Девлин уронил меч, и я вздохнул с облегчением, радуясь, что поединок подходит к концу. Но тут он выбросил вперед другую руку, и, уворачиваясь, я внезапно понял, что он держит в этой руке.
– Это мой нож! – крикнул я, пораженный тем, что он хотел убить меня моим собственным оружием. Я стукнул по его руке плоской стороной меча. Рефлекс сработал, и нож упал. Он потянулся за ним, но я пнул его ногой в бедро, повалив на землю.
Девлин поднял руку вверх, прося пощады, и медленно поднялся на колени. Я приставил меч к его шее и нагнулся поднять нож.
– Спасибо. Я рад, что мне не пришлось красть его. Это потребовало бы усилий.
Девлин склонил голову.
– Сейдж… Джерон, пощади меня, умоляю.
– Если хочешь жить, сначала отпусти Имоджен.
– У Девлина больше нет права отпускать ее, он и свою-то жизнь спасти уже не может, – сказал Агор, выступая вперед. – Она должна ответить за то, что нарушила пиратский закон.
– Но я могу спасти тебя, Джерон, – прохрипел Девлин, держась за раненое плечо, – если ты убьешь меня, пираты никогда не признают тебя своим королем. С той самой секунды, как я буду побежден и свергнут, тебя будет вызывать один пират за другим, пока силы твои не иссякнут. А если ты сохранишь мне жизнь, я сохраню твою. Я позволю тебе уйти, и пираты никогда больше не пойдут против тебя.
– Если это честное предложение, назови мне имена тех моих приближенных, кто еще связан с вами.
Девлин зарычал, но я не убрал острия меча от его шеи. Чтобы подстегнуть его, я немного поддел его мечом, и он сказал:
– Больше никто. После поражения Коннера из придворных остался только Грегор.
Я немного отстранил острие.
– И ты можешь дать слово, что это так?
– Да. – Он посмотрел на меня. – Пожалуйста.
– Тогда я принимаю твое предложение. С одним условием. Если ты можешь поменять свою жизнь на чужую, пусть это будет жизнь Имоджен. Отпусти ее. Я хочу точно знать, что она выберется отсюда живой.
Девлин, казалось, не верил мне.
– А с тобой что будет?
– Я ваш. Но она уйдет отсюда.
– Тогда освободи ее сам. – Он повернулся к стоящим сзади пиратам. – Вы слышали, чего хочет этот глупец. Разойдитесь! – Толпа расступилась, и я увидел Имоджен. Лицо ее было в слезах, и новые слезы хлынули из глаз, когда она увидела меня. Я начал развязывать веревки у нее на запястьях.
– Это не выход, – сказала Имоджен. – Должен быть другой способ. Если ты покончишь с Девлином.
– Он прав. Если я сейчас займу место короля, они сначала убьют меня, а потом тебя. А так по крайней мере один из нас выживет.
– Тогда лучше, если это будешь ты, – сказала Имоджен. – Ты должен спасти свое королевство.
– Ты спасешь его. Ты должна вернуться в Дриллейд и разоблачить предательство Грегора.
– Нет, Джерон. Они убьют тебя!
Это не входило в мои планы, хотя, признаться, перспективы были не так радужны, как хотелось бы. Но я все еще был нужен Девлину, чтобы найти пещеру. Время у меня было. Я снова посмотрел на пиратов. Несколько человек занялись плечом Девлина, остальные следили за мной и, сжав кулаки, ожидали приказа схватить меня. Я знал, что случится, когда приказ будет отдан, и это меня ужасало. Но я не хотел, чтобы Имоджен это видела. От этой мысли у меня затряслись руки, и никак не получалось развязать веревку. Имоджен коснулась моей щеки свободной рукой.
– Король отдаст жизнь за свою страну. Но я прошу тебя сохранить ее, и не только для меня. Если ты погибнешь, погибнет и Картия.
Трясущимися пальцами я никак не мог развязать узел на ее правой руке и, в конце концов, перерезал веревку ножом. Обвив меня руками, она сказала:
– Если ты мне друг, ты должен сделать то, о чем я прошу. Должен быть способ уйти отсюда. Найди его, и пойдем со мной, пожалуйста. Еще не поздно.
Заставив себя сконцентрироваться, я прошептал ей в самое ухо:
– Это еще не конец. Я пришел сюда не для того, чтобы проигрывать.
– А я пришла не для того, чтобы терять тебя! – Пальцы ее в отчаянии сжимали мне плечи. – Тебе осталось только бежать. Если ты не сделаешь этого для меня, сделай это для своего народа. Неужели он для тебя ничего не значит?
– Конечно, значит. – Слова ее больно задели меня. Я закрыл глаза. От волнения мне было трудно дышать. Но когда я снова открыл их, то мой голос звучал почти спокойно. – Возьми Тайну и езжай в Дриллейд. Не возвращайся сюда. Никогда.
