— Артем?
— М-м-м?..
— Можно вопрос?
— Да, конечно, — ответил я и сам удивился тому, как спокойно прозвучал мой голос.
— Ты давно знаком с Аланом?
— Ну, как, — замялся я. Попытался посчитать точно, но понял, что даже один плюс один сложить без калькулятора не смогу. — Несколько дней. А что?
— Да так, просто интересно. Странный он какой-то. То вроде нормальный парень, веселый. А то вдруг резко меняется. Замыкается в себя и ощетинивается словно ёж. Становится жестоким и злым. Я уж молчу, в какого зверя он превращается, когда разговор заходит про его родителей.
Вот уж не ожидал, что в наше первое свидание, мы, с самой прекрасной девушкой в мире, станем говорить о моем новом друге! Может быть, потому-то и ляпнул очередную глупость:
— Ага, а потом идет к себе в комнату, и пока никто не видит, плохо обо всех думает!
— Что? — весело рассмеялась Дана. Я смотрел на нее и чувствовал, как сердце мое замирает. Мне удалось ее рассмешить!
А вообще-то — я молодец! Довольно корявая шутка, но прозвучала к месту, и, похоже, Дане понравилась. Можно было смело записывать очко себе на счет!
— Ты знаешь, мне он, нравится, — ответил я ей. — Хороший парень. С тараканами в голове — это ты, верно, заметила — но у кого их нет?
— Не знаю, — Дана, пожала плечами, — просто хочу сказать, чтобы ты был с ним настороже.
— Хорошо, — пообещал я, — постараюсь.
Дана, взяла меня под руку, и дальше мы шли как самая настоящая пара. Сомнения и страх отступили и напоминали о себе тихим писком, который я вполне мог игнорировать.
Притерпелся.
Мы вышли на небольшую полукруглую площадь, посреди которой была статуя с фонтаном. Что-то очень напоминающее дельфина будто выпрыгивало из бассейна и изо рта у него била струйка воды. Снизу воду подсвечивали огоньки, раскрашивая ее во всевозможные цвета. Блики играли, прыгали по стенам домов.
— Нравится?
— Еще бы, — искренне ответил я.
— Здесь помимо лампочек, еще особым образом установлены зеркала, так, что бы освещалась вся площадь не только днем, но и ночью. Здесь всегда красиво, но по ночам в особенности. Недаром улицу назвали "улицей вечных бликов", — пояснила Дана.
Мы постояли несколько минут любуясь. Легкий ветерок поднимал рябь на поверхности воды. От этого разноцветные блики приходили в движение, и начинали передвигаться по стенам и крышам домов, по мостовой, по человеческим лицам. Сама же вода переливалась всеми цветами радуги — как будто со дна ее освещала упавшая звезда.
Самая настоящая магия разливалась вокруг. Неведомый мне инженер вложил в этот проект часть своей души и сердца, наполнил это место светом и добротой.
Дана была здесь не в первые, но я видел, что она совершенно очарованна. Она чуть сжала мою руку, и я погладил ее пальчики в своей ладони. Она едва заметно улыбнулась моему касанию, моей неуверенной ласке.
Через некоторое время, вдоволь налюбовавшись, мы отправились дальше.
Фонари, на этой улице, стояли не так часто, поэтому она оказалась освещена значительно слабее. Зато создавалась ни на что не похожая романтическая обстановка. Только я, она, ночь, куча звезд и мягкий полумрак, который так и хотелось назвать интимным.
Казалось бы, я очутился в мире очень похожим на родной. Точно такие же люди вокруг — похожие внешне, похожие по поведению, даже по образу мыслей. Они так же живут, любят друг друга, временами спорят, веселятся. Все вокруг — дома, еда, одежда — вполне знакомы. Парусники, виденные мной в порту, совсем как те, земные, которые я видел на картинах и в кино. Что там говорить, у них даже фонарные столбы близнецы наших! Ближайший словно попал сюда из небольшого сквера, что находится возле моего дома! Но было одно, весьма существенное отличие, которое сразу же бросалось в глаза. На Земле невозможно пройти по плохо освещенной, пустой улице, в незнакомом районе города, и при этом не нажить себе неприятности. То есть можно конечно, если передвигаться короткими перебежками, прятаться в тени, и иметь на своей стороне добрую порцию везения. Здесь где угодно, можно гулять в любое время суток, не боясь, что с тобой случится нечто плохое. Что, какой ни будь пьяный урод, не захочет показать на тебе свою удаль, красуясь перед друзьями. Мне бы очень хотелось остаться здесь навсегда. Если бы у меня была такая возможность, я взял бы сюда своих родителей и ничуть не печалился о том, что осталось на Земле. Это место казалось мне раем. Лично я, всегда именно таким и представлял себе идеальный мир — без грязи, боли, преступлений и убийств, где все люди братья не просто на словах. Такой, наверное, могла бы стать и Земля, но не стала, да и вряд ли когда-либо такой будет…
— О чем задумался? — вторглась в мои мысли Дана.
