— Дурак! — с обидой сказал Шурик.
Понурые ребята стали молча собираться в обратный путь.
Идти той же дорогой было противно, скучно и намного тяжелее, чем раньше. Теперь ребята несли не только свои рюкзаки, но и еще груз какой-то безнадежности. Они спускались в те же ложбины, поднимались на те же взгорки, и было ощущение, что они идут не то по кольцу, не то по бесконечной дороге.
Прошло уже больше суток с тех пор, как ребята нормально поели. Сидя на стуле, можно, конечно, голодать и месяц. Сколько можно голодать с рюкзаками за спиной, никто не знал. Не знал этого и Алексей Палыч, который начал подумывать, что Лжедмитриевна выбрала не лучший способ прекращения похода.
От того места, где вышли на дорогу, путь до деревни занял часа два. Обратный путь растянулся уже на три. Наконец появились знакомые две сухие сосны, лежащие поперек дороги крест накрест. Это означало, что вернулись к исходной точке, что потеряно пять часов и, главное — много сил потрачено напрасно.
Лжедмитриевна, шедшая впереди, остановилась, сбросила рюкзак.
— Полчаса отдых, — сказала она.
— А может, не будем отдыхать? — спросил Стасик. — В деревне отдохнули, так потом еще хуже стало.
— Все так думают?
— Все, — сказал Шурик. — Идти так идти.
— Одну только минутку, — попросил Стасик.
Он скинул рюкзак, направился к Чижику и прошептал что-то ему на ухо. Чижик согласно кивнул и тоже снял рюкзак. Затем они подошли к Валентине и, как она ни брыкалась, отняли у нее рюкзак. Потом с двух сторон подступили к Шурику.
— Руки… — сказал Стасик.
Шурик не сопротивлялся. Он послушно развел руки, и рюкзак оказался на его спине.
Получив пинок сзади, Шурик невольно сделал шаг вперед.
— Иди и не останавливайся, — сказал Стасик. — Еще один фокус и повесим на первой сосне.
— Ты еще у меня получишь, — не слишком уверенно сказал Шурик.
— Договорились, — согласился Стасик. — А сейчас иди и не падай. Если упадешь — пристрелим, чтобы не путался под ногами.
И снова потянулась заброшенная лесная дорога, снова приходилось перелезать через упавшие деревья и отмахиваться от комаров, которые после дождя сильно взбодрились.
Теперь впереди шел Шурик. Словно постоянно ожидая пинка сзади, он ускорял шаги, и угнаться за ним было не просто. Вскоре он ушел вперед и скрылся из виду.
Алексей Палыч начал всерьез беспокоиться. Еще одна ночевка в лесу и, значит, еще одни голодные сутки могут оказаться не под силу ребятам. Да и для чего же он здесь? Ведь и пошел он для того, чтобы сделать что-то в минуту тяжкую. Сейчас эта минута настала, а он безвольно влачится сзади и ничего не предпринимает.
Алексей Палыч попросил Валентину подменить его у шеста и догнал Лжедмитриевну.
— Мне кажется, — сказал он, — надо действовать решительнее. Если мы к вечеру не выйдем на нормальную дорогу или в поселок, то кому-то надо идти за помощью.
— Я уже об этом думала. Но не к вечеру. Ребята сильно устали. Я наметила срок — два часа. Потом вы останетесь, а я пойду по дороге.
— Пойду я, — сказал Алексей Палыч.
— Но я выносливей и хожу быстрее вас.
— А я лучше сумею объясниться с людьми.
— Согласна. Правда, есть еще выход — оставить все и идти налегке.
— Это половина выхода. Мы не знаем, сколько еще будет тянуться эта дорога…
Да, они не знали. Но скоро узнали. Минут через сорок дорога кончилась у опушки и пересеклась с нешироким проселком.
У обочины, оперевшись спиной на рюкзак, сидел Шурик и вертел головой то вправо, то влево, надеясь увидеть что-нибудь на дороге. Она была проезжей, но не очень накатанной. Видно было, что пользовались ею не слишком активно.
Ребята, скинув рюкзаки, попадали на траву. Как-то само собой выходило, что идти больше никуда не нужно, а следует ждать. Тем более что опять предстоял выбор: направо или налево, но ошибаться больше никому не хотелось.
— Пошли бы тогда налево, давно бы уже здесь были, — заметил Шурик, обращаясь к кучевым облакам.
Никто ему не ответил: это было ясно и так.
Через несколько минут ребята, разморенные солнцем, уже спали. Уснул и Борис, положив голову на свой тюфячок. Алексей Палыч и Лжедмитриевна остались караулить.
— Вы не раздумали закончить поход? — спросил Алексей Палыч.
— Нет, — сказала Лжедмитриевна. — Я все решила еще вчера.
— А если они захотят купить продукты и вернуться? Пока еще потеряны только сутки…
— Это может случиться. Я еще не знаю, как их уговорить.
— Прикажите.
— Нелогично. И трудно придумать причину.
