Эти подробности стали известны Гарри потому, что, когда в прошлом году он оказывался близко от дементоров, ему слышались голоса родителей в момент их смерти - ибо такова была страшная сила дементоров: заставлять свои жертвы вновь переживать худшие минуты их жизни и топить их, обессиленных, в собственном отчаянии...
Словно издалека, до Гарри снова донёсся голос Моуди. С огромным усилием он вернулся в настоящее и стал слушать.
- Авада Кедавра - это такое проклятие, которое требует огромной колдовской силы - вы можете все вместе уставить на меня палочки и произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдёт кровь из носа. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас, как его исполнить.
- Естественно, возникает вопрос: зачем, если нет контрзаклятия, я показываю вам это? Потому что вы должны знать. Вы должны знать всё, вплоть до самого худшего. Вы не должны попасть в такую ситуацию, когда к вам смогут применить это проклятие. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! - снова проревел он, и снова все подпрыгнули на месте.
- Стало быть... Вышеупомянутые три проклятия - Авада Кедавра, подвластья и пыточное - известны как непоправимые проклятия. Использования любого из них применительно к другому человеческому существу достаточно, чтобы заслужить пожизненное заключение в Азкабане. Вот с чем вам предстоит бороться. И я должен научить вас, как. Вас нужно подготовить. Вооружить. Но главное - вы должны научиться неусыпной, неослабевающей бдительности. Достаньте перья... запишите...
Они провели остаток урока, делая записи о каждом из непоправимых проклятий. Никто не произнёс ни слова, пока не прозвучал колокол - но, когда Моуди отпустил класс, и ребята вышли из кабинета, их словно прорвало. Большинство с благоговейным ужасом обсуждало действие проклятий: "Видели, как он извивался?".. "...а как он его убил - раз и нету!"...
Они говорили об этом, как об уроке, словно побывали на увлекательном представлении - а вот Гарри всё это не показалось таким уж захватывающим, как, впрочем, и Гермионе.
- Пошли скорей, - напряжённым тоном поторопила она друзей.
- Опять в твою дурацкую библиотеку? - спросил Рон.
- Нет, - коротко ответила Гермиона, показывая в боковой коридор. - Видишь - Невилл.
Невилл стоял один посреди коридора и широко раскрытыми, невидящими глазами смотрел в противоположную стену. На лице у него застыло выражение ужаса, появившееся тогда, когда Моуди демонстрировал действие пыточного проклятия.
- Невилл, - мягко позвала Гермиона.
Невилл повернул голову.
- А, привет, - заговорил он более высоким, чем обычно, голосом. - Интересный урок, да? Интересно, что на обед - умираю с голоду, а вы?
- Невилл, что с тобой? - спросила Гермиона.
- Со мной ничего, я в порядке, - забормотал Невилл всё тем же противоестественно-звонким голосом. - Очень интересный обед - в смысле, урок - что там на еду?
Рон испуганно посмотрел на Гарри.
- Невилл, что?...
Но по коридору зазвучало знакомое клацанье, ребята обернулись и увидели, что к ним ковыляет профессор Моуди. Все четверо застыли и молча, с некоторым страхом, взирали на учителя, но, когда тот заговорил, голос его рокотал тише и ласковее, чем когда-либо до этого.
- Ничего, сынок, - сказал он Невиллу, - пойдём-ка мы с тобой ко мне в кабинет... Пошли... чайку попьём...
Перспектива пить чай с Моуди, казалось, ещё больше напугала Невилла. Он ничего не ответил и не пошевелился.
Волшебный глаз повернулся к Гарри:
- С тобой всё в порядке, Поттер?
- Да, - ответил Гарри, почти что с вызовом.
Волшебный глаз слегка задрожал в глазнице, рассматривая Гарри.
Затем Моуди произнёс:
- Вы должны знать. Может быть, это жестоко, но вы должны знать. Нет смысла притворяться... м-да... пойдём, Лонгботтом, у меня есть кое-какие книжки, они тебе понравятся..
Невилл бросил умоляющий взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, но те молчали, и у Невилла не осталось выбора. Моуди положил ему на плечо корявую руку, и Невилл позволил себя увести.
- Что это было? - проговорил Рон, наблюдая, как Невилл и Моуди заворачивают за угол.
- Не знаю, - грустно ответила Гермиона.
- Вот это урок, скажи? - по дороге в Большой зал воскликнул Рон, обращаясь к Гарри. - Фред с Джорджем были правы. Он и правда знает своё дело, этот Моуди, скажи? А как он с этой Авадой Кедаврой? Паук вдруг - бац! - и умер...
Но, заметив выражение лица Гарри, Рон вдруг замолчал и не издавал ни звука до самого Большого зала, где всё-таки решился высказать предположение, что пора начинать готовить предсказания для Трелани, а то они не успеют, потому что это займёт вечность.
