— Здравствуйте, — обрадовался Бариюс, — как вам удалось до меня дозвониться?
— Это оказалось сложно, ваш телефон на обычные звонки не отвечает. Мы включили спутниковую связь.
Бариюс поинтересовался ходом строительства. Трубку взял дядя Вася.
— Завтра заканчиваем. Необходима твоя помощь. Прилетай, нам нужен «везделет»!
— Но меня не выпустят!
Трубку снова взял Штейн. Он не понимал, почему Бариюс не может к ним вылететь. Карантин давно закончился, Бариюс может быть свободен. Если кто-нибудь будет препятствовать его возвращению домой, то разразится международный скандал.
Неожиданно связь прервалась. В комнату влетел разъяренный Красовский.
— С кем вы сейчас разговаривали?
— Со своими друзьями, — спокойно ответил Бариюс. — Разве это запрещено?
— Вам нельзя ни с кем общаться!
Бариюс непонимающе посмотрел на Красовского и повторил слова Штейна об окончании карантина. Теперь пора возвращаться домой, к Воробьевым.
— Вы всерьез считаете эту убогую квартиру своим домом? — недоумевал Красовский. — Это же глупо!
— Для кого как. Я, например, думаю, что родной очаг должен быть у каждого, даже у обычной игрушки.
Красовский тут же сменил тон… Он долго говорил о планете Земля, о планете Бариюса, о том, как много у них общего. Когда-нибудь человечество достигнет принципиально нового уровня развития, и Бариюса отправят обратно домой, на его историческую родину.
— Я знаю об этом и без вас! — оборвал его Бариюс. — Как вы не поймете, ваша планета стала для меня родной, у меня появился дом, родные, друзья и я хочу быть с ними. Нам плохо друг без друга!
Красовский загородил собою дверь.
— Но это невозможно, необходимо согласование наверху! Вы не можете просто так уйти отсюда!
— Я буду встречаться с учеными, — обещал Бариюс. — Это можно делать где угодно и когда угодно.
Тогда Красовский невнятно забормотал о своей семье. Если Бариюс уйдет, то его уволят с работы, и нечем будет кормить маленьких детей.
— У вас нет сердца, — не поверил ему Бариюс. — Вы не можете иметь семью.
— Но это правда!
Бариюс порылся в своем поясе.
— Это «генератор правды». Докажите свои слова!
Красовский молча отошел в сторону. Бариюс посмотрел в его испуганные глаза, ему было неприятно общаться с этим человеком…
Через полчаса Бариюс вернулся домой. Он влетел через открытую форточку маленькой комнаты и первым делом выключил все подслушивающие и подсматривающие устройства. Мама, папа и Леночка как раз собирались ужинать.
— Почему без меня? — весело спросил Бариюс.
Все бросились обнимать Бариюса. Он прекрасно знал, что именно так его будут встречать, мысленно не раз представлял себе этот момент, но, тем не менее, огромные слезы радости катились из его больших глаз, и скоро на полу образовалась большущая лужа.
— Я страшно хочу есть, — облизнулся Бариюс.
— Тебя там не кормили? — удивилась мама.
Бариюс взлетел над обеденным столом, с удовольствием вдыхая ароматные запахи. Как можно сравнивать ресторанную пищу с домашней!
— Где сало? Дайте мне его скорее, я так соскучился по нему! Сейчас его размножу и всю свою емкость наполню одним салом!
— А жареную картошку будешь? — засмеялась Леночка.
— А соленые грибочки? — подмигнул папа.
Бариюс блаженно закрыл глаза…
Этот ужин мог спокойно продолжаться до самого завтрака, а то и до обеда из-за бесконечных разговоров и рассказов, но скоро мама посмотрела на часы.
— Пора собираться!
— Куда? — поинтересовался Бариюс.
Леночка рассказала, что сегодня в народном театре Очкарикова премьера комедийного спектакля, а главную роль в нем будет играть Саша, который недавно стал заниматься в театральной студии. Бариюс непонимающе пожал плечами. Саша — такой маленький мальчик, неужели он может сыграть главную роль?
Леночка неожиданно покраснела.
