– Довольно, господа! – отец Герман возвысил голос, перекрывая веселье. – Боюсь, поркой мы тут не отделаемся. Скажи мне, мальчик… – теперь его голос опять был мягким и скользким, будто шелк. – Кто тебе сказал, что твой отец – инженер на службе Его Величества достославный Гийом де Боплан?
Ксендз оборвал смех, и его брылястые щеки от азарта так и налились алым.
– Вы думаете, отец Герман, здесь наличествует заговор с целью злоумышленного околдования королевского инженера? Или… – утонувшие в складках жира глазки аж полыхнули, – или вы подозреваете, отец Герман… что подлые колдуны метили… выше? Неужели на самого… – ксендз испуганно прикрыл рот рукой и уже сквозь пальцы пробубнил: – Неужели на самого короля?
– Не исключено, – мрачно прозвучало из-под капюшона. – Так кто же рассказал тебе, что твой отец – инженер де Боплан? Только не лги!
Бормоча себе под нос, Ирка в который раз пошевелила спутанными за спиной руками. Не получается! Сейчас еще Богдан со всей дури заявит, что это она ему рассказала про отца-инженера, – и вот тогда костер из учебника истории превратится в суровую реальность.
Богдан скользнул по Ирке безразличным взглядом, и концентрация честности на его физиономии стала просто запредельной.
– Разве ж вам солжешь, пане? – простодушно глядя в скрывающуюся под капюшоном тьму, сказал мальчишка. – Вы ж и сказали! Только что!
Хорунжий снова басовито захохотал.
– Эк он вас, отец Герман! А ведь так и есть! Кроме вас, никто такого не говорил!
– Вижу, пана хорунжего веселит гнусное запирательство еретиков и чародеев, – сдавленно процедил из-под капюшона отец Герман. – Меня же оно сугубо огорчает, ибо безнадежно губит их бессмертные души! Наше дело – спасти их, вынудив очистить себя полным признанием и безоговорочным раскаянием! Сии приспешники дьявола упорствуют в преступном сговоре, выгораживая друг друга, вместо того, чтоб покорно предать преступления своих сообщников на милосердие духовного суда! Нечистый в них сильнее, чем мы думали! – торжественно провозгласил отец Герман. – Так соберемся же с силами и будем мужественно наступать…
– На девчонку, мальчонку и старичонку, – не поднимая головы, пробормотал хорунжий.
– Пусть не обманывает вас беспомощный и невинный вид этих созданий, – наставительно подхватил ксендз. – В их хрупких телах прячется дьявольская сила! Эй, вы! – он кивнул стражникам. – Приготовить ведьму для допроса!
Ирку снова ухватили за веревки на запястьях и швырнули в тот угол камеры, куда она все это время старалась даже не смотреть. Девочка споткнулась о длинную лавку, на пол посыпались жуткие, в бурых пятнах, металлические инструменты. В ноздри ударил тот же омерзительный и страшный запах, который она уже чуяла на рясе ксендза. Только теперь она поняла, что это. Так пахла засохшая кровь. Человеческая кровь.
– Раздевайся! – сжимающий в руках грубый холщовый балахон скарбник Витек угрожающе навис над Иркой.
– Офигел? Все о стриптизерке в торте мечтаешь? – заорала Ирка, извиваясь в держащих ее руках. – А ну пусти!
– Снимай свои обноски, ведьма! Наденешь вот это! – зарычал скарбник, искренне полагающий себя городским стражником на службе духовного суда, и рванул на Ирке подаренную Замбилой цыганскую кофту. Иркин истошный визг отразился от стен. Богдан повис у стражника на руке. Здоровенный мужик легко стряхнул его и наподдал вслед так, что мальчишка кубарем покатился по каменному полу.
Ксендз равнодушно чиркал в своем пергаменте. Отец Герман сидел нахохлившись, опустив покрытую капюшоном голову, и, казалось, о чем-то раздумывал. Хорунжий неотрывно глядел в пол, и только яростно закушенный длинный ус выдавал, что он все видит и слышит.
Ирка брыкнула ногой, норовя заехать скарбнику по колену, и тут же звонкая оплеуха бросила ее прямо на скамью.
– Панна Ирина! Не сопротивляйтесь! Соглашайтесь! Тогда они развяжут вам руки, – быстро прошептала скамья ей прямо в ухо. С деревянной поверхности на Ирку жалостно помаргивали глаза ведущего.
Глава 25
Не ерзай на стильци
– Хорошо! Ладно! – отбрыкиваясь от снова протянувшего к ней лапы стражника-скарбника, прокричала девчонка. – Я сама! Сама!
Стражник остановился.
Ирка, шмыгая разбитым в кровь носом, с трудом села на скамью.
– Только вы это… В сторону отойдите…
– Ишь, стыдливость проснулась, – покрутил выбритой головой ксендз. – На шабаше небось не стеснялась голой плясать.
