Некоторое время они шли, не видя ничего, кроме кустарника по краям тропинки, синего неба над головой и одетой в сюртук, беззаботно насвистывавшей фигуры Огдена, шагавшего впереди. Потом тропинка свернула влево и оборвалась, круто спускаясь с холма — неожиданно перед ними открылась долина. Гарри увидел деревню, удобно расположившуюся между двух крутых холмов — это, без сомнения, и был Малый Висельтон. Ему хорошо были видны церковь и кладбище. На другой стороне долины, на склоне второго холма, стоял красивый особняк, окруженный широкими бархатно-зелеными лужайками.
На крутом спуске Огдену пришлось быстро засеменить. Дамблдор зашагал шире, и Гарри прибавил шагу, чтобы не отставать от него. Он подумал, что Малый Висельтон, видимо, и есть их пункт назначения, и, как и в ту ночь, когда они нашли Снобгорна, спросил себя, зачем им было подходить к нему издалека. Однако он вскоре обнаружил, что ошибся: они шли не в деревню. Дорога повернула направо, и, свернув, они заметили только самый краешек сюртука Огдена, который исчез в дыре в живой изгороди.
Дамблдор с Гарри вышли за ним на узенькую грунтовую дорогу, по сторонам которой рос более дикий и неухоженный кустарник, чем тот, что остался позади. Тропинка была извилистой, каменистой и ухабистой, тоже спускалась вниз и, судя по всему, вела к группе деревьев, темневшей ниже по склону. И действительно, вскоре она вышла к рощице, и Дамблдор с Гарри встали за спиной Огдена, который остановился и вытащил свою палочку.
Старые деревья, стоявшие перед ними, вопреки безоблачному небу, отбрасывали глубокие, темные, прохладные тени, и глаза Гарри лишь через несколько мгновений смогли различить наполовину скрытое путаницей стволов здание. Кто-то выбрал какое-то уж слишком странное место для дома, или, возможно, хозяева зачем-то решили оставить деревья у дома расти, загораживая им весь свет и вид на долину. Гарри было интересно, живет ли здесь кто-нибудь. Стены дома были покрыты мхом, а с крыши отвалилось уже столько кусков черепицы, что местами были видны стропила. Вокруг дома росла крапива, верхушки которой доходили до самых окон, крошечных и закопченных. Но только Гарри успел прийти к выводу, что здесь никто жить не может, как одно из окон со стуком распахнулось, и из него потянулась тонкая струйка пара или дыма, как будто кто-то внутри готовил пищу.
Огден тихонько и, как показалось Гарри, довольно осторожно двинулся вперед. Когда над его головой сомкнулись темные тени деревьев, он снова остановился, глядя на входную дверь, к которой кто-то прибил дохлую змею.
И вдруг послышался шорох и треск, и с ближайшего дерева свалился какой-то человек в лохмотьях. Он приземлился прямо на ноги перед Огденом, который так быстро отскочил назад, что наступил на полы собственного сюртука и запнулся.
— Не рад вас видеть.
У человека, стоявшего перед ними, были густые волосы, настолько покрытые грязью, что цвет их угадать было невозможно. У него не было нескольких зубов. Маленькие темные глазки смотрели в разные стороны. Он мог бы выглядеть смешно, но почему-то не выглядел. Наоборот, он производил пугающее впечатление, и Гарри не мог упрекнуть Огдена за то, что тот попятился еще на несколько шагов назад перед тем, как заговорить.
— Э-э-э… доброе утро, я из Министерства магии…
— Не рад вас видеть.
— Э-э-э… Извините… не понимаю вас, — нервно сказал Огден.
Гарри подумал, что Огден, должно быть, ужасно туп: на его взгляд, незнакомец выразился предельно ясно, особенно учитывая то, что он размахивал палочкой в одной руке и коротким, довольно кровожадного вида ножом в другой.
— Ты, конечно, его понял, Гарри? — тихо спросил Дамблдор.
— Да, конечно, — немного озадаченно ответил Гарри. — А почему Огден?…
Но взгляд его снова упал на дохлую змею на двери, и он внезапно понял.
— Он говорит на раздвоенном языке?
— Замечательно, — кивнул Дамблдор и улыбнулся.
Человек в лохмотьях уже наступал на Огдена с ножом в одной руке и палочкой в другой.
— Но послушайте… — начал было Огден, но слишком поздно: раздался хлопок, и он упал на землю, схватившись за нос. Между пальцев у него брызгала какая-то мерзкая желтоватая липкая гадость.
— Морфин! — громко сказал кто-то.
