- Что-то вроде подземных мастерских. Там маги обстряпывали какие-то тайные делишки.
- Там, небось, всякую нежить создавали. Вот у нас в деревне курвир был. Ну, страшный такой. Он воду из колодцев в дом подавал, как не понятно, но когда его, сдуру, наши уничтожили, в домах воды не стало. А помнишь, как это здорово, лей не хочу, сама прибегает, сама убегает! Хочешь холодная, хочешь горячая!
- Замолчи, обалдуй! Нашел о чем говорить! - раздался звук затрещины, и голоса стихли.
Двигаясь вдоль стены, Коржик попытался выбраться наверх, руки срывались. После третьего обхода понял, что оказался в ловушке. Небо светлело. Коржик начал различать фигуры лежащих грудой трупов. Он почему-то хотел найти Ксана. Вглядываясь в тела детей, он увидел темное пятно бокового провала в стене. Сердце дрогнуло.
Он оттаскивал в сторону детские тела до тех пор, пока не проскользнул в темный спасительный ход. Спасительный ли он еще не известно, но уводил все дальше и дальше от ужаса насильственной смерти. Коржик подумал, что если он выживет, то поиски выхода в полной темноте, падения, ушибы, ощущения гадливости от покрытых, где мхом, где слизью, мокрых стен, надолго останутся в его ночных кошмарах. Но вот, он как-то стал ориентироваться в переплетении ходов и шахт. Темень ходов перемежалась рассеянным светом, попадающим через колодцы. Лучи солнца, отражаясь от стен, освещали хилую зелень, ползущую из колодцев вверх, к свету.
Коржик еле нашел металлическую лестницу в стене, она вся оказалась затянутой паутиной растительности. В этот момент он ощутил колебание земли, услышал натужные звуки оседающей породы и понял - "Взорвали! Тот колодец взорвали". Чуть поднялся по лестнице, выглянул на заваленную хламом пустую улицу среди развалин, но вылезать не стал. Просидел почти до вечера, а затем, прокладывая путь по завалам, добрался до подвала, где ночевал с Бубликом. Довольно быстро обрадованный до невозможности пес отозвался на нерешительный свист хозяина.
Еще два дня, прячась и днем и ночью, разыскивая каждый раз новые укрытия, Коржик провел в городе. Пробираясь тенью, он подслушивал под окнами домов и лавочек, прятался около таверны и слушал пьяные разговоры стражников.
Так он узнал о чистильщиках, магическом кристалле, о желании князя очистить от магов всю страну, понял, что сам является магом, хотя ничего магического в себе не ощущал. Узнал о татуировке нанесенной уже половине населения города, о попытках жителей спрятать своих детей от проверки магическим кристаллом и казнях на центральной площади оказавших сопротивление родителей.
Под покровом ночи, ползком вслед за Бубликом через частично обрушенный водосток выбрался он из города и, не решаясь показываться на дороге, по неудобьям, далеко обходя поселения, он уходил, как можно дальше от города. Боясь войти в любую из деревень, долгие полторы недели Коржик питался, чем попало. Мальчишке пришлось бы совсем худо, если бы не верный Бублик.
Может и сгинул бы где-нибудь, если б не нарвался на обоз, везший беспризорников маленького городка Ойхеля в приют блаженного Хорса. Дядька Версолан-той, проводник обоза равнодушно отнесся к приставшему в пути мальчишке: одним больше, одним меньше. Про себя Коржик решил, что жить-то все равно где-то надо. И чем дальше от столицы, тем лучше. Он понимал, что, когда-нибудь дойдет черед и до окраин, но что будет, то будет.
Телеги, не спеша, скрипели колесами, дети кричали, пели, иногда плакали и дрались, Бублик носился вдоль дороги и лаял на птиц. Светило солнце, но ночами дети дрожали, крепко прижимаясь друг к другу и Бублику.
По дороге неторопливо шло время. Но всему, когда-то приходит конец, и вот обоз вышел из нескончаемого леса. На холме у озера стоял сказочной красоты замок с солнечно-желтыми стенами и черепичными узорчатыми крышами.
- Приют блаженного Хорса, - равнодушно кивнул Версолан-той.
ГЛАВА 3. Искра. Излом судьбы.
- Мой магический цветок,
Твой волшебный лепесток
Мне позволит полетать,
Чем хочу я, может стать… - Тиса, смеясь и, закрывая пухлыми пальчиками, замурзанное личико уже во второй раз громко читала стишок о магическом цветке. Считать она еще не научилась. Искра, крадучись за ее спиной, пробирался к дубу. Тиса его, конечно, "найдет", но ему доставляло удовольствие смотреть сверху, как малышка с серьезным видом будет ходить по двору, переворачивать большие плетеные корзины, заглядывая в каждую и удивляясь: " И здесь тебя нет!". Как будет шуршать сеном в сараюшке, спрашивать у кота Кыша: " Куда подевался мой братик?"
