Так и есть, правда?
- А по баллам я прохожу? Меня примут? Может, выбрать что-то попроще?
- У тебя отличные оценки, Джарра, а уж по практическому опыту с тобой никто не сравнится. Ты за год посетила больше исторических мест, чем остальные их абитуриенты – за всю жизнь. Могу поспорить, что большинство из них никогда и не ступало на Землю. Если тебя развернут, то лучше им приготовить доказательства, что все их студенты закончили школу лучше тебя, иначе я как твой опекун подам судебный иск от Земной Больницы.
- Ух ты! – Как же здорово иметь такую про-маму с супервозможностями!
- Что до оплаты… для тебя она не может быть выше, чем в университете Земли. Если кто-то попробует возражать, то я стану обращаться во все инстанции, пока не добьюсь разрешения.
В тот день мы с Кэндис провели вместе намного больше положенных двух часов, потому что отправляли мои документы. Когда сотрудники университета Асгарда выйдут на работу после праздника, их ожидает настоящий шок. Асгард станет первым внеземным учреждением, в которое подал заявление студент-обезьяна.
И им придется меня зачислить, иначе Кэндис обратится в суд и порвет их на клочки.
В конечном счете я не стала говорить о внеземном университете никому из друзей, даже Иссетт. Асгард может найти способ отвертеться от моего зачисления, и тогда я буду выглядеть идиоткой. Я просто сказала, что пойду на исторический. А остальное ребята додумали сами. В любом случае всеобщее внимание было сосредоточено на ошеломляющих новостях Кеона.
Только представьте себе! Кеон спокойно заявил, что подал заявку на поступление в Институт искусств! Все остальные восемь человек с нашего следующего шага были поражены, что славящийся своей ленью Кеон Танака вообще подал куда-то заявку, и совершенно ошарашены тем, что он выбрал такое коммерческое направление, как искусство.
- Что ж, в искусстве вертится много денег… – протянул Росс. – Но, чтобы стать художником, тебе нужно уметь рисовать, лепить, освещать или еще что-нибудь в этом духе. Что бы ты ни делал, это должно быть хорошим.
- Знаете, история знавала времена, когда все было по-другому, – заметила я.
Все застонали.
- Нет! – прервала меня Иссетт. – Только не урок истории. Плохая, плохая Джарра!
- Искусство не должно быть хорошим, – возразил Кеон. – От него требуется посредственность. В этом-то и весь смысл. Люди платят огромные деньги, чтобы иметь дома настоящие предметы искусства, нечто уникальное, созданное руками человека. На этот предмет должно быть приятно смотреть, но в нем обязана присутствовать и доля недостатков, чтобы было очевидно – это не одна из сотен тысяч промышленных копий блистательного оригинального произведения искусства.
- Да, но сумеешь ли ты сделать даже что-нибудь посредственное? – спросил Кейтан.
Он выглядел слегка обиженным, так как сам собирался поступать на факультет искусств и относился к этому серьезно. Он воспринимал искусство как надежную высокооплачиваемую работу и уже успел изучить, как художники с Земли продают свои работы в других мирах через агентов, чтобы скрыть факт создания этих произведений приматами.
Меня подмывало спросить, способен ли сам Кейтан творить посредственные работы, но я повела себя как паинька и промолчала. Между мной и Кейтаном и так не все было гладко. Почти год назад между нами завязался флирт – конечно же, на большой вечеринке в честь Начала Года. Но отношения продлились всего пару месяцев и протекали в основном в ссорах. У Кейтана красивые ноги, однако он такой чувствительный. Закатывал истерики всякий раз, если я не писала ему письма каждые два часа, и не одобрял то, сколько времени я трачу на просмотр исторических видеофильмов. Я тоже выходила из себя, потому что имела право заниматься тем, что мне нравится, и… В общем, Кейтан до сих пор на меня слегка в обиде.
- Может, я и вовсе не буду ходить на занятия, – пожал плечами Кеон. – Я узнал, что смогу получать больше денег, если стану студентом, а не просто на базовом соцобеспечении, так что…
Все, кроме Кейтана, рассмеялись.
И вскоре мы забыли о заявках на поступление. Если говорить о моих друзьях, то не было никакой неопределенности, так как им гарантировали места на выбранных факультетах университета Земли. А я сходила с ума от беспокойства. Я выяснила, что в университет Асгарда не так легко попасть. На его факультеты, особенно на исторический, большой конкурс, и приемная комиссия попытается воспользоваться любой возможной причиной, чтобы отказать обезьяне.