– Вы откуда знаете, как на шабаше пляшут? Летали? – зло прищурилась на него Ирка.
Рядом с ней тихонько охнули, и скамья ощутимо наподдала ей под зад.
– Дерзишь? – протянул ксендз.
– Да оставьте вы девчонку! – вскричал хорунжий. – Или полюбоваться захотелось, а, отче?
Ксендз презрительно фыркнул. Повинуясь его кивку, стражник швырнул балахон на скамью и зашел Ирке за спину. Девчонка почувствовала, как холодное лезвие прикоснулось к веревкам… и руки ее бессильно повисли вдоль тела. Растирая затекшие запястья, Ирка повернулась спиной к судьям и принялась неловко развязывать тесемки на драной цыганской юбке.
– Все, все снимай, – прикрикнул на нее ксендз.
Корчась от стыда, Ирка уронила к ногам юбку. Сидят и пялятся ей в спину, гады! В неровном свете факелов на стену падали тени. Маленькая, круглая – ксендзова. Высокая – хорунжего. А между ними… ничего. Странно, тени отца Германа не видно. Стараясь не думать, что она делает, Ирка потянула с головы цыганскую шаль… и с изумлением обнаружила, что держит в руках беленький и даже накрахмаленный чепец – длинный, закрывающий не только макушку, но и всю шею.
– Нет! – тут же взвился ксендз. – Это оставь! Спрячь, спрячь свои колдовские патлы, знаем мы, зачем ведьмы их распускают! Чтоб чары плести! Не выйдет!
– То сними, то оставь… – пробурчала Ирка, нахлобучивая чепец обратно, и принялась сдирать остатки драной кофты. – Вечно вы подглядываете, как я переодеваюсь, – зло покосилась она на лупающую глазами скамью.
– Я зажмурюсь, – торопливо сказал ведущий и правда зажмурился. – Они боятся, что в вашей одежде могут быть спрятаны колдовские амулеты, – прошептал он.
– А эта тряпка для чего? – кровь возвращалась в затекшие кисти, и теперь они нестерпимо болели. Постанывая, Ирка наклонилась за одеянием, больше всего напоминающим разрисованный крестами и языками пламени мешок с дырками для головы и рук.
– Они думают, что в нем вы не сможете околдовать их. И еще… – ведущий на мгновение замер и выпалил: – В нем удобно пытать.
Ирка замерла. Она держала в руках холщовую тряпку, специально сшитую для того, чтобы палачу было удобно ее, Ирку, пытать. Пытать по приказу тех людей, которые сейчас равнодушно сидят за большим дубовым столом. Им абсолютно все равно, что она живая, что ей будет больно… Дальше мысль просто остановилась, увязла в непроходимом киселе недоступного пониманию ужаса.
– Панна Ирина, – торопливым шепотом забормотал ведущий. – Вы должны немедленно спасаться отсюда! Если они вас замучат, если переломают вам пальцы тисками… – шепот ведущего стал хриплым и шершавым, вполне подходящим для плохо оструганной скамьи. – Тогда мы все пропали! И вы, и ваши друзья, и… я тоже! Вас сожгут прямо тут, в третьем туре квеста, слышите!
– А правда, гадалка, чего ты на них морок не наведешь, как на табор навела? – скособоченный цыганенок Богдан, придерживая ладонью ребра, которым досталось от сапога стражника, подковылял к Ирке. Похоже, после говорящего медведя и прыжка на коне сквозь стену да прямо в пыточное подземелье говорящая скамья с глазами его уже не напрягала.
– Думаешь, я не пыталась? – яростно прошептала в ответ Ирка. – Не получается!
Может, те самые верба, соль и воск на шее у ксендза, может, что-то еще, но было в этой жуткой камере нечто, мешавшее Ирке, от чего заветные Слова точно рассыпались, таяли в голове.
– Нам конец, – безнадежно простонал ведущий.
Ирка торопливо сунула голову в прорезь одеяния и завозилась под ним.
– Коза – это вороной? Леонардо? Потому и ржет? – быстро спросила она закатившего глаза от отчаяния ведущего.
– Да, – простонал он. – А ваш чепец – это треуголка. Не потеряйте их, без них вам последний тур не пройти. Впрочем, до него и не добраться. Мы все останемся здесь. На мне будут сидеть…
– Меня вообще сожгут, так что можно, я не буду вам сочувствовать? – ядовито процедила Ирка. Снимать и надевать, похоже, уже было нечего, так что сейчас все и начнется. «Кто-нибудь, заберите меня отсюда!» – в панике подумала девочка.
– Слушай, гадалка, плохое тут место. Забрала б ты нас как-нибудь отсюда? – с надеждой глядя на Ирку, попросил Богдан.
Ирка подавилась зарождающимся плачем.
– А сам? – возмущенно прошипела она.
– Сам я в прошлый раз, когда конь был, – с достоинством возразил Богдан. – А на козе я скакать не умею.
