— Я хочу поговорить с целителем, — сказал Воробей, даже не повернув голову, чтобы поздороваться с рыжей кошкой. Пригнувшись, он юркнул в лаз.
Белка бросилась за ним, однако держалась на расстоянии хвоста за его спиной. Дул холодный ветер — Первый вестник поры Голых деревьев.
Воробей поежился и вздрогнул, услышав хруст де- рева сзади. Впервые в жизни он понял, что деревья тоже могут ломаться. Они казались такими большими, такими сильными… Неужели какой-то дождь может победить их?
Белка ускорила шаг и поравнялась с ним.
— Не нужно бояться леса. Это неправильно.
— Неправильно, когда дерево падает на лагерь, — огрызнулся Воробей. — Однако это случается.
Некоторое время Белка шла молча. Воробей был рад возникшему между ними напряжению — по крайней мере, оно заставит Белку не лезть ему в душу. Он не мог чувствовать себя свободно рядом с кошкой, которую с детства привык считать матерью, пока наружу не выплыла горькая правда: Белка обманывала его и его брата с сестрой, она не была им матерью, а лишь выгораживала настоящую мать — свою сестру.
— Я помню то время, когда ты, Львиносвет и Остролистая были маленькими котятами, — неожиданно сказала Белка.
Воробей сжался в комок.
— Как-то лист с дерева упал Остролистой на голову.
Она решила, будто лес падает, бросилась в детскую и три дня отказывалась выходить наружу!
«Замолчи!» — хотелось крикнуть Воробью. Он прижал уши к затылку. Но Белка, видимо, настроилась на разговор.
— Я не могла бы любить вас больше, чем любила, — сказала она.
Это было уже слишком. Горячая ярость опалила шерсть Воробья.
— Если бы ты нас любила, ты бы не врала!
— Да неужели? — ощетинилась Белка. — Ведь правда так чудесна, не правда ли? — Она хлестнула хвостом. — Посмотри на Листвичку. Что принесла ей правда? Она потеряла все, что любила в жизни.
— Это ее выбор, — процедил Воробей. — Правда мучает ее только потому, что она врала.
Но Белка сделала вид, будто не услышала.
— Она потеряла тебя, Львиносвета и Остролистую.
— Потеряла? Но она никогда не была нам матерью, — напомнил Воробей. — Она отказалась от нас.
— Другие коты тоже могут страдать! — взорвалась Белка. — Эта история не только о вас троих! Мне надоело смотреть, как ты хлопаешь крылышками, как раненый воробушек, и жалеешь себя! Вы не единственные, кто страдает! Ваша боль не самая страшная! Наверное, я ошиблась в тебе. Наверное, я ждала от тебя большего, потому что ты целитель. Я просто забыла, какой ты еще маленький!
Пока Белка его отчитывала, гнев Воробья разгорелся, как пожар, и выплеснулся наружу.
— Это все случилось не по моей вине, ясно? Это все устроила Листвичка. А мы только расхлебываем то, что вы с ней натворили. Вы страдаете за то, что сделали сами, а мы тут вообще ни при чем! Я не искал себе друга в соседнем племени. Я не заводил котят и не отказывался от них, как трус! Я не лгал месяцами своим соплеменникам и не притворялся тем, кем не являюсь!
Белка с шумом втянула в себя воздух и медленно выдохнула его.
— Постарайся понять, — тихо сказала она, — что мы сделали то, что сделали только потому, что считали это самым лучшим выходом. И постарайся помнить, что тебя всегда любили.
«Ага, как же! Спасибо огромное».
Путь им преградили пограничные метки. Воробей молча переступил через них.
— Подожди! — приказала Белка.
Воробей с досадой вонзил когти в землю. Что она к нему привязалась? Решила спорить с каждым его шагом? Ему нужно как можно скорее поговорить с Перышком! Однако он все-таки подождал, пока Белка принюхается и осмотрит окрестности, шурша лапами по листве.
— Патруль приближается, — сказала она.
Воробей повел носом и почуял свежий запах Сумрачных воинов. Дубравник и Хорьколап подходили к границе.
— И помни главное правило охоты, — говорил Дубравник своему оруженосцу, — держись пониже, ступай потише. Запомнил?
— Дубравник? — окликнула Белка щуплого воина.
Воробей почувствовал, как искры изумления посыпались от шкур Сумрачных котов. Послышались торопливые шаги.
— Значит, Чернозвезд был прав! — прорычал Дубравник. — Вы все-таки готовите вторжение!
— Пригладь шерстку, — сказал Воробей, помня, что стоит на чужой стороне границ. — Я хочу видеть Перышко.
Хорьколап обежал его кругом, шевеля усами. Воробей замер, позволяя обнюхать себя.