- А у Моуди с Дамблдором не будет неприятностей, если в министерстве узнают, что мы видели эти проклятия? - спросил Гарри на подходе к Толстой Тёте.
- Скорее всего, - кивнул Рон. - Но Дамблдор всегда поступал по своему усмотрению, а Моуди, как я понял, и так вечно попадает в истории. Его принцип: сначала действуй, а потом думай - вспомни мусорные баки. Вздор.
Толстая Тётя уехала вверх, открыв входное отверстие, и ребята влезли в шумную, переполненную народом гриффиндорскую гостиную.
- Ну что, пойдём возьмём прорицательские бумажки? - спросил Гарри.
- А куда деваться, - простонал Рон.
Они поднялись в спальню за книгами и картами и обнаружили там Невилла. Он сидел один на кровати и читал книгу. Он выглядел хоть и не вполне нормально, но всё-таки гораздо спокойнее. Глаза у него сильно покраснели.
- Ты как, Невилл? - спросил Гарри.
- Я? Да ничего, - ответил Невилл. - Нормально, спасибо. Вот, читаю книжку, которую мне дал профессор Моуди...
Он показал книжку: "Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья".
- Оказывается, профессор Спаржелла сказала профессору Моуди, что у меня способности к гербологии, - поделился Невилл. В его голосе еле заметно прозвучала гордость, что случалось очень редко. - Он подумал, что мне это будет интересно.
Как тактично Моуди сумел подбодрить Невилла, подумал Гарри, беднягу так редко хвалят за успехи в учёбе. Профессор Люпин поступил бы так же.
Гарри с Роном отнесли в общую гостиную "Растуманивание будущего", нашли столик и уселись за предсказания. Когда прошёл час, оказалось, что они очень мало в этом преуспели, хотя стол был завален бумажками, испещрёнными вычислениями и загадочными символами, а мозг Гарри затуманился так, словно в него накачали дыма от камина профессора Трелани.
- Я просто представления не имею, что вся эта ерунда может значить, - пробормотал он, тупо взирая на длинный ряд цифр.
- Знаешь, - волосы у Рона стояли дыбом, потому что от отчаяния он без конца запускал в них пальцы, - по-моему, нам придётся проявить прорицательскую фантазию.
- Что? То есть, всё сочинить?
- Угу, - Рон смёл со стола скомканные листки пергамента, обмакнул перо в чернила и начал писать.
- В следующий понедельник, - говорил он одновременно, - есть вероятность развития респираторного заболевания из-за неудачного взаимного расположения Марса и Юпитера. - Он поднял глаза на Гарри: - Ты ж её знаешь, натолкай как можно больше всяких горестей, и она умрёт от счастья.
- Точно, - обрадовался Гарри. Он сделал мячик из своих черновиков и запустил его поверх голов весело болтающих первоклашек в камин. - Так-с... в понедельник мне угрожает опасность... м-м-м... ожога.
- И верно, - мрачно подтвердил Рон, - в понедельник мы снова увидимся с драклами. Дальше... во вторник я... э-м-м-м...
- Потеряешь дорогую сердцу вещь, - подсказал Гарри, пролистывавший "Растуманивание будущего" на предмет интересных идей.
- Отлично, - Рон записал. - Из-за... хм... Меркурия. А тебе... почему бы тебе не получить удар в спину от кого-то, кого ты считал своим другом?
- Ага... здорово... - промычал Гарри, записывая, - потому что... Венера войдёт в двенадцатый дом.
- А в среду мне, кажется, не повезёт в драке.
- Э-эй! Это я хотел угодить в драку! Хотя ладно, я проиграю пари.
- Точно, ты будешь держать пари на мою победу в драке...
Они продолжали в том же духе (предсказания становились всё трагичнее) ещё целый час. Гостиная постепенно пустела, народ расходился спать. К мальчикам подошёл Живоглот. Он легко вспрыгнул в пустое кресло и уставился на Гарри с таким выражением, какое было бы у Гермионы, если бы она знала, что они несерьёзно отнеслись к выполнению домашнего задания.
Обегая взглядом комнату и стараясь придумать несчастье, которого с ними ещё не было, Гарри заметил у противоположной стены Фреда с Джорджем. С перьями в руках, они склонились голова к голове над листом пергамента. Близнецам не было свойственно тихо сидеть в уголке над занятиями; они любили находиться в центре событий, шуметь и вообще всячески привлекать к себе внимание. Однако, в том, как они склонились над своим пергаментом, крылось что-то особенное, секретное, и Гарри сразу вспомнилось, как они сидели рядышком и что-то писали в Пристанище. Тогда это оказался бланк заказа "Удиивтельных ультрафокусов Уизли", но на этот раз это было что-то другое, иначе они обязательно позвали бы Ли Джордана. Гарри задумался: а не имеет ли это отношения к подаче заявок на участие в Тремудром Турнире?
