Солнце постепенно перемещалось из правого угла экрана в левый; похоже, похоже, космокатер менял направление движения, ложась на заданный курс. Косте вдруг захотелось посмотреть на другие космокатера, летящие рядом.
Но тут возникла проблема: как обратиться с просьбой к сверхсовершенному компьютеру? Не звать же его так, как он сам представился – космокатер номер семь?
В конце концов Костя нашел выход из положения. Он поднял взгляд к потолку, откуда несколько минут назад звучал голос компьютера, и как можно вежливее спросил:
– Скажите, пожалуйста, нельзя ли увидеть на экране, как рядом с нами летят другие космокатера?
– Конечно! – коротко ответил голос под потолком.
Солнце на экране исчезло, потому что сменился ракурс обзора. Теперь на переднем плане оказался космокатер с цифрой шесть на борту, космокатер Златко и Бренка.
Чуть поодаль был виден другой космокатер, еще дальше третий.
Пока все держались на одной линии и поблизости друг от друга. Но ведь гонки только-только начались…
– Спасибо, больше не надо! – сказал Костя, и на экране появилась прежняя картинка.
Прежняя, да не совсем: кроме Солнца на ней был теперь и матово-серебристый диск, довольно быстро увеличивавшийся в размерах.
– Да это Луна! – догадался Костя. – Ну и скорость у космокатера! Совсем недавно взлетели!
– Скорость и должна быть большой, – рассудительно заметил Петр. – Плутон знаешь где? Последняя планета Солнечной системы! В двадцатом веке ракета летела бы к нему годами.
– Интересно, – спохватился Костя, – а наши гонки на сколько времени запрограммированы?
– Так нетрудно узнать, – сказал Петр.
Он тоже поднял взгляд к потолку.
– Компьютер, скажи нам, – сказал Петя очень решительным тоном, сколько дней мы будем лететь до Плутона?
Под потолком что-то щелкнуло. Голос ответил не сразу, словно ответу предшествовало некоторое раздумье.
– Слово «компьютер» давно вышло из употребления. Обращайтесь ко мне именно так, как я себя назвал: космокатер номер семь. До Плутона при заданной скорости мы с вами будем лететь пятьдесят два часа, тридцать шесть минут, двенадцать целых семьдесят две тысячных секунды. Но расчет предварительный, на пути наверняка встретятся ситуации, меняющие условия.
Диск Луны мало-помалу занял весь экран. Отчетливо были видны кратеры, окруженные огромными валами лунной породы, выбоины от метеоритов, равнины, покрытые серебристой пылью.
Потом Луна стала удаляться, и Костя прикрыл глаза, чувствуя, что впечатлений за последний час ему выпало в избытке. Город Париж, Нотр-Дам, набережная Орфевр, Люксембургский сад, говорящий космокатер, теперь еще и Луна с высоты чуть ли не птичьего полета.
С космокатером номер семь вообще-то следовало бы поговорить, чтобы окончательно выяснить все подробности, связанные с космическими гонками, но Костя почувствовал, что пора сделать передышку.
– Мы взлетели, спокойно летим, – сказал он. – Давай теперь космокатер осмотрим. Отсек отдыха тут где-то есть. И кухонный отсек.
– Конечно, осмотрим! – оживился Петр. – Я и позавтракать не успел. Ты, наверное, тоже.
И он нажал зеленую кнопку.
В задней стене рубки, где только что не было никаких признаков двери, обозначился овальный проем. Костя и Петр осторожно заглянули внутрь.
Отсек для отдыха оказался маленькой, очень уютной каютой с двумя аккуратно заправленными кроватями, столом с двумя креслами и стеллажами по стенам, на которых стояли какие-то устройства непонятного назначения, некоторые с экранами.
Должно быть, решили друзья, в двадцать третьем веке они служат человеку для того же, для чего в наше время служит телевизор, магнитофон, видеомагнитофон. Впрочем, об этом можно будет потом спросить космокатер номер семь.
Петр потрогал край теплого одеяла, посидел в удобном кресле у стола.
– Здорово! – молвил он восхищенно. – особенно приятно то, что мебель мало изменилась за последние три века. Если б кровать была бы какой-то другой, на ней с непривычки и не уснешь. Теперь посмотрим кухонный отсек.
Желтая кнопка открыла другую дверь в той же задней стене рубки. Друзья шагнули внутрь кухонного отсека.
Однако то, что они увидели, кухней никак нельзя было назвать. Не было ни плиты, ни холодильника, ни кухонных шкафов, ни мойки. Под низким плафоном, озаряющим отсек мягким розоватым светом, стоял большой стол с двумя удобными креслами.
