Генриетта совсем позабыла и о маленьком человечке, и о Канзасе. Она сидела с открытым ртом и широко раскрытыми глазами, не в силах пошевелиться, и наблюдала, как мужчины и женщины постарше расхаживают вдоль стен, смеются и едят. Она смотрела на музыкантов, разглядывала пол и потолок, окна, колонны и фрески.
Никогда раньше она не видела ничего прекраснее.
В очередной раз пробежавшись глазами по рядам танцующих, она остановила взгляд на знакомой фигуре. Он был повернут к ней спиной, лысый, в клетчатом пиджаке с большими заплатами на локтях. Он осторожно пробирался между танцующими, смотря себе под ноги, на которых был только один ботинок, ступая аккуратно, всякий раз словно проверяя прочность пола под ногой, прежде чем перенести на нее весь свой вес. Никто из танцующих, казалось, не замечал его.
Генриетта подалась вперед и высунула голову из шкафа, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. Но стоило ей это сделать, как цвета поблекли, музыка остановилась, а люди исчезли. Все, кроме странного старика в пиджаке, осторожно прокладывавшего себе путь по изъеденному гнилью и покрытому дырами полу.
Генриетта протиснулась в дверь, споткнулась о небольшой выступ и приземлилась на неровный пол. Над ней были обугленные балки провалившегося сводчатого потолка и серое небо. Стены были серо-черными от сажи, скрывавшей фрески, а разбитые окна зияли своими пустыми глазницами.
— Что случилось? — крикнула Генриетта. — Куда все исчезло?
— Ха! — едко засмеялся маленький человек. Дерево пола скрипнуло под ним, и он отдернул ногу.
Генриетта встала и поспешила за ним.
— Пожалуйста, скажите мне, — говорила она. Вдоль стен пол был еще цел, и она пошла осторожно, но быстро. Это было все равно что карабкаться по сеновалам и голубятням в старых амбарах, уже покосившихся и лишившихся некоторых стен или потолка. — Расскажите, — не замолкала Генриетта.
Маленький человек повернулся.
— Посмотри, что ты уже успела наделать. Ты все испортила, и я теперь обеспечен еще хуже, чем был.
Генриетта остановилась:
— Я этого не делала. Я не могла. Я же просто следовала за вами.
Он пристально взглянул на нее:
— Если ты имеешь в виду разрушение одного из величайших в мире дворцов и одного из величайших городов, тогда, конечно, нет. Это сделали еще большие дураки, чем ты. А из-за тебя я потерял свои очки.
— Простите, — сказала Генриетта. — Я просто хотела с вами поговорить. Мы можем вместе вернуться и забрать их.
— Вряд ли, — сказал он в ответ, но все же повернулся и пошел обратно. — А еще ты забрала мой ботинок.
— Ну, а вы пытались убежать.
Подойдя, странный человек оглядел Генриетту с ног до головы.
— Я — Генриетта, — представилась она.
— Знаю, — сказал он, проходя мимо нее. Он снова подошел к шкафу, который был встроен в необъятный комод, и залез внутрь, так что снаружи остались торчать только его ноги. Через секунду он вылез обратно.
— От судьбы не уйдешь, — произнес он. — Закрылось прямо за нами. И вот мы здесь. Придется сидеть в этом шкафу днями и ночами, не отходя ни на секунду, и ждать, когда он снова откроется. В лучшем случае это займет не меньше года. Но сейчас я пойду посмотрю, смогу ли я все-таки найти себе жилище. — С этими словами он нагнулся, снял с ноги единственный оставшийся ботинок и положил в карман пиджака. Носков на нем не было. Затем он развернулся и пошел прочь.
— Вы хотите сказать, что я здесь застряла? — спросила Генриетта. — Подождите. Постойте. Мне нужно поговорить с вами.
Человек повернулся к ней лицом.
— Ты не будешь дергать меня за ноги?
— А вы не будете лягаться? — спросила она в ответ.
— О чем ты хочешь поговорить?
— Вы знаете, как работают шкафы?
Человек пожал плечами:
— Зачем тебе это сейчас? Поковыряйся с ними и посмотри, что произойдет. Так всем будет лучше.
Генриетта сделала глубокий вдох, чтобы погасить свое раздражение.
— Просто расскажите мне, что делать, чтобы вернуться назад, когда будет нужно.
— Назад ты не попадешь, разве что тот, кто покрутил те ручки, заметит, что ты пропала и сообразит как-нибудь, куда был направлен на каждой из них «север» в тот момент, когда ты прошла сюда, наступая мне на пятки. Ты же можешь только сидеть, прислонившись спиной к задней стенке шкафа, и ждать. О, я провел недели, занимаясь тем же самым в гораздо более отвратительных местах. Кстати, как и последние несколько дней благодаря твоей назойливости. Когда проход откроется, это будет очень ненадолго. Вряд ли ты захочешь пропустить этот момент. И побыстрее перетаскивай туда все свои конечности. А сейчас не буду тебя более задерживать. До свидания.
