева от вертолета и немного впереди летел Орел. Иногда он поворачивал голову и, как бы желая подбодрить Егора, покачивал крыльями.
За Пятигорском снегопад прекратился, и Егор увидел на вершине Каф-Дага залитый огнями ледяной дворец Симурга. По углам дворца высились четыре узкие башни. На их крышах сидели ледяные птицы с поднятыми крыльями. Орел помахал крылом и скрылся в глубине ущелья. Егор и Елочка остались одни.
Егор еще раньше приметил у ворот удобную гладкую полосу льда и точно спланировал на нее.
У главного входа бил пышный фонтан. Между серебристыми нитями воды носились, как искры синего света, маленькие птички с блестящим оперением.
Крыша дворца из прозрачного ярко-голубого камня скрывалась в белом, застывшем от мороза облаке.
Двор выложен тяжелыми гранитными плитами. От ворот до парадного входа постлан красный ковер. Стены дворца покрыты ледяными украшениями.
— Подожди меня здесь, — сказал Егор Елочке. — Я скоро приду…
В воротах Егора остановил филин с круглыми зелеными глазами. Ударами клюва о ледяной гонг он отсчитывал время.
— Куда спешишь? — спросил филин. — Тот, кто торопится, не умеет управлять собой.
— Сейчас не так поздно, чтобы опоздать, но и не так рано, чтобы не спешить, — объяснил Егор.
— Проходи, — сказал филин и ударил в гонг.
Егор взглянул на свои часы — они показывали час ночи.
Подойдя к дворцу, Егор увидел большой вход и по бокам два маленьких. Поразмыслив, он прошел внутрь под самым высоким сводом. Перед ним появился ворон. Склонив голову набок, он спросил:
— Зачем ты здесь?
— Я хочу видеть царя птиц, всезнающего Симурга, — ответил Егор.
— У тебя к нему дело?
— Да.
— Ты дерзок, — хлопнул крыльями ворон. — Но умен ли ты? Ответь на три вопроса. Вот первый: какой враг самый опасный?
— Тот, которого плохо знаешь, — сейчас же ответил Егор.
— Верно! Какой ветер самый плохой?