Прежде чем она успела ответить, пираты схватили меня. Они забрали меч и нож. Снова. Я не сопротивлялся, лишь попытался проследить, как Имоджен подбежала к Тайне и вскочила в седло. Увидев меня, она остановилась на секунду, будто могла сама сразиться с Девлином.
– Уезжай! – крикнул я.
По лицу ее текли слезы, она кивнула, пришпорила Тайну и исчезла за деревьями.
Между тем Девлину дали стул, а его плечо перевязали. Ему была нужна более серьезная помощь, но пока можно было обойтись и так. Меня поставили перед ним, заставив опуститься на колени. Я вывернул ноги так, чтобы не встать на колени, а сесть. Это позабавило его.
– Ты дал мне клятву, – сказал Девлин. – Ты согласен, что нарушил ее?
По моим представлениям, я ее не нарушал, но Девлин был не тем человеком, с которым можно было спорить о словоупотреблении. А возможно, я действительно нарушил ее.
– Может, вместо убийства решим все за игрой в карты? – спросил я.
Девлин усмехнулся.
– Ты боишься?
«Боишься» было не слишком подходящее слово для охватившего меня ужаса. Мои руки, даже связанные за спиной, до сих пор дрожали. Но еще я был зол на себя. Потому что, при всех моих добрых намерениях, было очевидно, что я зря пришел сюда. И слишком много тех, кому придется платить за мои ошибки.
Девлин наклонился ко мне.
– И правильно боишься, потому что у меня все еще есть плетка и карта Картии. И я буду бить тебя до тех пор, пока не скажешь, как найти пещеру.
Он кивнул державшим меня пиратам. Они подняли меня на ноги и потащили туда, где недавно была привязана Имоджен. В отверстиях для рук виднелась запекшаяся кровь. Я представил себе тех, кому она принадлежала, и подумал о том, что они натворили, чтобы попасть сюда. Кто бы они ни были, они изранили руки в кровь, пытаясь освободиться. Пираты заставят меня дойти до той же степени отчаяния. В этом я был уверен. Я был также уверен, что, когда они наконец решат убить меня, я буду им за это благодарен.
Они начали меня привязывать. Я хотел закричать, чтобы выплеснуть часть своего страха, но сдержался. Имоджен наверняка не успела далеко уйти, а я не хотел, чтобы она знала о том, что произойдет. Если можно кричать мысленно, то я так и кричал, и кричал оглушительно.
От моей рубашки и так остались одни лохмотья, так что сорвать ее с меня ничего не стоило. Девлин сидел в своем кресле, откуда мог наблюдать за мной, но Агор держал плетку, и, судя по зверскому выражению его лица, с нетерпением ждал возможности ее использовать.
– Кто ты такой, чтобы выставлять меня дураком? – презрительно процедил он.
Я решил, что ответ на этот вопрос и так достаточно ясен, и промолчал.
– Ты смог разбить Девлина, но в настоящем поединке меня тебе не победить, – сказал Агор.
Это маловероятно. Агор слишком предсказуем, чтобы быть опасным. Но если сказать ему это, он только еще больше разозлится, а так как в руках он держал плетку, я предпочел промолчать.
Содрав с меня рубашку, Агор не спеша обошел вокруг меня, раздумывая, откуда начать. Я глубоко дышал, стараясь приготовиться к тому, что должно было случиться. Не так давно Мотт и Креган избивали меня в темнице Коннера. Но как бы ужасно это ни было, у Коннера были широкие ремни, оставлявшие у меня на теле скорее синяки, чем глубокие порезы, какие оставит плеть Агора. Та порка была наказанием, и я знал, что она закончится, надо было лишь потерпеть. Но Агору нужно было мое признание. Он не остановится, пока я не открою местонахождение пещеры или пока не умру.
– Посмотри-ка на него, – сказал Агор Девлину, все еще не сводя с меня глаз. – Такого тела у короля не увидишь.
Раздраженный тем, что меня рассматривают как музейный экспонат, я закатил глаза, но снова придержал язык. Я просто получил пару минут отсрочки.
Охваченный любопытством, Девлин поднялся со своего кресла и тоже встал сзади меня. Оттуда, где он сидел, наверняка был виден порез у меня на животе, полученный от воров Эрика, и порез на руке от Родена. Но я был слишком худым для человека, для которого каждый обед являлся королевским. А еще я был покрыт синяками и ссадинами после поединка с Агором и многочисленными порезами после последней стычки с пиратами, да и после Фартенвуда у меня осталось два шрама.
Девлин обошел кругом, чтобы взглянуть мне в лицо, но я не понял, что он чувствует. В его взгляде не то чтобы читалось уважение, но злости в нем тоже не было.