— По системе Очкарикова, — объяснила она, — возраст актера не имеет абсолютно никакого значения. Значение имеет только талант, а при желании открыть его в себе может каждый.
— Гениально сказано, — воскликнул Бариюс. — Кто это сказал?
— Очкариков.
Все быстро собрались. Первым вышел папа, но дорогу преградили охранники. Их интересовал Бариюс, без разрешения покинувший свою резиденцию.
Папа возмутился. Бариюс, по общему заявлению всех глав государств, является гостем всего человечества, а значит, может находиться там, где ему больше всего нравится. Почему он должен выполнять неизвестно чьи требования? Если он пожелает, то может согласиться на просьбы, но не более. Если это кого-то не устраивает, пусть лично обращается к Бариюсу.
Папа со всей силы захлопнул дверь. Бариюс печально посмотрел на Воробьевых. Папа понял его без слов.
— Или идет вся семья, или не идет никто! — сказал он строго.
— А я придумала! — закричала Леночка. — Давайте возьмемся за руки, Бариюс включит «везделет», и мы полетим на спектакль. А вылетим через форточку, как бабушка когда-то.
Мама с папой переглянулись и рассмеялись. Взрослым порою очень хочется вернуться в детство, правда, не всегда это получается, но именно сегодня представился удобный случай.
— Зачем же через форточку? — папа показал на камин. — Вылетим через трубу. Когда ученые искали там остатки золота, они вычистили ее до зеркального блеска, так что мы даже не испачкаемся.
Через десять минут из трубы вылетели четыре взявшиеся за руки фигуры. Они быстро пролетели над крышей и скрылись за соседним домом.
— Смотри, смотри, — толкнула своих подруг одна из сидевших на скамейке старушек, — а говорили, люди летать не умеют.
— Это Воробьевы, наши соседи, — прищурилась другая старушка. — Эти умеют.
Лететь было недалеко. Приземлились прямо на крышу дома номер двадцать восемь, где в отремонтированном подвале располагался театр Очкарикова. Для маскировки на Бариюса надели взятые из дома Леночкины свитер и джинсы. Папа вытащил из кармана шуточную маску медведя. Бариюс стал похож на маленького мальчика на карнавале. Его выдавали только мохнатые треугольные ушки.
Небольшой зал напоминал переполненный пчелиный улей. Люди сидели у сцены, в проходах, на коленях друг у друга. Отдельно расположились известные театральные деятели. Они много слышали о новом «методе Очкарикова» и специально пришли посмотреть на премьеру комедийного спектакля.
Свет в зале погас, включились прожектора. Сердце у Леночки учащенно забилось, она очень переживала за Сашу. Накануне девочка намекнула о «генераторе смеха», но Саша запретил даже брать его с собой.
Тем временем Саша смело вышел на середину сцены и начал свой монолог-вступление. Говорил он хорошо поставленным голосом, движения и жесты его были красивыми и естественными. Именно от речи главного героя зависел весь дальнейший ход спектакля.
Очкариков расположился далеко, в самом конце зала, и почему-то совершенно не волновался. Он постоянно внушал своим ученикам: «искусство артиста — это умение убедить всех, даже самого себя, что ты делаешь и говоришь правду». Это у Саши, одного из самых его талантливых учеников, всегда получалось. Так почему же не должно получиться сегодня?
В партере кто-то засмеялся, кто-то засмеялся на галерке и тут же засмеялся весь зал. Саша делал какие-то совершенно удивительные паузы, скоро зрители уже с трепетом ждали каждого его нового слова.
Так, легко и непринужденно, маленький мальчик начал сложный спектакль.
Скоро на сцене появились другие действующие лица. Это были жители соседних домов — взрослые, дети, старики. Всех их объединяла любовь к театру. Спектакль продолжался…
Как только закрылся занавес, зрители в едином порыве ринулись к сцене не в силах сдержать своего восторга. Кто-то из критиков вытирал слезы, кто-то из маститых режиссеров удивленно тряс головой. Актеры, взявшись за руки, непрерывно кланялись. Один Саша, забившись в дальний угол за сценой, молчал.