Генриетта схватила его за пиджак и дернула. Он сдвинул тонкие брови и что-то пробормотал, прежде чем заговорить.
— Никогда еще, — сказал он, — не встречал я маленькой девочки с такой склонностью к тому, чтобы хватать старых людей. Отпусти меня сейчас же.
— Я не такая уж и маленькая. Мы с вами одного роста, — сказала Генриетта.
Лицо старого человека залилось краской, а уши стали совсем пурпурными. Он сделал шаг к Генриетте и посмотрел ей прямо в глаза. Она отпустила его пиджак.
— Можете просто рассказать мне, что здесь произошло? — спросила она. — Что это за место? И куда все подевались?
Он закатил глаза и покачал головой.
— Разве вы не знаете? — спросила Генриетта.
— Разумеется, знаю. Это случилось очень давно, но если ты заберешься в этот комод, то сможешь увидеть меня среди танцующих. Хотя той ночью я в основном ел сосиски. — Он повернулся и показал на дальний конец пустого зала. — Вон там. Вряд ли ты меня узнаешь. Я тогда был чертовски хорош.
— Чертовски?
— Как Аполлон. Я был очень красив.
Генриетта захихикала.
— Но что же случилось?
— Звезды упали, луна погасла, земля содрогнулась — представляй себе это как хочешь. Фиц-Феерен пал в одну ночь. Но этот комод помнит. Дерево помнит многое.
Генриетта оглянулась на шкаф.
— А куда исчезли все люди?
— Ну, — пробормотал маленький человек, — большинство погибло. А я странствовал и стал библиотекарем.
— Почему вы оказались в комнате моего дедушки? Что вы там делали? Ведь мой кузен видел вас, не так ли?
— Твой кузен! Маленький хиленький мальчик? Да, его глаза видят многое. Но хватит уже вопросов. Солнце садится, и прежде чем сгустятся сумерки, я хочу оказаться подальше от этого места. Когда приходит темнота, оно, некогда полное жизни, пытается пробудить старые воспоминания. Я уже видел это прежде, и у меня нет никакого желания видеть это снова.
— Вы хотите сказать, что этот зал заколдован? — спросила Генриетта. — Я не хочу тут оставаться, если здесь есть привидения.
Человек засмеялся.
— Если ты хочешь снова увидеть свой дом, то останешься и будешь ждать. Ты обладаешь вторым зрением?
Генриетта покачала головой:
— Я даже не знаю, о чем вы.
— Ну тогда для тебя все может быть не так плохо.
Он прошел вдоль длинного комода и принялся открывать разные дверцы, побольше тех, что были у шкафа, через который они сюда попали. Наконец он нашел, что искал.
— Что вы делаете? — спросила Генриетта.
— Ухожу отсюда.
— Как? Это еще один волшебный шкаф?
Человек засмеялся. Он залез внутрь через небольшие дверцы, и ему пришлось поджать колени почти до головы, чтобы поместиться.
— Это кухонный лифт. Стоя в центре комнаты, я увидел, что за годы, прошедшие с моего последнего посещения, лестница провалилась. До свидания тебе и твоим вопросам.
Он потянул за какую-то небольшую туго натянутую веревку в дальнем углу, после чего скрылся из виду, сопровождаемый пронзительным визгом старых блоков. Генриетта нагнулась посмотреть, как он спускается, но свет не проникал вниз, и она ничего не увидела.
— Вы не сказали мне, как вас зовут! — крикнула она в темноту шахты.
— Эй! Не кричи так! Здесь сильное эхо.
— Как вас зовут?
— Спроси у духов сегодня ночью. — Его голос с грохотом доносился до нее уже почти с самого низа лифтовой шахты. Генриетта заглянула внутрь и схватилась за две тонкие скрипевшие веревки. Они обожгли ей ладони, но перестали двигаться.
Снизу раздался гневный голос старика:
— Мерзкая маленькая девчонка! Сейчас же отпусти!
Генриетта засмеялась и тут же отвернулась от громового эха.
— Скажите мне свое имя.
Она услышала, как человек вздохнул и произнес:
— Илай.
— Что, просто Илай?
— Илай Фиц-Феерен.
— Что вы делали в комнате моего дедушки?
— Я там жил.
— Почему?
— Он был другом. И дураком, так же, как его отец до него и как все его потомки. А теперь отпусти веревку, пока я тебя не проклял.
— Что здесь случилось на самом деле? — спросила Генриетта, игнорируя его слова. — Как погибли все эти люди?