На стенах даже висели картины-натюрморты. Одну из них Костя узнал, потому что раньше видел репродукцию в журнале: это была знаменитая картина голландского художника Виллема Хеды «Завтрак с ежевичным пирогом», подлинник которой хранится в Дрезденской галерее.
Некоторое время Петр и Костя рассматривали натюрморты, а потом одновременно взглянули на уютный, но пустой стол.
– А еда-то где? – спросил Петр. – Никаких признаков!
– Может, тут робот-официант есть? – неуверенно молвил Костя, – который сейчас все принесет?
– А мы сейчас спросим, – сообразил Петр. – Эй, космокатер номер семь!
– Говорите, – немедленно отозвался голос.
– Мы бы позавтракать хотели, если можно, – вежливо сказал Костя. – А здесь ни холодильника, ни плиты.
– Разве вы не знаете, как обращаться с космическим рационом? – ровным голосом, без тени удивления, спросил космокатер номер семь. В ящике стола таблетки и таблица-меню.
Петр внезапно припомнил:
– Это, должно быть, такие же таблетки, что Бренк и Златко брали с собой в Москву шестнадцатого века. Помнишь? Каждая таблетка – это суперконцентрированное на молекулярном уровне блюдо. Причем блюда сконцентрированы вместе с тарелками и столовыми приборами.
– Верно, – сказал голос под потолком.
Очень объемистый ящик стола был действительно до отказа заполнен разноцветными таблетками. В таблице-меню, лежащей сверху, было указано, что означает каждый из цветов.
Но вот выбрать было непросто, потому что просто голова шла кругом от десятков заманчивых названий.
Петр, поразмыслив, выбрал себе севрюгу в раковом соусе, филе курицы с петушиными гребешками, артишоки, фаршированные грибами с ветчиной, миндальное желе и кофе с мороженным.
Костя остановился на говяжьем филе в остром соусе с эстрагоном, шпинате с орехами, земляничном муссе и охлажденном шоколаде со взбитыми сливками.
На столе одна за другой таблетки стали превращаться в доверху наполненные тарелки. Несколько минут Костя и Петр в полном молчании утоляли голод, который, надо честно признать, резко усилился во время знакомства с меню.
Потом Петр с наслаждением откинулся на спинку кресла, делая передышку перед артишоками, фаршированными грибами с ветчиной, и лениво проговорил:
– На обед надо бы раковый суп попробовать! Никогда раньше не приходилось.
– Неплохо у нас космические гонки начались, – промолвил Костя. – При такой жизни и побеждать необязательно.
И тут Петру пришла новая мысль. Он даже отбросил салфетку и встал.
– А ведь этот космокатер наш, понимаешь! Помнишь, Бренк сказал, что личные космокатера в двадцать третьем веке не у всех ребят есть, приходится напрокат брать. А нам этот космокатер Галакспол подарил!
– Ну и что? – лениво поинтересовался Костя, поглядывая на шпинат с орехами.
– А то, что теперь мы всегда запросто можем взять, да и полетать по Солнечной системе ради удовольствия.
– Где же мы космокатер держать будем? – поинтересовался Костя. – Во дворе, что ли? В нашем времени никак не получится. Да и полетать не удастся. Это в двадцать третьем веке в космосе наверняка полным-полно звездолетов, а в двадцатом веке нас сразу же засекут и вдобавок за инопланетян примут.
– Об этом я не подумал, – признался Петр. – Но Златко с Бренком для нас что-нибудь наверняка придумают, – решил он мгновение спустя. – В конце концов будем держать космокатер в двадцать третьем веке. Там же и летать станем.
Завтрак явно пошел экипажу космокатеру на пользу. Настроение у Петра и Кости стало просто отличным.
Ну разве это не замечательно, мчаться по Солнечной системе к Плутону, вместо того, чтобы решать задачки по геометрии или зубрить английские неправильные глаголы.
– Еще красная кнопка есть, – сказал Костя, когда они, очень довольные, вернулись в рубку. – Космокатер номер семь, вы о красной кнопке ничего не говорили.
– Отсек спортивных тренажеров, – ответил голос под потолком, и Костя с любопытством нажал красную кнопку.
Отсек оказался маленьким спортивным залом, сплошь уставленным механизмами неизвестного назначения.
– Сразу после завтрака как-то не хочется во всем этом разбираться, – лениво молвил Петр. – Успеем. Ясно одно: со спортом совсем неплохо дело обстоит в двадцать третьем веке.
Но тут внимание его привлекли два широких пояса, небрежно брошенных на низкую спортивную скамейку.