Из дома выскочил пожилой мужчина, захлопнув за собой дверь, от чего дохлая змея жалобно качнулась. Этот мужчина был ниже первого и странно сложен: широкие плечи и слишком длинные руки, вкупе с яркими карими глазами, короткими волосами ежиком и морщинистым лицом, делали его похожим на сильную, матерую обезьяну. Он остановился рядом с человеком с ножом, который гоготал, глядя на лежащего на земле Огдена.
— Из Министерства, да? — посмотрев на Огдена, сказал старший мужчина.
— Верно! — сердито ответил Огден, ощупывая свое лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Худо?
— Точно, — ответил Худо. — По лицу дал, да?
— Да, — огрызнулся Огден.
— Надо ж было о себе предупреждать, — враждебно сказал Худо. — Это ж частная собственность. Думал, так вот зайдешь, и мой сын не станет защищаться?
— Да от чего защищаться, приятель? — сказал Огден, вставая на ноги.
— От любопытных, от незваных гостей, от магглов и всякой погани.
Огден направил палочку на собственный нос, все еще обильно выделявший что-то похожее на желтый гной, и течение тут же прекратилось. Мистер Худо краем рта сказал Морфину:
— Домой. Не спорить.
На этот раз Гарри, уже готовый услышать раздвоенный язык, узнал его. Хотя он понимал, что говорят, он различал еще и странные шипящие звуки — их только и мог слышать Огден. Морфин, казалось, готов был поспорить, но отец кинул на него угрожающий взгляд, и тот передумал, странной шатающейся походкой проковылял в дом и захлопнул за собой дверь, от чего змея снова печально качнулась.
— Я здесь, чтобы встретиться с вашим сыном, мистер Худо, — сказал Огден, стирая с сюртука остатки гноя. — Это же был Морфин?
— Ну Морфин, — безразлично ответил старик. — Ты чистокровный? — спросил он, вдруг делаясь агрессивным.
— Это тут ни при чем, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, как в нем растет уважение к работнику Министерства. Но Худо, очевидно, считал по-другому. Недовольно взглянув Огдену в лицо, он, явно стараясь оскорбить его, пробормотал:
— Теперь припоминаю, что видал такие носы, как у тебя, внизу, в деревне.
— Не сомневаюсь, если вы спускали на них своих сыновей, — сказал Огден. — Может, продолжим нашу беседу в доме?
— В доме?
— Да, мистер Худо. Я вам уже сказал. Я здесь из-за Морфина. Мы посылали сову…
— Мне совы не нужны, — сказал Худо. — Я писем не открываю.
— Тогда не стоит жаловаться на то, что вас не предупреждают о визитах, — едко заметил Огден. — Я здесь по поводу серьезного нарушения магического закона, произошедшего здесь сегодня рано утром…
— Ладно, ладно, ладно! — взревел Худо. — Ну, заходи, мокрый нос, если тебе от этого легче!
Судя по всему, в доме было три крохотных комнатки. Из главной комнаты, служившей одновременно кухней и гостиной, вели две двери. В грязном кресле у дымящего камина сидел Морфин, вертя в руках живую гадюку и тихонько напевая ей на раздвоенном языке:
«Ши— ши, маленькая змейка,
По полу ползи,
Не шали мне с Морфином,
А то прибьет к двери».
Из угла у открытого окна послышалось какое-то шарканье, и Гарри увидел, что в комнате есть кое-кто еще — девушка в потрепанном сером платье точно такого же цвета, что и грязная стена за ней. Она стояла у начерно закопченной плиты, на которой что-то кипело в горшке, и шарила на полке среди неопрятного вида кастрюль и горшков. У нее были тусклые, жидкие волосы и некрасивое, бледное и довольно грустное лицо. Глаза у нее, как и у брата, смотрели в разные стороны. На вид она была немного чище других обитателей дома, но Гарри подумалось, что он в жизни еще не встречал такого забитого существа.
— Дочь моя, Меропа, — буркнул Худо в ответ на вопросительный взгляд Огдена.
— Доброе утро, — сказал Огден.
Она ничего не ответила, только бросила полный ужаса взгляд на отца, повернулась к комнате спиной и снова задвигала горшки на полке.
— Ну, мистер Худо, — сказал Огден, — переходя сразу к делу, скажу, что у нас есть основания полагать, что ваш сын Морфин вчера поздно ночью совершил волшебство в присутствии маггла.
Раздался оглушительный звон. Меропа уронила горшок.
— Подбери! — рявкнул ей Худо. — Давай, шарь по полу, как паршивый маггл, на что тебе палочка, мешок ты с навозом!
— Мистер Худо, я попрошу вас! — потрясенно сказал Огден.
Меропа, уже успевшая поднять горшок, вспыхнула алыми пятнами и снова уронила его. Дрожащими руками она достала из кармана палочку, направила ее на горшок, поспешно и неслышно пробормотала заклинание, от которого горшок отлетел от нее по полу, ударился о противоположную стену и раскололся надвое.