А если они меня не зачислят… Что ж, Кэндис может подать на них в суд, но пробиваться в университет с большой оглаской мне бы не хотелось. Все узнают, кто я, а весь смысл моей затеи – одурачить их и посмотреть на обескураженные лица, когда откроется правда. Возможно, мне стоило поступить разумно и подать параллельную заявку на поступление в университет Земли, но думать об этом было уже слишком поздно. Оставалось только надеяться, что в случае необходимости Кэндис воспользуется авторитетом про-мамы и выбьет там для меня место.
Письма о зачислении должны были прийти первого декабря. Весь день я ждала известий из университета Асгарда, и каждый раз, когда приходила почта, сердце мое уходило в пятки. Большую часть дня я щелкала пультом телика, но не смогла сосредоточиться даже на серии «Защитников». К вечеру во мне закипела ярость. Они даже не позаботились мне отказать! Я отправила письмо Кэндис, в котором написала все, что думаю о внеземных. Она тут же ответила, сообщив, что время на населенном континенте Асгард отстает от нашего на одиннадцать часов, и они еще даже не успели позавтракать.
Вы когда-нибудь чувствовали себя по-настоящему глупо? У меня не было никаких оправданий. На Земле достаточно часовых поясов. Обычные места, куда мы ежедневно порталимся, находятся недалеко и в одном часовом поясе, но на некоторые школьные экскурсии мы отправлялись глубокой ночью, чтобы прибыть в место назначения при свете дня. Я тупица. Идиотка, идиотка, идиотка…
Письмо из университета Асгарда пришло спустя пять часов. Меня приняли! Без особого восторга, и со специального оговоркой, что они не смогут обеспечить отличные от стандартных условия для подобного мне инвалида, но мне было наплевать. Я протанцевала по комнате победный танец.
Оговорка должна была меня обеспокоить, но я не волновалась. Они никак не смогут мне помешать ходить на все занятия. Двадцать лет назад в преподавании истории произошо что-то вроде переворота, потому что большинство ученых вообще ни разу не бывали на Земле. Это было бы не так плохо, специализируйся они на современной истории, но даже ведущие исследователи древнего мира никогда не посещали ни единого объекта. Они не хотели заразиться от нас, приматов! А преподавать доисторию, ни разу не побывав на Земле, – это как преподавать литературу, не пролистав ни единой книги.
Поэтому они резко изменили программу: посвятили подготовительный курс исключительно допортальному периоду и ввели обязательное условие, что курс должен проводиться только на Земле. И в этом есть смысл. Нельзя закрывать глаза на доисторию. Это точка отсчета для всего, что случилось после изобретения портала. А значит, все историки обязаны изучать то время и в самом начале обучения посетить раскопы на Земле.
Закончив танцевать по комнате, я отправила торжествующее письмо Кэндис. Конечно, она прочитает его только завтра. Мне хватило ума не будить про-маму в полночь «сообщением чрезвычайной важности» без крайней на то необходимости. А вот Иссетт – совсем другое дело. Она моя лучшая подруга, и я хотела поделиться с ней новостями с пылу, с жару!
Я подскочила к соседней двери и приложила руку к дверной табличке. По ту сторону раздался тихий мелодичный перелив, за которым последовал голос: «Ваша подруга Джарра просит разрешения войти».
Я подождала пару минут и попробовала снова. Дверь открылась, и на пороге возникла Иссетт в мятой пижаме. Подруга смотрела на меня сонным порицающим взглядом:
- Лучше тебе сказать что-нибудь хорошее! Ты что, умерла? Или в чем дело?
Не дожидаясь ответа, она развернулась, подошла к кровати и со страдальческим стоном плюхнулась на одеяло.
Я последовала за ней, и дверь за нами закрылась.
- Я получила письмо из университета. Меня приняли!
- Что? И ты разбудила меня в такой час, чтобы сказать мне это? – Иссетт подняла голову, чтобы пронзить меня яростным взглядом.
В ответ я лишь широко улыбнулась.
- Я поступила в университет Асгарда!
- ЧТО-О-О?! – завизжала Иссетт.
Механический голос вклинился в наше ликование:
- Пожалуйста, имейте уважение к другим людям, пытающимся в это время спать, и убавьте уровень шума.
Иссетт швырнула подушку в сенсорный короб устройства. Нас всех бесили эти штуки в комнатах. Официально они не считались вторжением в личное пространство, потому что не записывали и не передавали информацию, а просто упрекающим тоном делали нам замечания. Если на устройства долго не обращать внимания, они начинали издавать противный шум – как будто ежесекундные удары в гонг, – пока не заставляли подчиниться.