— Скажите, что нет денег.
— Деньги у Стасика, он знает, что денег достаточно. Я надеюсь на вас, Алексей Палыч. Постарайтесь что-то придумать. Я, конечно, тоже буду думать, но такой вариант не планировался, я к нему не подготовлена.
— А если бы меня с вами не было?
— Тогда и рюкзак бы не утонул…
— Как это понимать? — с удивлением спросил Алексей Палыч. — Опять я во всем виноват? Или я снова чего-то не понимаю?
— Алексей Палыч, — Лжедмитриевна улыбнулась на сей раз совершенно ясно, но улыбка вышла виноватой, — не донимайте меня вопросами. Мне и так нелегко: я даже еще не знаю, что со мной сделают.
— А вот об этом вы начнете думать, когда ребята будут накормлены, — строго сказал Алексей Палыч.
— «Сначала думай о товарище, а потом о себе?» — спросила Лжедмитриевна. — Это я уже поняла, это ценная информация.
Откуда-то издали донесся тарахтящий звук.
— Вертолет? — спросила Лжедмитриевна.
— Трактор, — сонным голосом отозвался Борис.
Алексей Палыч поднялся и вышел на дорогу. С дальнего пригорка, отчаянно пыля, спускался колесный трактор с прицепом. Когда он подошел ближе, Алексей Палыч своим тощим телом преградил ему путь.
Трактор остановился. Из кабины высунулся парень в вылинявшей армейской фуражке.
— Далеко до деревни? — крикнул Алексей Палыч.
Парень зашлепал губами, но за грохотом мотора Алексей Палыч ничего не расслышал.
— До деревни!.. — заорал Алексей Палыч. Скользнув взглядом по ребятам, разлегшимся на обочине, тракторист заглушил мотор.
— Привет, дядя, — сказал он. — Чего нужно?
— Далеко до деревни?
— Это до какой?
— До самой ближней.
— А тебе зачем?
— Да вот… заблудились…
— А вы откуда?
— Из Города.
Парень присвистнул и с сомнением оглядел мятый, порванный пиджак Алексея Палыча, почти недельную щетину на подбородке.
— Деревни, дядя, у нас тут нет. У нас отделение совхоза. Километров двадцать отсюда.
— Подвезите нас.
— Не могу.
— Я заплачу, — поспешно сказал Алексей Палыч.
— Дело не в заплачу. Ты видишь — полный кузов комбикорма. Куда я его дену?
— А машины здесь часто ходят?
— Не так чтобы… Да их тоже порожняком не гоняют, вы уж лучше на своих двоих.
— Дети очень устали. Кроме того, они голодают уже… двое суток. Им просто не дойти. Должны же вы понять… У вас тоже, наверное, есть дети.
— Еще не обзавелся, — усмехнулся тракторист. — Но детей я уважаю. Только сам видишь — кузов под завязку.
— Тогда подвезите меня до поселка.
— Это можно, — согласился тракторист. — Залезай.
Едва Алексей Палыч забрался на подножку, как почувствовал, что его дергают за штанину.
— Привезите продуктов, Алексей Палыч, — попросила неугомонная Валентина. — Мы здесь подождем. Стасик!
Протирая сонные глаза, подошел Стасик.
— Дай Алексею Палычу денег на продукты.
Алексей Палыч встретился взглядом с Лжедмитриевной. Она еле заметно кивнула. Он не понял — согласна она продолжать поход или просто хочет отобрать деньги. Но это не имело значения. Алексей Палыч уже знал, что делает. Он взял у Стасика пакет с деньгами и уселся в кабине.
— Только никуда не уходите! — крикнул он ребятам. — Поехали, — сказал он трактористу.
— Поехали… — проворчал тракторист. — Это тебе не «жигуль».
Он слез, шнуром запустил пускач, залез в кабину, завел мотор, и группа скрылась в облаках пыли.
АЛЕКСЕЙ ПАЛЫЧ — ГЕРОЙ И ПРЕДАТЕЛЬ
В кабине трактора было шумно, как в кабине трактора. Разговаривать нормально невозможно, приходилось кричать.
— Вы сможете съездить за ребятами? — крикнул Алексей Пальм.
Парень помотал головой.
— А кто сможет?
— Спроси у заведующего!
— Где он находится?
Парень пожал плечами. Алексей Палыч понял, что соревноваться с мотором бессмысленно, и умолк.
Показались дома поселка, — несомненно, жилые: одноэтажные имели ухоженный вид; присутствие людей в двух четырехэтажных домах выдавали простыни, рубашки и прочее белье, развешанное на балконах. Впрочем, на улицах сейчас никого не было, кроме ребятишек.
Проехали мимо одноэтажного кирпичного здания, разделенного вывесками на две половины — «Магазин» и «Столовая». Дверь магазина была перечеркнута железной полосой, замкнутой на замок; дверь столовой оказалась открытой. Первое обстоятельство очень понравилось Алексею Палычу, а в сочетании со вторым пока все складывалось прекрасно.