Цепко и так же бесшумно, как охотящийся на мышей Кыш, Искра полез на дерево. Старенькой пестрой рубашке с круглым "женским" воротом, перешитой из бабушкиной, опять сильно достанется. Серые штаны, не раз латаные, пузырились на коленях. Ноги в стоптанных кожаных сапогах последний раз мелькнули в ветвях и пропали.
- Вот жук бескрылый! - шепотом выругался древолаз, больно оцарапавшись о сучок. Двенадцатилетний мальчишка, худенький, давно не стриженый, светловолосый, большеглазый, сноровисто перебирался с ветки на ветку. Он залез так высоко, что в разрывах ветвей увидел блеск далекой реки, поля за нею. Уверенно поднялся на ноги, опираясь на знакомую развилку ветвей, он встал навстречу ветру и простору. Втянул в себя будоражащие воображение запахи. Ветер, совсем не заметный на земле, здесь, наверху, шевелил листвой и приносил запахи воды и привядшей травы. Когда-нибудь он вырастет, и отправиться в путешествие по всей планете в дальние неизведанные страны, в которых медленно движутся караваны верблюдов, люди и сами пески. Ему недавно приснился об этом замечательный сон. Ожила картинка из его любимой книги - "Проводника по миру".
Или нет. Он будет исследовать глубины Берминальского леса. Там встречаются странные животные. Искра сам видел забредшего и умирающего пушистого зверька. Такого не описывала ни одна книга. У Искры создалось впечатление, что зверек понимает человеческую речь и даже, что-то пытался сказать ему. Искра только смог запирающей боль мазью облегчить его смерть. Бабушка подтвердила, что маги когда-то создавали мыслящих зверей. А что если они, эти создания еще живут в лесу, ведь, в самой его глубине не ступала нога человека? Вот бы их найти! Искра бы с ними сумел договориться. Ему, конечно, хорошо жить вместе с бабушкой и Тисой, но он помнил, что когда-то у него были друзья, с которыми он играл, бегал по полям и купался в речке. Мальчик даже встряхнул головой, отгоняя тоскливые мысли.
Еще бабушка же рассказывала, что в самой глубине леса живет племя неизвестных лесных людей. Что тот, кто попадется им на глаза, домой больше уже не возвращается. Интересно, если никто не возвращается, откуда она про людей знает?
Искра окинул взором луговые просторы поречья. Там, еще дальше, за второй петлей реки находится ближайшая деревня - Верейка. Ее жителей он видел несколько раз издали, когда они косили сено в пойме. Бабушка не разрешила ему даже и думать о том, чтобы показаться кому-нибудь из них. Сейчас, в самом начале осени, она очень неохотно отпускала Искру в лес, боясь его нечаянной встречи с сельчанами.
Искра несколько раз пытался выяснить у бабушки причину ее страхов и такой странной их жизни. Но бабуша, так ее называла маленькая Тиса, откладывала серьезный разговор. "Нос не дорос! Молод еще!". Какая же это молодость? Ему уже двенадцать. Искра, забираясь на дерево все выше и выше, решил про себя, что его пора пришла. Сегодня вечером, когда Тиса уснет, уткнувшись носом в край подушки, он непременно добьется серьезного разговора. Хватит ему бродить мыслями в темноте.
Бабушка, конечно, обо всем догадывалась. Искра видел, что она с утра нервничает и обеспокоено поглядывает на него. Ну, разбил он сегодня свою чашку вместе с глиняной миской! Хорошо хоть недолго придется прямо из котелка хлебать - до Орехосбора всего одна десятидневка. А там бабушка опять пойдет в деревню, новые на мед выменяет. Странно только почему же она сказала, что это к счастью? Искра никогда не слышал, чтобы битье посуды кому-нибудь приносило счастье!
Бабушка почти всегда все про него знает заранее, как она говорит, дар у нее такой. Почему она именно сегодня с него глаз не спускает? Почему суетится по дому и куда-то собирается?
Она ходит в деревню несколько раз в год. Их с Тисой никогда не берет. После Солнцежара они, как и в этом году, всегда начинают качать летний мед, а позже пока не начались дожди, или под весну после Зимобора, грузят на их единственную лошадку фляги с медом. Бабушка обменивает мед в Верейке на полотно для одежды и выделанную кожу. Покупает для себя обувь, сшитую деревенским сапожником. Из принесенной кожи неумело шьет обувь им, детям. Искра очень завидовал бабушкиным башмакам и сапожкам, но вот уже год, как он с успехом надевал ее обувь. Ноги, правда, приходилось обматывать онучами, но бегать в сапогах по грязи было, не в пример, удобнее, чем в несуразных поршнях бабушкиного изделия.