— Да так ни о чем, — ответил я. Это ж надо, увлекся на столько, что даже забыл, про свое первое свидание!
— Давай, рассказывай. — Подбодрила меня Дана. — У тебя сейчас такое выражение лица было, будто ты о чем-то мечтаешь. Но при этом в глазах такая тоска, что мне даже стало немного не по себе.
Я пожал плечами. Не знаю, насколько это показалось уместным, но я выполнил ее просьбу. Я постарался максимально точно передать смысл переживаний, но получилось у меня это слабенько — ни как не мог подобрать подходящих слов. Это ведь были даже не мысли, а чувства. Да и ей, родившейся и выросшей в этом чудесном месте, не знавшей другой жизни, было сложно понять меня
— Неужели у тебя дома настолько плохо? — спросила, Дана выслушав мой сбивчивый рассказ.
— Знаешь, у меня двор возле дома немногим больше того, что возле гостиницы. У нас там есть пару фонарей, но они никогда не работают. Мы живем в том дворе всю жизнь, нас там все знают. Но, если мама где-то задержится, например, у подруги, то папа идет ее встречать на автобусную остановку. Потому что с ней всякое может случиться, если она пойдет одна. А я бывает, сижу, дома и боюсь за них обоих. Особенно когда на улице начинают пьяные крики раздаваться.
— Какой ужас! Неужели это правда? — спросила Дана.
— Все намного хуже! — горько ответил я.
— Расскажи мне о твоем мире, — попросила она меня.
— Что именно?
— Да все, что захочешь. Мне вправду интересно! Я никогда не была в других мирах и знаю о них только по чужим рассказам. У нас, решаются отправиться путешествовать, могут лишь единицы.
Раз девушка просит, значит нужно рассказывать. Только вопрос слишком глобальный — как в двух словах можно рассказать о своем мире? Да ни как. Но я постарался. Очень кратко, пересказал историю Земли, в том виде, в каком сам ее помнил. Про первобытный строй, бронзовый век, ну, и так далее. Ее, как ни странно, это очень заинтересовало. Я как мог, отвечал на ее вопросы, хотя, очень часто, откровенно говоря, плавал. Она не переставала удивляться, что вся история Земли это череда непрекращающихся войн. У нее просто в голове не укладывалось, как такое могло быть. После небольшого спора, по поводу ненормальности привычного мне облика человечества, я почувствовал себя не в своей тарелке. Сколько я не пытался ее убедить, что по всей вселенной люди, по слухам, ведут себя так же, и что это ее мир, без вражды и войн, странный, является исключением из правил — она не верила. В конце концов, я начал склоняться к тому, что она права, если и не во всем, то во многом.
Наконец мне удалось закруглить тему войн. Я начал рассказывать ей об архитектуре, о чудесах науки и техники. О последнем, я мог говорить долго, часами. Самые обыденные для меня вещи здесь были в диковинку и, по идее, должны были ее удивлять. И она кивала головой, что-то отвечала, давая понять, что внимательно слушает, однако я видел, что мыслями она в другом месте. Проболтав так, по инерции, еще пару минут я замолчал, понимая, что ей это совсем не интересно, и не перебивает она меня лишь из вежливости.
Нужно попробовать сменить тему.
— Дана, скажи, а зачем вам с эром Серхио срочно понадобилось в Аллэйн?
— Там меня выдадут замуж. — Обыденным тоном, словно говорила о покупке нового платья, ответила она, не поднимая глаз от мостовой. А в следующую секунду вскинула голову и посмотрела мне в глаза. — Мне показалось, что ты должен об этом знать.
Дана смотрела на меня и пыталась понять, как я отреагирую.
В целом, эту неприятную новость, я воспринял стойко. Земля не задрожала у меня под ногами, мир не разверзся… Чего-то подобного я и ожидал. Не могло мне повезти настолько. Где-то должно было притаиться отвратительное, беспощадное "но", которое поставит жирный крест на всех моих чаяниях.
Только все равно мне стало горько, но я постарался этого не продемонстрировать.
— Поздравляю, — сказал я, наконец. — Кто счастливчик?
— Очень достойный человек, — ответила она и отстранилась от меня. Теперь мы шли отдельно друг от друга, больше не держась за руки.