— Мы похожи на воинский патруль? — спросила Белка.
— Кто вас знает, — с подозрением фыркнул Дубравник. — Может, остальные попрятались?
— Ты чувствуешь их запах?
Хорьколап громко засопел.
— А может, они замаскировали свой запах?
— И как они теперь пахнут? — взорвался Воробей. — Как голуби? Или, может быть, как шишки?
— Мы не собираемся на вас нападать, — устало вздохнула Белка. — Пожалуйста, проводите нас к своему целителю.
Дубравник задумался, потом нехотя кивнул.
— Ладно, — решил он. — Но Чернозвезд все равно вышлет патруль, чтобы хорошенько прочесать окрестности! — громко крикнул рыжий воин, видимо стараясь нагнать страху на патрульных, которые, как ему казалось, прятались где-то за деревьями.
Белка перешла через границу и побрела следом за Дубравником. Воробей пошел за ними, с каждым шагом все сильнее раздражаясь на Хорьколапа, который бегал вокруг него, вздыбив загривок, словно конвоировал в лагерь опасного нарушителя границы.
— Чего ты всполошился? — прошипел Воробей. — Боишься, как бы я не накормил тебя каким-нибудь лекарством?
— Замолчи! — окрысился Хорьколап.
— Да пожалуйста, — хмыкнул Воробей.
Он издалека узнал лагерь Сумрачного племени. Он уже бывал здесь раньше, с Солом. Поэтому сейчас Воробей уверенно прошел через поляну, чувствуя, как Кудряшка и Дымка смотрят на него из детской, Рыжинка и Углехвост вылезают из воинской палатки, а Скворушка и Соснолап со всех лап несутся с края поляны, где только что с аппетитом завтракали землеройкой.
Дубравник издал громкий вой, и Чернозвезд мгновенно показался из своей палатки.
— В чем дело? — рявкнул он.
Белка беспокойно переступила с лапы на лапу.
— Можно нам поговорить с тобой наедине?
Дубравник оттолкнул ее и закричал:
— Они хотят видеть Перышко!
Предводитель Сумрачного племени удивленно распушил грудку.
— Приведите целителя, — приказал он и, развернувшись, скрылся в своей палатке, цепляясь боками за ежевику. — Заходите! — крикнул он изнутри.
Воробей и Белка вошли внутрь. Здесь так сильно пахло Сумрачным племенем, что Воробей невольно поморщился. Однако подстилка была свежая, и влажный запах мха немного освежал затхлую духоту.
Чернозвезд сел.
— В чем дело?
— Большой бук упал в наш овраг, — объяснила Белка. — Одна кошка ранена, и мы надеемся, что Перышко посоветует нам, как ее вылечить.
— Всего одна кошка? — изумленно вскрикнул предводитель, потом голос его посуровел. — Должно быть, само Звездное племя уберегло вас.
— Несомненно, — кивнула Белка. — Мы успели покинуть лагерь до того, как все это случилось.
— Долгохвост погиб, — сказал Воробей.
Чернозвезд вздохнул, сочувствие на миг тронуло его сердце, как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи.
— Звездное племя встретит его, как старого друга, хотя товарищи еще долго будут оплакивать его уход. Перышка просунул голову между ветками.
— Я слышал, у вас дерево упало? — прошептал он.
— Да, — коротко ответила Белка. — Рухнуло прямо в наш овраг. Иглолапка ранена. Долгохвост погиб.
— Слава Звездному племени, что не случилось худшего, — вздохнул Перышко.
— И так все достаточно плохо, — сердито взмахнул хвостом Воробей. — Иглолапка не может пошевелить задними лапами.
Проникнув в мысли Перышка, он увидел маленького кота, сначала воющего от боли в лесу, а затем лежащего на подстилке — ослабевшего от страха, парализованного, с затуманенным болью взглядом.
— У меня был похожий случай, — отогнав воспоминания, заговорил Перышко. — Давно, когда я был учеником Мокроуса. Растрепа тогда полез в нору, и его засыпало.
— Листвичка мне рассказывала, — перебил Воробей, которого интересовало не происшествие, а лечение. — Но у Иглолапки обе задние лапы целые, их не раздавило. Никаких переломов.
— Тоже было и с Растрепой, — вздохнул Перышко. — У него было только несколько ссадин на лапах.
А все случилось от того, что у него сломался позвоночник.
Земля ушла из-под лап Воробья. Внезапно он отчетливо почувствовал собственный хребет. Его силу.
Крепость. И хрупкость.
— Он выздоровел?
— Он умер, — очень тихо ответил Перышко.
— Но Искролапка жива, и у нее ничего не болит!
— Поначалу с Растрепой тоже так было. Я не думаю, что его убил перелом позвоночника. После травмы он прожил почти целый месяц.
